*Тот голос, с тишиной великой споря,Победу одержал над тишиной.Во мне еще, как песня или горе,Последняя зима перед войной.Белее сводов Смольного собора,Таинственней, чем пышный Летний сад,Она была. Не знали мы, что скороВ тоске предельной поглядим назад.Январь 1917, Петербург* * *Двадцать первое. Ночь. Понедельник.Очертанья столицы во мгле.Сочинил же какой-то бездельник,Что бывает любовь на земле.И от лености или со скукиВсе поверили, так и живут:Ждут свиданий, боятся разлукиИ любовные песни поют.Но иным открывается тайна,И почиет на них тишина…Я на это наткнулась случайноИ с тех пор всё как будто больна.Январь 1917, Петербург* * *Как площади эти обширны,Как гулки и круты мосты! Тяжелый, беззвездный и мирныйНад нами покров темноты.И мы, словно смертные люди,По свежему снегу идем.Не чудо ль, что нынче пробудемМы час предразлучный вдвоем?Безвольно слабеют колени,И кажется, нечем дышать…Ты– солнце моих песнопений,Ты – жизни моей благодать.Вот черные зданья качнутсяИ на землю я упаду,Теперь мне не страшно очнутьсяВ моем деревенском саду.10 марта 1917* * *По твердому гребню сугробаВ твой белый, таинственный домТакие притихшие обаВ молчании нежном идем.И слаще всех песен пропетыхМне этот исполненный сон,Качание веток задетыхИ шпор твоих легонький звон.Март 1917* * *Мы не умеем прощаться,Все бродим плечо к плечу.Уже начинает смеркаться,Ты задумчив, а я молчу.В церковь войдем, увидимОтпеванье, крестины, брак,Не взглянув друг на друга, выйдем…Отчего всё у нас не так?Или сядем на снег примятыйНа кладбище, легко вздохнем,И ты палкой чертишь палаты,Где мы будем всегда вдвоем.Март 1917, Петербург* * *И в тайную дружбу с высоким,Как юный орел темноглазым,Я, словно в цветник предосенний,Походкою легкой вошла.Там были последние розы,И месяц прозрачный качалсяНа серых, густых облаках…Июнь 1917 (вагон), Петербург* * *Ты – отступник: за остров зеленыйОтдал, отдал родную страну,Наши песни, и наши иконы,И над озером тихим сосну.Для чего ты, лихой ярославец,Коль еще не лишился ума,Загляделся на рыжих красавицИ на пышные эти дома?Так теперь и кощунствуй, и чванься,Православную душу губи,В королевской столице останьсяИ свободу свою полюби.Для чего ж ты приходишь и стонешьПод высоким окошком моим?Знаешь сам, ты и в море не тонешь,И в смертельном бою невредим.Да, не страшны ни море, ни битвыТем, кто сам потерял благодать.Оттого-то во время молитвыПопросил ты тебя поминать.Июль 1917, Слепнево* * *Просыпаться на рассветеОттого, что радость душит,И глядеть в окно каютыНа зеленую волну,Иль на палубе в ненастье,В мех закутавшись пушистый,Слушать, как стучит машина,И не думать ни о чем,Но, предчувствуя свиданьеС тем, кто стал моей звездою,От соленых брызг и ветраС каждым часом молодеть.Июль 1917, Слепнево* * *Это просто, это ясно,Это всякому понятно,Ты меня совсем не любишь,Не полюбишь никогда.Для чего же так тянутьсяМне к чужому человеку,Для чего же каждый вечерМне молиться за тебя?Для чего же, бросив другаИ кудрявого ребенка,Бросив город мой любимыйИ родную сторону,Черной нищенкой скитаюсьПо столице иноземной?О, как весело мне думать,Что тебя увижу я!Лето 1917, Слепнево* * *Течет река неспешно по долине,Многооконный на пригорке дом.А мы живем, как при Екатерине:Молебны служим, урожая ждем.Перенеся двухдневную разлуку,К нам едет гость вдоль нивы золотой,Целует бабушке в гостиной рукуИ губы мне на лестнице крутой.Лето 1917, Слепнево* * *Когда в тоске самоубийстваНарод гостей немецких ждал,И дух суровый византийстваОт русской церкви отлетал,Когда приневская столица,Забыв величие свое,Как опьяневшая блудница,Не знала, кто берет ее, —Мне голос был. Он звал утешно,Он говорил: «Иди сюда,Оставь свой край глухой и грешный,Оставь Россию навсегда.Я кровь от рук твоих отмою,Из сердца выну черный стыд,Я новым именем покроюБоль поражений и обид».Но равнодушно и спокойноРуками я замкнула слух,Чтоб этой речью недостойнойНе осквернился скорбный дух.Осень 1917, Петербург* * *Ты всегда таинственный и новый,Я тебе послушней с каждым днем.Но любовь твоя, о друг суровый,Испытание железом и огнем.Запрещаешь петь и улыбаться,А молиться запретил давно.Только б мне с тобою не расстаться,Остальное все равно!Так, земле и небесам чужая,Я живу и больше не пою,Словно ты у ада и у раяОтнял душу вольную мою.Декабрь 1917* * *И вот одна осталась яСчитать пустые дни.О вольные мои друзья,О лебеди мои!И песней я не скличу вас,Слезами не верну.Но вечером в печальный часВ молитве помяну.Настигнут смертною стрелой,Один из вас упал,И черным вороном другой,Меня целуя, стал.Но так бывает: раз в году,Когда растает лед,В Екатеринином садуСтою у чистых водИ слышу плеск широких крылНад гладью голубой.Не знаю, кто окно раскрылВ темнице гробовой.1917. Конец года* * *Пленник чужой! Мне чужого не надо,Я и своих-то устала считать.Так отчего же такая отрадаЭти вишневые видеть уста? Пусть он меня и хулит и бесславит,Слышу в словах его сдавленный стон.Нет, он меня никогда не заставитДумать, что страстно в другую влюблен.И никогда не поверю, что можноПосле небесной и тайной любвиСнова смеяться и плакать тревожно,И проклинать поцелуи мои.1917* * *Веет ветер лебединый,Небо синее в крови.Наступают годовщиныПервых дней твоей любви.Ты мои разрушил чары,Годы плыли, как вода.Отчего же ты не старый,А такой, как был тогда?Даже звонче голос нежный,Только времени крылоОсенило славой снежнойБезмятежное чело.1922* * *Проплывают льдины, звеня,Небеса безнадежно бледны.Ах, за что ты караешь меня,Я не знаю моей вины.Если надо – меня убей,Но не будь со мною суров.От меня не хочешь детейИ не любишь моих стихов.Всё по-твоему будет: пусть!Обету верна своему,Отдала тебе жизнь, но грустьЯ в могилу с собой возьму.Апрель 1918* * *От любви твоей загадочной,Как от боли, в крик кричу,Стала желтой и припадочной,Еле ноги волочу.Новых песен не насвистывай,Песней долго ль обмануть,Но когти, когти неистовейМне чахоточную грудь,Чтобы кровь из горла хлынулаПоскорее на постель,Чтобы смерть из сердца вынулаНавсегда проклятый хмель.Июль 1918* * *Для того ль тебя носилаЯ когда-то на руках,Для того ль сияла силаВ голубых твоих глазах!Вырос стройный и высокий,Песни пел, мадеру пил,К Анатолии далекойМиноносец свой водил.На Малаховом курганеОфицера расстреляли.Без недели двадцать летОн глядел на Божий свет.1918, Петербург* * *Чем хуже этот век предшествующих? РазвеТем, что в чаду печали и тревогОн к самой черной прикоснулся язве,Но исцелить ее не мог.Еще на западе земное солнце светит,И кровли городов в его лучах блестят,А здесь уж белая дома крестами метитИ кличет воронов, и вороны летят.Зима 1919ПРИЗРАКЗажженных рано фонарейШары висячие скрежещут,Всё праздничнее, всё светлейСнежинки, пролетая, блещут.И, ускоряя ровный бег,Как бы в предчувствии погони,Сквозь мягко падающий снегПод синей сеткой мчатся кони.И раззолоченный гайдукСтоит недвижно за санями,И странно царь глядит вокругПустыми светлыми глазами.Зима 1919* * *Я горькая и старая. МорщиныПокрыли сетью желтое лицо.Спина согнулась, и трясутся руки.А мой палач глядит веселым взоромИ хвалится искусною работой,Рассматривая на поблекшей кожеСледы побоев. Господи, прости! 1919* * *И слава лебедью плылаСквозь золотистый дым.А ты, любовь, всегда былаОтчаяньем моим.Десятые годыПЕТРОГРАД. 1919И мы забыли навсегда,Заключены в столице дикой,Озера, степи, городаИ зори родины великой.В кругу кровавом день и ночьДолит жестокая истома…Никто нам не хотел помочьЗа то, что мы остались дома,За то, что, город свой любя,А не крылатую свободу,Мы сохранили для себяЕго дворцы, огонь и воду.Иная близится пора,Уж ветер смерти сердце студит,Но нам священный град ПетраНевольным памятником будет.* * *Нам встречи нет. Мы в разных станах,Туда ль зовешь меня, наглец,Где брат поник в кровавых ранах,Принявши ангельский венец?И ни молящие улыбки,Ни клятвы дикие твои,Ни призрак млеющий и зыбкийМоей счастливейшей любвиНе обольстят… Июнь 1921* * *
Наталии Рыковой
Всё расхищено, предано, продано,Черной смерти мелькало крыло,Все голодной тоскою изглодано,Отчего же нам стало светло?Днем дыханьями веет вишневымиНебывалый под городом лес,Ночью блещет созвездьями новымиГлубь прозрачных июльских небес, —И так близко подходит чудесноеК развалившимся грязным домам… Никому, никому неизвестное,Но от века желанное нам.Июнь 1921* * *На пороге белом рая,Оглянувшись, крикнул: «Жду!»Завещал мне,
