положила ему на грудь.
— Даже потный ты великолепен. И, глубоко вдохнув, добавила:
— И запахи. Запах мужчины, запах Берка…
— И аромат Ариель, сладостей и лаванды, потный и земной, и все перекрывает мой запах.
— Да, — согласилась Ариель. Ей уже снова не хватало его, ощущения заполненности внутри, тяжести тела. Но тут она почувствовала что-то мокрое и липкое между бедер и невольно стиснула ноги.
— Лежи смирно, милая.
Дотянувшись до кармана куртки, он вынул платок и вытер ее, призвав на помощь всю оставшуюся силу воли, чтобы сдержаться и окончательно не потерять голову. Нужно подождать, он должен дать ей время отдохнуть. Она отдавалась так самозабвенно, и Берк не ожидал этого, по крайней мере пока не начал ее целовать, а потом попросту перестал думать и соображать, и это оказалось к лучшему, иначе боязнь обидеть Ариель, причинить ей ненужную боль превратила бы Берка в нерешительное, связанное страхом создание.
Но оба они были естественными и раскованными. Берк вспомнил о фантазиях, все три долгих года не дававших покоя, фантазиях, в которых образы девушки переплетались с грезами о жгучем наслаждении, которое она когда-нибудь подарит, и вот теперь все произошло на самом деле, и она принадлежит ему. Но он и понятия не имел о палящей, почти безумной потребности, таившейся глубоко в душе, в самой сердцевине, о бездонной пустоте, которую смогла заполнить лишь Ариель, ее реальная суть, а не девушка из мечты и грез, помогавших Берку выжить все это время.
— Теперь ты останешься со мной? — тихо и нежно, так нежно, что сердце Ариель наполнилось теплом, спросил Берк.
Ариель отвела взгляд, посмотрела поверх его головы на сверкающие иголочки солнечных лучей и сказала правду, которую ни один из них не был в силах отрицать:
— Мне больше некуда идти. Неста и Алек вернулись из Бостона.
— Верно, но они вскоре отправятся в Нортамберленд, в Каррик Грейндж.
— Нет, я не поеду с ними. Не хочется становиться бедной родственницей, а поскольку у меня нет денег, никем другим меня не будут считать.
Берк выжидал. Наконец Ариель подняла глаза, окинув его вопросительным взглядом. Что она хотела узнать? О себе или о нем?
— Думаю, — сказала она серьезно, — думаю, что хочу остаться с тобой.
Берк протянул руку, осторожно коснувшись ее груди, мягкой, шелковистой, и, медленно наклонив голову, прильнул губами к ее соску, лаская, посасывая его, пока не почувствовал ответный трепет. Улыбнувшись, он осторожно подул на ее разгоряченную кожу, пристально глядя на тугой камешек соска, сжавшийся от наслаждения, которое дает ей он, Берк.
— Знаешь, Ариель, если бы я взял тебя тогда, пятнадцатилетней, женился бы против воли твоего отца — причем ты, конечно, долго терзалась бы угрызениями совести, — а потом забрал бы с собой на континент, мы отличались бы друг от друга как небо и земля. Ты была бы открытой, любящей и нежной, очень-очень молодой, а я, возможно, вел бы себя, как любящий, снисходительный отец, считающий себя ответственным за твое воспитание, но обращался бы с тобой скорее как с ребенком, нежели с женой и женщиной. Вряд ли ты смогла бы долго это выносить и наверняка вскоре покинула бы меня, взяла бы мою лошадь и ускакала, оставив хозяйство и палатку на попечение Джошуа.
Ариель рассмеялась, звонко, весело, вновь оценив способность мужа говорить с улыбкой о самых серьезных вещах.
— Нет, — возразила она, сияя глазами, — я ни за что не бросила бы тебя. Дебора — это наша маленькая дочка, — ты и я жили бы в офицерской палатке, и я готовила бы и чинила твою одежду и отгоняла бы метлой других офицеров, которые, конечно, влюбились бы в меня, все до одного.
— Вполне возможно. А я сделался бы отвратительным ревнивцем и собственником, и ты огрела бы меня чем-нибудь тяжелым по голове, швырнула бы в лицо тарелку с едой и, без сомнения, не стала бы штопать мои рубашки и пришивать пуговицы.
— Как жаль, что ты чаще всего оказываешься прав! Действительно, она долго терзалась бы собственной, виной из-за того, что покинула отца.
Расслышав нотки горечи в ее голосе, Берк удивленно спросил:
— Она?
— Иногда я думаю о той глупой, наивной, доверчивой дурочке.
— Нет! Черт возьми, Ариель, она — это ты, часть тебя, и когда ты смеешься, это ее смех, твой смех. Та очень невинная молоденькая девушка все еще жива, но ты теперь, став женщиной, смогла закалить ее, заставить стать взрослой, и именно тем необыкновенным созданием, которое я люблю всем своим существом.
Нагнув голову, он снова поцеловал Ариель. Берк хотел целовать ее, пока не прогонит воспоминания о пережитой боли, горечь и обиду, пока не исцелит нанесенные жизнью раны.
— Ты моя жена, — сказал он. — Ты моя.
— Да, — шепнула она, сжимая ладонями его щеки. Он снова поцеловал Ариель, ощущая тепло солнечных лучей, греющих спину, и жар ее тела, прижатого к его груди.
Берк пристально наблюдал за Ариель с того момента, как она вошла в гостиную. Ему никак не удавалось согнать с лица ехидную улыбку. По-видимому, удача сегодня была не на стороне Ариель, поскольку в этот час в комнате, кроме него, сидели лишь Неста и Алек. Берк понимал, что жене не по себе. Но она умудрилась улыбнуться Несте и достаточно весело приветствовать зятя, хотя явно старалась не встречаться с ним глазами.
Но Алек, со своей стороны, отнюдь не страдал от смущения и даже заявил самым наивежливейшим тоном, когда-либо слышанным Берком:
— Прекрасная погода, не так ли, Ариель?
— Да, — пробормотала та, упорно уставившись на сапоги Берка.
— И прелестное, незабываемое утро, не так ли, сестричка?
Ариель мгновенно вскинула голову и открыла рот только затем, чтобы тут же сжать губы при виде издевательской ухмылки на невероятно красивом лице Алека.
— О чем речь? — осведомился Перси, входя в гостиную под руку с Ленни. — Гроза в этом раю влюбленных?
— Алек — просто невоспитанный грубиян, — пожаловалась Неста. — Ничего необычного.
— Довольно типичное недомогание среди джентльменов, — добавила Ариель.
— Поскольку Перси еще не мой муж. — хихикнула Ленни, — я не имею права поставить его на место, как полагалось бы.
— А я-то собирался упасть к вашим изящным ножкам, — застонал Перси, — и предложить свои руку, дом и экипаж. Теперь я что-то не так уверен, хочется ли мне этого. Что ты думаешь, Берк? Женился бы ты на Ариель еще раз?
— Несправедливо, — вмешался Алек, прежде чем Берк успел ответить. — Он надел на себя эти кандалы совсем недавно и все еще пребывает в тумане брачного и сексуа… впрочем, неважно. Тебе следовало бы спросить старого женатого узника вроде меня. Милосердные небеса! Почти пять лет! Я уже на краю могилы! Сегодня утром я нашел у себя седой волос, а ведь мне и двадцати семи нет!
— Как я уже объясняла, — заявила Неста, ни к кому в особенности не обращаясь, — невоспитанный грубиян.
— Но ты все еще существуешь в… — выпалила Ариель, — то есть женат довольно давно, а туман все не рассеялся, по крайней мере у тебя и Несты, и…
Ариель поспешно прикрыла рот рукой и очутилась в объятиях смеющегося мужа.
— Время целомудрия грядет, — провозгласил Алек, скорбно качая головой.
— Что тут творится? — спросил Найт с порога. — Он выглядел, как всегда, великолепно, и, как подумал Берк, присмотревшись к другу, невероятно довольным собой.
— Ничего особенного, обычная супружеская перепалка, — заверил Берк. — А вот что с тобой, Найт? Ты выглядишь, словно кот, добравшийся до горшков со сливками.
