голове. И, действительно, быть может, у нее было гораздо больше шансов осуществиться в Германии, чем в России. Марксизму свойствен руссоистский взгляд на человека. Руссоистский, то есть полагающий, что человек по своей изначальной природе добр, создан для добра. Человек для марксистов — абстракция. Опыт истории еще не развеял это заблуждение.
В среде леволиберальной мировой интеллектуальной элиты до сих пор живет иллюзия, что демократические выборы, доступ к информации и всеобщее образование — залог успешного решения всех проблем государства. В этом смысле наши преобразователи не отстают от западных демократов. Но как они ни стараются поставить политику над культурой, культура все равно берет свое, она формирует политическую реальность.
Все старательно забыли, что всенародно избранный президент Грузии, бывший узник ГУЛАГа, интеллигент в третьем поколении, необъяснимым образом стал узурпатором и тираном, и нужен был военный переворот во главе с бывшим генералом КГБ, чтобы восстановить мало-мальскую демократию. Забыли! Уж очень не вписывается в удобные, красивые формулы.
Забыли, к чему привели демократические выборы в Нигерии, в Сомали. Неудобно говорить, что нужно стрелять в толпу, чтобы восстановить порядок и т. д. И когда танки стреляли в Российский парламент, население России лишь головой качало: «Когда это кончится?» К Белому дому в эти дни собиралось несколько тысяч человек. Что такое несколько тысяч для России? Тысячная доля процента населения страны. Вот, как ни горько, вся сознательная часть нации.
Чем древнее культура, тем более она устойчива, тем менее податлива влияниям извне. Об это спотыкались чуть ли не все реформаторы. Ярчайший пример — фиаско Мао Цзэдуна, в чем он признался Никсону. Недаром последнюю отчаянную попытку повлиять на китайскую культуру Мао назвал культурной революцией. Но систему ценностей, выработанную веками в китайском народе, поколебать ему не удалось. Иначе и не могло быть. В любой ментальности складывавшаяся веками культура выполняет роль корабельного киля. Какие бы ни налетали политические вихри, как бы ни накреняли паруса и мачты, киль все равно не позволит кораблю зачерпнуть бортом и, лишь только шторм успокоится, вернет ему нормальную осадку.
Как ни тешил себя Владимир Ильич, что, овладев политической ситуацией, освободив народ от прежней государственной структуры, он сумеет, пусть и за волосы, втащить его в демократическое общество, очень скоро и ему открылась правота Плеханова. Отсюда и отступление в нэп. Не помогло и это. Народ сохранил ментальность, великолепно использованную Сталиным. Сталин вернул страну к тому же самодержавному типу властвования, какой был до революции, только еще и возвел этот тип в тоталитарный абсолют, дал миру образчик самой деспотической деспотии из всех когда-либо существовавших. Ему удалось это, потому что опирался на культуру народа, которую не переменила революция. В этом контексте понятны слова Сталина о том, что Ленин недооценил русского мужика.
Вот такая загадочка: что общего между грязными общественными туалетами и неуплатой налогов? Вроде бы ничего. А связь прямая. И то и другое выражение безответственности индивида перед обществом.
Анонимная ответственность перед обществом чужда крестьянскому сознанию. Не только русские такие. Три четверти населения планеты еще сохраняют крестьянское сознание. Оно царствует на земном шаре, мир его глобален. Мало где оно переродилось в пролетарское или буржуазное.
Отметим характеристики крестьянского сознания. Прежде всего крестьянин работает, чтобы есть, а не чтобы зарабатывать деньги. Он не копит. В крестьянской общине финансовое возвышение одной семьи воспринимается другими как угроза, как то, что это возвышение идет за их счет. Крестьянин хочет уравниловки. Но при этом ищет покровителя среди богатого и властного. Государство крестьянин воспринимает как врага; оно приходит, чтобы что-то забрать: подать, оброк, налог. Государство в его глазах не производное от его же существования, а нечто внешнее, чуждое, насильственное. Так всюду — и в России, и в Мексике, и в Бразилии, и в Индии. А раз государство — враг, то и ответственности перед ним нет. Правительство — это те, кто или дает, или отнимает.
Налогов в России никто не платит: чтобы платили, нужно чувство ответственности за государство или страх. Но и для того, чтобы общественные туалеты стали чистыми, индивид должен чувствовать себя ответственным.
Каждый народ — это как бы устойчивая экологическая среда. Сколько бы труда ни было вложено в озеленение пустыни, но если прекратить, хоть ненадолго, усилия, зелень высохнет, вернутся пески.
Есть такая книга «Богатство и нищета наций». Ее автор Дэвид Ландес пишет о влиянии климата на развитие человечества. Все нации автор делит на три группы: те, кто тратит деньги, чтобы похудеть; те, кто ест, чтобы жить, и те, кто не знает, когда будет есть в следующий раз.
Ландес задается вопросом: почему во всем поясе шириной в три тысячи миль по обе стороны экватора нет ни одной развитой страны? И стандарт жизни, и продолжительность ее чрезвычайно низки. Хотя, казалось бы, условия идеальные: воткни в землю палку — расцветет. Но именно отсюда и бедность — не надо работать. Да и трудно. Жара! Тяжко пошевелиться. Сорвал с ветки банан — и достаточно. А северным нациям, чтобы просуществовать, надо пошевеливаться. У нас в этом плане есть перспектива.
Нельзя никого ни винить, ни хвалить за температуру воздуха, или за количество осадков, или за рельеф местности. Но климат абсолютно игнорируется и политиками и учеными. География напоминает нам об очень неприятной правде. В частности, о той, что природа, как и сама жизнь, несправедлива. Свои блага она распределяет неравномерно, и исправить это очень нелегко. Хотим мы того или нет, но климат — один из важнейших факторов, определяющих экономику.
А вот что показывает физиология. Три четверти энергии работающей мышцы выделяется в форме тепла. Тело, как и любая машина или двигатель, чтобы сохранить свою нормальную температуру, должно отдать это тепло в окружающую среду — к примеру, вместе с испаряющимся потом. Самый легкий способ снизить утомляемость организма — не производить тепла. Иначе говоря — не работать. Недаром существует такой способ социальной адаптации к жаре, как сиеста. Она позволяет людям избежать физической активности в самое тяжкое для организма время дня. В британской Индии говорили, что только сумасшедшие, собаки и англичане выходят на улицу в полуденный зной. Есть о чем поразмыслить, припоминая опыт россиян и у себя на родине, и в странах поюжнее и пожарче...
Культура наций складывалась под воздействием климата, пространства, истории и религии. Фундамент любой культуры — религия, религиозные идеалы формировали сознание народов. В этом направлении думают многие. Достаточно распространена теория культурологического детерминизма. Действительно, именно религиозные идеалы определяют взаимоотношения между человеком и Богом, индивидуумом и обществом, мужем и женой, родителями и детьми, семьей и членом семьи.
Меня огорчает тот факт, что нации, исповедующие православие, идут к демократии с гораздо большими потерями, чем нации, исповедующие дзен-буддизм или протестантизм. Недавно я прочитал статью о Греции, уровень коррупции там почти как у нас. На деньги, приходящие от Европейского сообщества для целей развития, открывают ночные клубы. Об уровне коррупции в России и говорить нечего: мы стоим на третьем месте после Колумбии и Заира.
Сопоставляя страны по уровню их успехов в экономике и демократических преобразованиях, невольно убеждаешься, что страны с доминирующим православным вероисповеданием находятся явно не в лидерах списка. Чем это объяснить? Тем ли, что люди, исповедующие православие, эмоционально гораздо менее управляемы, чем люди иных ветвей христианства или иных религий? Рацио у них не контролирует эмоцию, чувство сильнее мысли. По эмоциональному складу русские и вообще православные намного ближе мусульманам, чем, к примеру, эстонцам.
Или все дело в том, что в православии человек — раб Божий? Рабство избавляет от ответственности, прежде всего — перед самим собой. Какая ответственность у раба? Вся ответственность у господина... В католичестве и протестантстве чувство ответственности индивида несравненно выше... И все же, наверное, дело не в религии, как таковой, а в культуре.
Где-то в июне 1998 года в телевизионных новостях был показан сюжет о том, что в Екатеринбурге по приказу духовного наставника православного училища были сожжены небогоугодные книги. Духовное лицо пояснило, что эти, не получившие благословения церкви книги вредоносны и потому уничтожены справедливо. Мне жаль этого духовного наставника. Он слаб в своей вере. Он не надеется на силу идеи,
