— Это старые. — Гатха пренебрежительно махнул рукой и потянулся погладить свою козлиную бородку. — Нет, последний ближе всего к поставленной цели. Несколько субъективных лет мои лаборатории в ускоренном времени будут заняты разработкой этого варианта.
— Нет, — возразил Карн. — Не будут.
Он предпочел бы, чтобы эту новость сообщил Гатхе кто-нибудь другой, однако Баррин дал прямой приказ: если куратор немедленно не ответит на вызов, Карн должен сам сказать ему все.
— Твои лаборатории передают под другие программы. В рамках работы над Породой, но под руководством другого куратора и под контролем одного из магистров.
Вот теперь Гатха смотрел только на Карна.
— Приказ Баррина? — Он даже не пытался скрыть свою ярость.
Карн медленно опустил голову.
— Ну это мы еще посмотрим!
Он схватил плащ и бросился к двери, начисто забыв о серебряном человеке. Карн тоскливо побрел за ним. Он с трудом находил оправдание собственной жестокости. Однако Баррин, очевидно, предвидел развитие событий. Вероятно, чтобы пронять куратора Гатху, нужны сильнодействующие средства.
Баррин и Урза вдвоем завладели аудиторией, рассчитанной на сотню слушателей. Просто заняли первое попавшееся пустое помещение. Мироходец теперь редко бывал на Толарии. Фирексийцы шли за ним по пятам, и он боялся навести их на остров. По той же причине реже заходил в порт и «Маяк».
Тем не менее случалось, что его присутствие в академии было необходимо, и дело Гатхи относилось как раз к таким случаям. Провинившийся куратор стоял между своими наставниками и первым рядом скамей. На его губах застыла презрительная улыбка: обиженный ребенок, убежденный в своем превосходстве, с нетерпением дожидающийся времени, когда малый рост и слабые силы перестанут его сдерживать.
На взгляд постороннего, Гатха великолепно держался под ливнем упреков старших. Молчал, чуть покраснел, и только неподвижный взгляд выдавал его истинные чувства. Он все ниже склонял голову, отвечая на каждое обвинение Баррина, и покорно поклонился, выслушав окончательный приговор Урзы:
— Ни на йоту не отклоняться от предписанной линии исследований и не пытаться выставлять напоказ свои достижения!
Урза помолчал, затем, не дождавшись ответа, поторопил:
— Это понятно?
— Да, наставник Урза. Это понятно. — Гатха не сумел скрыть вспышки гнева в зло сощуренных глазах. — Но лаборатории ускоренного времени… Без них я…
— Без них, — жестко оборвал Баррин, — ты будешь работать не торопясь и четко придерживаться указанного направления. Твои образцы третьего поколения проявляют свирепость и жестокость уже в первые годы жизни, а количество мутаций намного превышает средний уровень.
Урза потер рукой подбородок.
— Свирепость и жестокость — это неплохо, если они проявляются в нужное время в нужном месте, но у твоих они бесцельны. — Он покачал головой. — Почти все образцы третьего поколения отличаются отсутствием эмоциональных связей. Это шаг назад, а ты хочешь продолжать движение в ту же сторону. Нам нужно найти, в чем причина неудач. Попытаемся вырастить больше поколений в скоростных полях, накопить больше данных. Когда найдем решение, может быть, и вернем тебе лаборатории. — На этот раз Гатха коротко кивнул, не ожидая напоминания. — Пока все.
Поклонившись, куратор оставил старших вдвоем, выходя, даже не взглянул на Карна.
Серебряный человек замялся, не зная, выйти или остаться, но, помедлив в нерешительности, остался на месте, и Баррин, заметивший его мучения, решил пока отложить разговор с ним.
Урза по обыкновению интересовался в первую очередь своими заботами. Он перелистывал страницы последнего отчета.
— В чем дело? — обратился он неизвестно к кому, а затем взглянул на Баррина. — Еще что-нибудь о Гатхе?
— Он неисправим, — проворчал старший маг. — Упивается властью и собственным даром, а теперь еще и на нас обижен. Его надо остановить, пока не поздно.
— Когда-то ты говорил то же самое о Тефери, — в голосе Урзы слышалась едва ли не ирония, но в то же время мироходец не отрывался от записей.
В негодовании Баррин мотнул головой.
— Тефери заслуживал хорошей трепки, но он никогда не губил жизней. Урза, этот человек нам уже не подчиняется, и он влияет на других учеников и кураторов. Внушает им те самые моральные принципы, которых я… мы опасались! Гатха слишком далеко зашел.
Волнение старшего мага не произвело впечатления на Урзу. Баррин вздохнул, ощутив вдруг на плечах тяжесть всех своих лет, и попытался зайти с другого конца:
— Ты знаешь, сколько камер с постоянным полем занято его неудачами? И сколько новых учеников, родившихся на Толарии, заняты поисками магических способов исправить уродства, оставленные нами им в наследство?
— Часть провалов в программе выведения Породы на совести Гатхи, но далеко не все, — хладнокровно возразил Урза. — А тебе известно, как четко он наладил работу в анатомичке?
Это Баррин тоже знал. Он сам перевел Гатху на анатомические исследования, в надежде, что грязная работа собьет с мальчишки спесь и равнодушие. Однако Гатха выказал явный вкус к этому занятию. Он расхаживал повсюду в черной мантии вместо подогнанной по фигуре аргивской формы, в которой появился в академии. Баррин не сомневался, что на черной материи оставалось невидимым множество кровавых пятен.
— Метатраны — наш грех, но ты ведь сам убедил меня, что без них не обойтись. А вот твоя Порода выводится из живых людей! — Баррин облизнул губы. Во рту вдруг пересохло. — И не напоминай мне, что все они добровольцы, потому что дело уже не в этом. — Маг оглянулся на Карна и с трудом заставил себя продолжать: — Он ввел в главную евгеническую матрицу фирексийский материал.
Урза поднял голову.
— Как ты об этом узнал?
Баррин запнулся, волосы на голове неприятно шевельнулись. Евгеническую матрицу создали траны, а мироходец обнаружил ее и перестроил для своих генетических работ. Матрица и более простые устройства, созданные по ее образцу, были основой проекта Породы. И они же создавали опасность ужасающих злоупотреблений. Предполагалось, что все нововведения происходят только с одобрения Баррина и Урзы. Баррин, упоминая о самоуправстве Гатхи, основывался на смутных слухах. Он надеялся поразить мироходца, и только сейчас ему пришло в голову, что Гатха действовал с его позволения.
— Ты знал? — спросил он хриплым шепотом.
— Откуда бы, по-твоему, Гатха мог получить генетический материал
— Карн, — ответил Баррин, кивнув в сторону серебряного человека. — Он передал мне пару слухов, относившихся к Гатхе. — Карн встрепенулся, хотел что-то сказать, но передумал. — Я еще продолжаю расследование, — закончил маг.
— Ну так можешь его прекратить, — без обиняков высказался Урза и, заметив, как потрясен маг, пояснил: — Все это только ради Наследия. Ради него можно пойти на все. Мы решили так много лет назад, не забыл? — Дождавшись неохотного кивка Баррина, Урза продолжал: — И я
