узел на затылке и скреплены множеством шпилек.
Интересно, действительно ли экономка сочувствует Лили или все это чистое притворство? Не может быть так, что на деле ей велено охранять больную?
Но откуда взялись эти мысли? Разве не миссис Скраггинс спасла жизнь Лили, когда та после похорон Бет проглотила целую упаковку таблеток? Должно быть, у Шерлок постепенно развивается паранойя — издержки профессии! Нужно взять себя в руки.
— У меня самого маленький сын, миссис Скраггинс, — вмешался Савич. — Ему пошел восьмой месяц, и можете себе представить, что творилось бы со мной, случись с ним беда.
— Вот это хорошо. Бывают же на свете такие мужчины. Не то что мой папаша, бесчувственный старый ублюдок! И слезинки не пролил, когда трактор сбил мою сестричку. Ну что же, боюсь, у меня полно дел. Когда вернется миссис Фрейзер?
— Наверное, не раньше завтрашнего дня, — пояснила Шерлок. — Ей делали операцию, и она еще неважно себя чувствует.
— Я позабочусь о ней, — пообещала миссис Скраггинс, хрустя суставами пальцев.
Шерлок вздрогнула, переглянулась с Савичем, поблагодарила старушку и пожала ей руку, чувствуя, как кольца врезаются в пальцы.
Перед тем как они вышли из кухни, экономка призналась:
— Я так рада, что вы приехали. Не годится миссис Фрейзер так много быть одной.
Савич съежился от стыда, вспомнив, что не слишком рьяно возражал, когда Лили настояла на возвращении домой. Но тогда она казалась вполне здоровой и, естественно, хотела снова быть рядом с мужем. Он тогда подумал, что тоже не стал бы надолго разлучаться с Шерлок, и проводил сестру в аэропорт Рейгана. Тогда Савичу казалось, что Теннисон Фрейзер обожает ее, а Лили отвечает ему тем же.
И за все эти месяцы она ни разу не пожаловалась. Не попросила помощи. Слала по электронной почте жизнерадостные письма. И когда бы ни позвонили Шерлок или Савич, говорила бодро и приветливо.
И вот что случилось спустя все эти месяцы. Ему следовало бы что-то сделать еще тогда, а не просто помахать ей рукой на прощание, когда она улетала за три тысячи миль от родных. Туда, где убили Бет.
Он почувствовала, как сильно сжимает Шерлок его руку. Из ее глаз лился ровный свет любви.
— Мы все исправим, Диллон, — коротко пообещала она. — На этот раз все будет по-другому.
— Мне хотелось бы снова повидать родителей Теннисона, — кивнув, заметил он. — Как ты думаешь, Шерлок? У меня такое чувство, будто мы совсем их не знаем.
— Согласна. Поедем к ним после того, как повидаем Лили.
В больнице округа Гемлок все было спокойно. Добравшись до палаты Лили, они услышали голоса, остановились и прислушались.
В палате был Теннисон. И Элкотт Фрейзер. Его отец.
— Лили, мы так счастливы, что эта ужасная авария обошлась без последствий, — скорбно вещал Элкотт. — Мы так боялись, как бы не случилась беда, но, слава Богу, ты выкарабкалась. Не могу сказать, как терзалась Шарлотта: плакала, ломала руки, разве что не бредила, все твердила, как ужасно, что ее малышка Лили умирает, да еще так скоро после похорон Бет. Но ты выжила, а вот «эксплорер» уже не вернешь.
Савич, посчитавший это весьма странным проявлением любви и заботы, удивленно поднял брови.
— Спасибо вам за участие, — ответила Лили, и Савич расслышал в ее голосе боль и что-то еще. Страх? Неприязнь? Непонятно. — Мне очень жаль, что я разбила машину, — продолжала она.
— О, дорогая, не стоит волноваться по пустякам, — утешал Теннисон, беря ее за руку. Савич увидел, что она не ответила на пожатие.
— Я куплю тебе другую. Подарок от меня моей прелестной невестке, — объявил Элкотт.
— Я не хочу еще один «эксплорер», — пробормотала Лили.
— Нет, конечно, нет, — продолжал Элкотт, — иначе он напоминал бы тебе об аварии, а этого нам не нужно. Мы хотим, чтобы ты скорее поправилась. О да, мы все для этого сделаем! Только этим утром Шарлотта рассказывала, как все в Гемлок-Бей только об этом и толкуют, приходят к ней, расспрашивают, сочувствуют. Она крайне этим расстроена.
У Савича просто руки чесались выкинуть Элкотта из окошка. Да, он мужик крутой, влиятельный, но почему же не может проявить хотя бы немного такта? Откуда такая беспричинная жестокость? Убийственная жестокость!
Савич вихрем ворвался в комнату, готовый на все, но при виде искаженного страданием лица сестры мигом успокоился, сделал вид, что не заметил мужчин, и, прошагав прямо к постели, легонько прижался к ее лбу своим.
— Очень болит, крошка?
— Немного, — прошептала она, словно боясь говорить громко. — То есть ужасно. Главное — не дышать глубоко, не смеяться и не плакать. Тогда не так больно.
— Ясно, — кивнул Савич. — Придется найти доктора Ларча и спросить, что делать.
Он кивнул Шерлок и вылетел из палаты.
Шерлок ослепительно улыбнулась посетителям. Элкотт выглядел точно так же, как одиннадцать месяцев назад: высокий, с небольшим животиком, копна седых волнистых волос, такие же, как у сына, светло-голубые, слегка раскосые глаза. Интересно, как он в действительности относится к Лили? На самом ли деле хочет ей добра? Но за что ее не любить? Милая, красивая, талантливая, и не ее вина, что она потеряла единственного ребенка и упала в глубокую пропасть скорби и депрессии.
Она знала, что Элкотту уже шестьдесят, хотя на вид больше пятидесяти не дашь. Должно быть, в молодости он был очень красив. Не хуже сына.
У Фрейзеров была еще и дочь, Тэнси. Сколько ей сейчас? Двадцать восемь? Тридцать? Во всяком случае, старше Лили. Тэнси… какое странное имя. Почти такое же причудливое, как Теннисон. Она жила в Сиэтле и владела одной из самых известных кофеен. Из разговоров с Лили у Шерлок сложилось впечатление, что она крайне редко приезжала к родителям.
Элкотт подошел к Шерлок, схватил ее руку и принялся трясти.
— Миссис Савич, какое удовольствие видеть вас!
У него и в самом деле был довольный вид. Интересно, насколько он был рад видеть Диллона, поскольку она точно знала, нутром чувствовала, что мистер Элкотт Фрезер не слишком уважает женщин: это было видно по его глазам, манере держаться — снисходительной, можно сказать, покровительственной.
— Мистер Фрейзер! — воскликнула она, растягивая губы в своей патентованной бесхитростно- сияющей улыбке.
— Хотелось бы встретиться при менее трагичных обстоятельствах.
«Давай-давай, — подумала она. — Считай меня идиоткой, ничего не стоящей дурочкой, может, больше выложишь».
— Ваш бедный муж крайне расстроен всем этим, — продолжал мистер Фрейзер.
— Разумеется, — кивнула Шерлок. — Здравствуй, Теннисон, как поживаешь?
Она уселась на кровать, погладила светлые, успевшие пропотеть волосы Лили. Густые, длинные, какие-то безжизненные пряди обрамляли ее лицо. Шерлок увидела ее измученные глаза, заметила, как скованно лежит Лили, боясь пошевелиться, и ей захотелось плакать.
— Диллон сейчас вернется. Как они посмели заставлять тебя так мучиться?
— Пора дать вам болеутоляющее, — объявила вошедшая сестра. За ней следовал Савич. Пока она вводила наркотик в вену Лили, никто не произнес ни слова. Сестра нагнулась, проверила пульс больной, натянула одеяло на ее худые плечи и выпрямилась. — Сейчас станет легче. Если будет очень больно, немедленно звоните.
Лили прикрыла глаза и через несколько минут тихо сказала:
— Спасибо, Диллон. Было довольно паршиво, но сейчас все в порядке. Спасибо.
И тут же заснула.
— Вот и хорошо, — сказал Диллон, делая знак, чтобы все вышли. — Давайте подождем в комнате для посетителей. Я только сейчас смотрел — там никого нет.
