Дрю не упоминал о Лорел, но Брент обычно вспоминал о ней именно в таких странных обстоятельствах, как сегодня. Непроизвольно он поднял руку и ощупал пальцами шрам на левой щеке. «Не может быть ничего глупее похотливого юнца», — подумал он.
— Так почему же вам обидно за него? — наконец спросил он старика.
— Все дело в девушке. Бедный Мэдисон страшно ругался. Рассказал мне, что застал ее с любовником, одним из этих проклятых калифорнийцев. Этот парень не собирается на ней жениться, но его папочка дал Мэдисону денег, чтобы откупиться. Проклятые гордецы! Мэдисон надеется, что у девчонки по крайней мере не раздуется живот от бастарда.
Но она так молода, подумал Брент. Вероятно, ей нет еще и двадцати. Любовник? Она не показалась ему женщиной такого типа… Впрочем, он, наверное, ошибся. Одному Богу ведомо, сколько раз он уже ошибался.
Она, вероятно, пыталась соблазнить отпрыска из богатой семьи. Обычное дело. Гнусные женские штучки.
Вы прекрасно научили меня всему, —Лорел. Он услышал милый смех Байрони Девит и увидел, как она чешет за ухом одной из лошадей.
— Что-то не верится, — заметил Брент.
— Все так и есть, как я говорю. Я же друг ее отца.
Он рассказывает мне обо всем, ничего не скрывает.
Дочка его большая гордячка, но все-таки потаскуха. — Он снова длинно сплюнул, угодив коричневой струей прямо в центр лужицы, наплеванной за долгие часы сидения у стены.
— Она вовсе не выглядит шлюхой.
— Настоящая потаскушка да еще с дурацким именем, больше никто. Да, бедный Мэдисон… И немудрено, ведь девчонка воспитывалась без отца, в Бостоне. Теперь ему придется искать ей мужа где- нибудь в других местах. Ни один уважающий себя здешний мужчина ее теперь не захочет.
«Особенно, — подумалось Бренту, — если звонить каждому встречному и поперечному о ее.., неудачах». Он увидел, как Байрони уселась в тарантас и взяла из рук матери вожжи. На короткое мгновение она подняла глаза прямо на него и улыбнулась.
Потом привычным возгласом послала лошадей вперед, и скоро они скрылись за поднявшимися из- под колес клубами пыли.
— Вы надолго в наши края, юноша?
— Нет. Сан-Диего для меня слишком тихий город. — «Слишком застойный и грязный», — добавил он про себя.
Брент подумал о Сан-Франциско и улыбнулся. Да, преступления, коррупция, алчность, все мыслимые виды пороков, но, черт побери, в этом городе человек чувствует себя живущим настоящей жизнью. Город, полный таких же молодых людей, как и он, стремящихся создать себе будущее. Дикий, неистовый, воодушевляющий — таков Сан-Франциско. Он обогнул на судне Эдварда Чамберса все побережье с задней мыслью о том, чтобы войти в судовую компанию своего друга. Но это было не для него. Он знал, чего хотел.
— Бывали на севере, на золотых приисках?
— Да.
— Ну и как, удачно?
— Довольно удачно, — ответил Брент. — До встречи. — Он прикоснулся в знак прощания к шляпе и зашагал по улице обратно, в сторону Колорадо-Хауса.
— Кто это был, Байрони?
Байрони перевела взгляд с дороги на мать.
— Я второпях буквально налетела на него и вся перепачкалась в муке. Он очень мил, но уже завтра уезжает из Сан-Диего.
Элис Девит сплела пальцы рук — по своей давней привычке.
— Хорошо, что в городе не было твоего отца.
— Почему? Вы думаете, что он мог бы погнаться за этим человеком и потребовать у него денег за то, что он меня обесчестил? — Голос Байрони дрогнул от горечи и бессильного гнева.
— Полно, дорогая, — примирительно возразила Элис, — не будь такой. Пятьсот долларов большое подспорье для твоего отца.
— Дону Хоакину следовало послать его ко всем чертям. Бедный Габриель. Боже, как я хотела бы быть мужчиной! — Она не то фыркнула, не то рассмеялась. — Но тогда я была бы такой, как Чарли. Видели его? Он был с Томми Ларкином и Джимми Тейлором.
Ничтожные мерзавцы. Разумеется, ваш муж получил бы наслаждение, увидев полупьяного Чарли разряжающим куда попало свой револьвер.
Элис передернуло. Уже через два месяца после своего возвращения в Сан-Диего Байрони не называла его иначе как мужем Элис.
— И много просыпалось муки?
— Не больше четверти мешка. Не беспокойтесь, мама. Я приму все на себя, если он заметит.
Как мне скрыться от него? Как бежать отсюда?
— Я видела, как этот незнакомец разговаривал с Джебом Дониели.
У Байрони вырвался невеселый смешок.
— Я тоже. И теперь он считает меня последней шлюхой в Калифорнии, если Джеб говорил ему хоть что-то обо мне. Грязный старик!
— Байрони, ты не должна так говорить.
— Почему же? — взорвалась та. — Какая разница? Разве это что-нибудь меняет? По крайней мере это спасает меня от его планов в отношении моего замужества. Бьюсь об заклад, он не рассчитывал, что Джеб раструбит эту ложь по всему свету.
Но разница была, подумала Элис. Если бы Байрони сказала такое отцу, он избил бы ее. Ей придется куда-то отправить Байрони. Элис поняла это, когда ей не удалось помешать дочери заступаться за нее. Но два месяца назад Мэдисон обнаружил ее небольшую заначку — деньги, которые она накопила для Байрони.
Он не сказал ей ни слова — забрал все деньги и отправился вместе с Чарли в Сан-Диего. Вернувшись оттуда после многочасового отсутствия, он и на этот раз не стал ругать жену, а просто посмотрел на нее и спокойно изрек:
— Я знаю, зачем ты это сделала. Но решать, что делать с девчонкой, буду я, а не ты. Слава Богу, она не унаследовала твою внешность. Эта девчонка должна чего-то стоить.
— Она твоя плоть и кровь! — раздраженно воскликнула Элис. Когда-то, много лет назад, она была красивой.
Он поднял руку, но потом опустил.
— Да, это так. Кроме того, она хулиганка, но я укажу ей ее место. Я пошел у тебя на поводу, женщина, отправляя ее к твоей сестре. Но теперь она вернулась, и я использую ее так, как сочту нужным.
Она почувствовала, как на нее находит знакомое ощущение полной беспомощности, и сказала только одно:
— Байрони не хулиганка. Она славная, добрая девушка. Почему ты не можешь быть более.., ласковым с нею?
— Она почти девятнадцать лет уклонялась от своих обязанностей. Пришло время расплатиться со мной.
«Он совершенно такой же, как его отец», — подумала теперь Элис. И она знала это, понимала всем своим существом еще до того, как вышла за него замуж. Но она очень любила его, хотя и подозревала, что не сможет его изменить.
— Знаешь, Байрони, — обратилась Элис к помрачневшей дочери, высказывая вслух свои мысли, — было время, когда он ненадолго изменился. Он искренне пытался, но у него так ничего и не получилось. И это сделало его.., еще более ожесточенным. Поэтому-то мы и переехали в Калифорнию, где надеялись
