Роланд ничем не выдал обуревавших его чувств, но в душе у него что-то дрогнуло. Ему захотелось обнять ее, приласкать, поцеловать. И забыть обо всем остальном. Но он сдержался. На сей раз он не позволит женщине взять верх. Он сумел остаться равнодушным к безмолвной Дарии, лежавшей под ним прошлой ночью, останется тверд и теперь. Однажды она уже предала его, но больше ей это не удастся.
Даже если Дария и не лгала, утверждая, что спасла его, она солгала в другом. Граф Клэр изнасиловал ее, когда захватил во второй раз. И при этой мысли Роланд почувствовал привычную ярость. Да, она спасла его; он вынужден смириться с этим фактом, хотя никогда раньше не думал, что будет обязан жизнью женщине.
– Я предлагал тебе все! – заорал граф Клэр. – Черт бы тебя побрал, девчонка, ты могла быть графиней, а не женой простого рыцаря, обреченной на нищету…
– О, я не буду бедной, милорд! – воскликнула Дария, прерывая его. – Разве вы забыли, что желали моего приданого так же, как моей руки? Ну что ж, теперь приданое принадлежит Роланду.
Граф не сдержался и ударил ее в челюсть. Дария закачалась и рухнула на каменный пол. Роланд бросился на графа – ударил локтем по горлу, другой удар пришелся в пах. Граф вскрикнул и упал, потеряв равновесие. Роланд вскочил на него, перевернув на спину сильным ударом в грудь. Меч его противника ударился о камень. Роланд встал над ним и прошипел:
– Я защищу ее от такого негодяя, как ты. Он с силой ударил графа под ребра, затем опустился на колени и отвесил ему две звонкие пощечины.
– Хватит, Роланд, – остановил его король. – Выпей эля. Это нелегкая работенка.
Но Роланд отмахнулся от слов короля. Он видел, как фрейлины окружили Дарню, помогли ей подняться, отряхнули платье. Роланд направился к ней, и они расступились. Он смерил ее долгим взглядом.
– Посмотри на меня, Дария.
Она повиновалась. Граф, этот проклятый грубиян, сильно избил ее. Роланд потрогал ее челюсть, проверяя, не сломана ли она.
– Сегодня вечером ты будешь похожа на ведьму, – сказал он. – Но синяка под глазом нет. Тебе очень больно?
Дария отрицательно покачала головой, но Роланд знал, что ей, должно быть, больно. Ему понравилось ее мужество.
– Держись.
Он увидел, что она смотрит мимо него на графа Клэра, все еще лежавшего на полу.
– Ты убил его?
– Нет, конечно. Ты что, считаешь меня сумасшедшим?
– Я никогда не видела, чтобы дрались так, как ты. Роланд усмехнулся и потер костяшки пальцев.
– Действительно, Роланд, – поддержал король, – как тебе удается победить человека такими странными ударами?
– Меня научил один мусульманин в Аккре. Он сказал, что представления христиан о честной борьбе вызывают у его соплеменников смех. Английские рыцари с их тяжелыми, неуклюжими лошадьми и доспехами, в которых они поджаривались живьем на солнце, приводили их в недоумение. Но они, конечно, не были в армии варваров. Это были разбойники или уличные карманники.
Монарх, к облегчению всех присутствующих, рассмеялся.
– Уличные карманники! – воскликнул он. Тут они услышали стон, и король кивнул вассалам графа, растерянно стоявшим в стороне. Они бросились к своему господину на помощь.
– Я сломал графу два ребра, лишил на целую неделю мужественности и сильно повредил ему горло, но все это со временем заживет. Возможно, мне следовало лишить его мужской силы навсегда. Но у него нет наследника, и в последнюю минуту мне стало его жалко.
Дария переводила взгляд с него на короля и обратно. Темные глаза ее мужа светились радостью победы. Она потрогала свою челюсть и на мгновение закрыла глаза от боли. Дария с удивлением почувствовала, как Роланд подхватил ее на руки.
– Моей жене надо отдохнуть, – объявил Роланд. – Сир, если вы не возражаете, я отнесу ее в ту маленькую спальню, где граф так долго держал ее в плену.
Роланд понес Дарию по узкой винтовой лестнице. На верхней ступеньке сидела, сгорбившись, какая-то старуха. Это была Ина. Увидев Роланда, несущего ее хозяйку, она всплеснула костлявыми руками и запричитала:
– Вы убили маленькую госпожу!
– Нет, старая ведьма, это ваш драгоценный граф ударил ее. Ступай, она будет отдыхать. Дария крепче обхватила шею Роланда.
– Он столь неожиданно меня ударил, что я не успела отстраниться.
– Знаю. Меня так поразила его глупость, что я тоже целую минуту стоял в растерянности, прежде чем броситься на него. – Он положил девушку на узкую кровать и, выпрямившись, произнес, запинаясь:
– Извини, Дария. Я плохой защитник.
Она лишь безмолвно кивнула. У нее болела голова и ныла челюсть.
– Скажи, ты действительно увела графа от меня? Она расслышала в голосе Роланда недоверие и отвернулась.
– Да. Я солгала ему и притворилась, что убежала от тебя. Он поверил.
– А потом привез тебя сюда и изнасиловал. И наградил тебя ребенком, верно?
– Нет. Граф не дотрагивался до меня. Я убедила его в том, что мы оба попадем в ад, если он овладеет мной до свадьбы; молилась о том, чтобы он не смог найти священника, и в тот день, когда святой отец появился в замке, ты снова приехал за мной. Мне также повезло, что Эдмонд Клэр надолго оставил меня и уехал искать уэльсских разбойников.
– Понятно, – равнодушно сказал Роланд. Он пересек маленькую комнатку и остановился у окна, глядя вниз на внутренний двор. Здесь так много дней провела Дария беспомощной пленницей. Роланд повернулся к ней и спросил:
– Почему тебя не тошнит, если ты беременна? Я слышал, что так всегда бывает. Рвота, слабость. А твои груди не болят?
– Нет, просто я чувствую себя очень усталой. Вот и все.
– Значит, твои груди не болят? Разве я не намял их вчера ночью?
Она сдалась под его настойчивым натиском.
– Оставь меня, Роланд. Ты не причинил мне боли прошлой ночью, по крайней мере физической. А заставил почувствовать себя оскверненной и беспомощной, полным ничтожеством.
Он побледнел, но только на мгновение и, прищурив глаза, произнес преувеличенно спокойным тоном:
– Ты уверена, что носишь ребенка?
Значит, он сомневался даже в этом. Считал, что это только ловушка, чтобы женить его на себе. Она промолвила как можно беспечнее:
– Я ведь не была беременна раньше, а королева была. Когда я усомнилась, она рассмеялась и сказала мне, что имеет большой опыт распознавания младенцев в чреве. Хочешь расспросить ее, Роланд?
– Сарказм не идет тебе, Дария.
– Меня оскорбляет твое бесконечное недоверие. Его брови сошлись на переносице, а темные глаза, так недавно сиявшие радостью, теперь были холодны, как безлунная ночь.
– Я должен вернуться к королю. – Он направился к двери, бросив через плечо:
– Не правда, что ты ничего не стоишь. Неужто забыла о том богатстве, которое принесешь мне? – И ушел, даже не взглянув на нее.
Дария потеряла всякое представление о времени. Поскольку стояла середина лета, было светло до позднего вечера. Она скучала, но не хотела идти в большой зал. Девушка стояла у открытого окна, где
