Они быстрым шагом проходят по лабиринту каких-то сверкающих металлических коридоров и пандусов, проникают за двери с надписью «Входа нет», от которых у капитана Данфи есть волшебный ключ — магнитная карточка. После такого марш-броска они оказываются на кромке летного поля.
Дождь на некоторое время прекратился, и тучи ползут по небу, словно грязные тарелки. Из чрева ближайшего «Боинга» вывалился и раскрылся при падении желтый чемодан. Ричард вытаскивает из груды вещей теплую куртку. Капитан Данфи включает багажный электрокар.
— Куда теперь? — спрашивает Ричард.
— К пристани, за дальним концом полосы. Мой брат Джерри подойдет туда на своем катере. Я сумел до него дозвониться сразу после того, как посадил самолет из Тайбэя. Джерри сказал, что заберет меня. Слушай, ну и кошмар творится. У нас на борту подряд трое умерли. Считай, от Гонолулу до Ванкувера я вел самолет со взбесившимся обезьянником. Крики, стоны… Бог ты мой! Пришлось запереть изнутри дверь в кабину.
Оба внимательно оглядывают горизонт, пытаясь высмотреть тень катера или луч фары.
— Сколько летал, ничего похожего не видел, да и не слышал о чем-либо подобном. Слава Богу, хоть долетели. А как только приземлились, пассажиры просто разбежались. Какой там багаж. Куда они так рванули? Такси-то нет. Разве что родственники встречали.
— Это чума? Или что-то другое? — спрашивает Ричард, перебирая в уме сюжеты фантастических фильмов семидесятых годов. — Кто умирает? Старики? Дети? Какая-то группа людей?
— Все. Никакой закономерности. Самолеты где попадали, где запросили вынужденную посадку. Все большие города хрен знает на что похожи. Ванкувер, кстати, тоже. Начиная с полудня, люди стали дохнуть как мухи. В город сейчас на машине соваться бесполезно. Он похож на автостоянку, полную отчаявшихся безумцев. Тех, кого эта хреновина накрыла, неудержимо клонит в сон. Ну, они и засыпают где придется — прямо в машинах, в магазинах, на работе. Еще минута — и человека нет.
Взлетно-посадочная полоса оказывается куда более длинной, чем предполагал Ричард. На севере, в той стороне, где город, видны столбы дыма и зарево нескольких пожаров. Во многих районах нет света. Электрокар останавливается почти у самой воды. Ричард и капитан Данфи стоят под дождем и высматривают катер. Капитан Данфи мигает фонариком. Наконец появляется лодка, затем сквозь декабрьский ветер доносится шум ее мотора. Катер, ориентируясь по фонарику, пристает прямо напротив них, вода лениво плещет о берег. Капитан Данфи замечает подозрительное выражение на лице Джерри и говорит:
— Джерри, этот парень со мной. Это же Ричард, мой сосед. Узнал?
— Залезайте. Живее. Скоро совсем стемнеет. Господи, ну и заваруха. Видели бы вы, что в городе творится. Эта чума или как там ее — не унимается.
Ричард и капитан Данфи прыгают в катер, и он отрывается от берега, как нож, отлепленный от магнита. Пенные барашки небольших волн шлепают в днище, все трое разглядывают мечущийся в лихорадке город. Ричард берет у Джерри мобильник и пытается дозвониться до Карен, но связи нет.
Ближе к Западному Ванкуверу они проходят рядом с мостом Лайонс Гейт. На нем полно машин — в бинокль это хорошо видно. На склонах холмов видны пожары. Сизые столбы дыма напоминают скорее сжигаемые по осени кучи палых листьев, а не горящие дома.
Катер подходит к берегу и причаливает к маленькой частной пристани примерно в миле от торгового центра «Парк-Роял» — теперь объятого пламенем. На берегу их ждет «вольво» миссис Данфи. Все вместе они садятся в машину и углубляются в петлистые улочки Западного Ванкувера. То и дело на обочинах им попадаются машины с мертвыми водителями. На очередном перекрестке они останавливаются рядом с микроавтобусом, за стеклами которого видны четыре детских лица — бледные, перепуганные насмерть. На углу Кросс-крик и Хайлэнд машину пытаются остановить двое мужчин, но миссис Данфи резко нажимает на газ, и «вольво» уносится вниз по склону, по направлению к дому. Им вдогонку раздается выстрел, заднее стекло разбивается вдребезги.
На Рэббит-лейн свет еще горит. Машин Лоис и Джорджа у дома нет. Карен сидит на полу перед пустым, показывающим «снег» телевизором, сидит, обхватив руками колени, и глаза ее где-то далеко- далеко. Ее бьет озноб. Кожа на ее руках напоминает цыплячью шкурку.
— Карен! Карен, дорогая…
Карен не отвечает. Ричард обнимает ее и хочет поднять, но тут Карен начинает говорить:
— Это случилось, — произносит она. — Оно. То самое, что я увидела тогда…
— Я понял.
— Еще тогда, давно, я так хотела убежать от этого…
— Карен, я знаю, но ты все-таки скажи мне. Творится что-то страшное — везде, по всему миру. И только ты знаешь, что это. Расскажи, пожалуйста.
Карен закрывает глаза и ничего не отвечает. Ричард почти кричит:
— Карен, ради Бога, я прошу тебя! Что происходит? Скажи же мне!
Карен отвечает:
— Мир уснет. Я — нет. Ты? Я не знаю.
— Кто тебе это сказал?
— Те голоса — сегодня я наконец смогла расслышать их. Не их. Его. Джареда. Или кого-то другого. Не знаю.
Ричард переносит ее на диван, укутывает одеялом и включает газовый камин. Он кладет голову Карен себе на колени, и она наконец успокаивается. Ричард собирается с мыслями.
— Слушай, Карен, скажи мне лучше вот что: в чем мы оказались замешаны? Почему именно мы? Вообще почему здесь и сейчас? И почему мы — ты, и я, и?…
— Ричард, ты забыл, что у меня мозги как в семнадцать лет? Думаешь, во всем этом так легко разобраться?
— Еще кто-нибудь выживет?
— Не знаю. Знаю наверняка только о тех, кто совсем рядом.
— Что мы должны делать? Как вести себя?
— Я же тебе сказала, что не знаю. Перестань мучить меня.
Ричард колотит ладонью по дивану:
— Эй, Джаред! Джаред, ты меня слышишь?
— Не пугай меня. Страшно, когда ты так лупишь. А главное — без толку. Джаред это или кто другой, все равно ему сейчас не до тебя. Он очень занят.
— А, ну да, конечно. Как же я сразу не догадался.
— Ричард, тоже мне, нашел время для сарказма.
— Теперь это называется иронией.
— Катись ты со своей иронией.
23. Сталь норка говядина музыка
Она дышит глубоко и спокойно; говядина в пластиковой упаковке приятно холодит ей щеки.
Больше всего повезет тем, кто уснет во сне, думает Лоис. Блаженство дремоты перейдет в вечное путешествие в страну снов, в рай, в страну холодных холмов под безоблачным небом, где прошло ее детство.
Когда началось массовое засыпание, Лоис была в «Супер-Вэлью», универсаме «Парк-Рояла». Она целеустремленно шествовала посреди роскошно оформленных и роскошно освещенных гор роскошных продуктов, наслаждаясь восхищенными взглядами продавцов и посетителей магазина, узнававших ее после прошедшей накануне передачи.
— Вы такая мужественная, — сказала ей одна молодая женщина.
— Вы святая, — сказала другая.
Лоис покраснела от удовольствия.
Лоис первой заметила одну из уснувших навеки — молодую женщину, упавшую между грудами
