– Мой муж вез меня к своей семье в Честер, но по дороге заболел. Все из-за дождя и тяжелого пути.
В эту минуту Дария поняла, что священник с недоумением смотрит на ее мужское платье, и подосадовала на себя. Она обо всем забыла в стремлении защитить Роланда. Ей казалось, что жена в глазах священника заслуживает большей благосклонности.
Она быстро добавила:
– Я одета так в целях безопасности. На нас напали разбойники, и мы едва вырвались. Это мой муж дал мне мужскую одежду.
– Разумно. Я – отец Мардо, а кто вы и ваш муж?
– Его зовут Алан, он – фермер, святой отец. Наша ферма находится поблизости от Леоминстера. Пожалуйста, помогите нам.
Он был слугой Божьим и не мог оставить страждущего умирать в церкви.
– Подождите здесь, – велел священник. – Я позову пономаря на помощь.
Дарии, склонившейся над Роландом, показалось, что прошла целая вечность, прежде чем пономарь взвалил на плечо ее “мужа”, который все еще был без сознания, и, пронеся его по трем пролетам лестницы, положил на узкую кровать в маленькой чердачной комнатке скромного дома отца Мардо.
– У тебя есть монеты, дитя?
– Да, – сказала Дария. – Они у моего мужа. Пономарь присмотрит за нашей лошадью?
Священник рассеянно кивнул. Он видел эту лошадь. Откуда у простого фермера такой могучий боевой конь? Очень странно. Кто на самом деле был этот человек? Что же до женщины, то он сомневался, есть ли в ней хоть капля валлийской крови. Отец Мардо был рад, что она не назвала своего имени, – он не желал его знать.
Но сейчас это не имело значения. Надо было помочь молодому человеку. Священник заговорил быстро и деловито:
– Я принесу пиявок. Они должны помочь, если ему суждено выжить. Я прикажу моей служанке Ромиле доставить одеяла и воду.
Дария, вне себя от страха за Роланда, слегка кивнула. Оставшись с ним наедине, она увидела, что его одежда влажная, и решила ее высушить и согреть. Ей придется раздеть Роланда, хотя он вряд ли одобрил бы это, Дария развязывала его штаны, когда в комнату вошла старая женщина, высокая, худая, с гордой осанкой и густыми седыми волосами. Она несла одеяла и кувшин с водой. Служанка улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.
– Вот, возьмите, – произнесла она медленно и невнятно по-валлийски. – Подождите, я вам помогу.
Женщины вдвоем сняли сырую одежду с Роланда. Когда он остался лежать на спине нагишом, старуха внимательно оглядела его.
– Красавец, худой, одни мышцы да кости. Ни капли жира. А посмотри-ка на его дротик. Ты, должно быть, счастлива, как горлица.
– Вы говорите по-английски, – машинально заметила Дария.
– Ага, меня научил отец. Я родом из Честера, и мой муж – один из этих дикарей-монахов. Но он согревает мои старые кости длинными зимними ночами. Да, он мой, весь мой.
Дария взглянула на Роланда. Его дротик бессильно лежал в облачке густых черных волос и был очень длинным. Девушка от всего сердца пожелала, чтобы он согревал ее до конца жизни.
Они прикрыли Роланда одеялом, и старуха ничего не сказала о том, как зарделись щеки у жены незнакомца.
– Какой горячий, – с тревогой произнесла Дария, проводя ладонью по лицу Роланда. – Скажите, он ведь поправится, правда?
Ромила взглянула на девушку и утвердительно кивнула.
– Да, поправится и, как большинство мужчин, станет ворчать и жаловаться, пока тебе не захочется размозжить ему голову от злости.
– Надеюсь, – обронила Дария, усаживаясь возле Роланда. Она не могла удержаться, чтобы не гладить его лицо, руки, волосы.
Сморщенный старик с мудрыми глазами принес пиявки, и к Дарии вернулась надежда.
Она нашла пригоршню монет в одном из мешков Роланда. Когда она заплатила за пиявки, старик посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.
– Кто ты? – спросил он по-валлийски, медленно выговаривая слова.
– Мой отец был валлийцем, сэр. Старик громко хмыкнул.
– Скажите, сэр, мой муж будет жить?
– Ты меня об этом спрашиваешь? Я отвечу тебе завтра. Молись за своего мужа, деточка, и я вернусь утром.
Дария вдруг поняла, что он начал говорить по-валлийски, но потом перешел на английский. Не очень-то она хорошая актриса, если даже старый священник видел ее насквозь.
Девушка вернулась к изголовью Роланда. Теперь она знала, что их связывали какие-то таинственные узы. Дария снова вспомнила о чужестранцах в белых одеждах, которых видела во сне. Она даже понимала их странный язык. Смуглолицый мужчина отвел Роланда в сторону и тихо сказал ему: “Я уничтожу тебя, неверный пес!'
И в этом ее сне Роланд думал: “Проклятие, мне придется перерезать ему горло”. Дария не знала, сделал ли он это, но потом перестала сомневаться. Да, Роланд убил чужеземца.
Девушка прижалась щекой к его груди и задремала. Он не шевельнулся до тех пор, пока она не разбудила его вечером, чтобы покормить бульоном, который принесла Ромила. Роланд отворачивался, но Дария была терпелива, и ему пришлось подчиниться. Затем удовлетворенная девушка обтерла его лицо и грудь влажной прохладной тряпицей.
Однако лихорадка не проходила, и ее страх усилился. Дария страстно молилась о его здоровье, предлагая в обмен свою жизнь, но понимала, что такая просьба не найдет отклика у Господа. Она была только женщина, как однажды сказал ей дядя Дэймон. Какое дело Господу до того, что хочет глупая женщина?
Дария намочила еще тряпок и обтирала Роланда снова и снова. От его тела исходил жар, и ее молитвы становились все чаще и исступленнее.
Ровно в полночь он открыл глаза и взглянул на нее.
– Роланд! Слава Богу, ты пришел в себя! Мужчина безмолвно смотрел на Дарию. Вдруг его лицо исказилось от гнева, и он заорал:
– Иоанна, проклятая сука! Убирайся с глаз долой, пока я не свернул тебе шею!
Роланд схватил ее за руку и стал выворачивать кисть, тяжело дыша и бормоча:
– Я отдал тебе свое сердце, предлагал все, что у меня было и будет. Но ты предала меня, а теперь вернулась, чтобы насладиться моими мучениями. Сука! Вероломная сука!
Он отпустил ее руку и ударил по лицу. Девушка отшатнулась и упала на пол.
– Роланд, – взмолилась она, становясь на колени, – не двигайся. Нет!
Но он откинул одеяла и вскочил на ноги, качаясь от слабости. Дария наблюдала за ним как завороженная. Затем так же внезапно приступ прошел, и Роланд без сил повалился на кровать. Ей удалось положить его на спину и укрыть одеялом.
Медленно ползли часы. Наконец он вздохнул, снова открыл глаза и неожиданно вцепился ей в волосы.
– Иоанна, это ты. Но ты больше не получишь мою душу!
Девушка склонилась над ним и сжала его плечи.
– Нет, Роланд, это я!
Он что– то забормотал на том странном, гортанном языке, на котором говорил во сне. Это был язык мусульман и арабов. Потом сказал ей тихим и ласковым голосом:
– Прости меня, Лайла. Как я мог перепутать тебя с Иоанной! Подойди ко мне. Я хочу держать твои груди в ладонях и наслаждаться прикосновениями твоих рук. Да, Лайла, дай мне твое нежное тело.
Дария едва дышала, ошеломленная и зачарованная его словами, но не шевелилась. Роланд стал
