мозговой— центр эсеров — Азеф, человек проницательный, исключительно умный и волевой, сумел разгадать в сидящем перед ним молодом революционере нужного человека.
Савинков организует убийства министра внутренних дел В.К.Плеве и московского ганерал- губернатора великого князя Сергея Александровича. Он проявляет чудеса конспирации, своей железной волей выковывает ядро, а по сути партию в партии —группу «боевиков-террористов», действующую сплоченно, активно, тайно, порой самовольно, без разрешения женевского центра, выносящую смертные приговоры руководителям царского правительства, готовящую покушение на самого императора. Он отправляет на смерть «бомбистов», и они идут убивать, идут, готовые к собственной смерти. Их письма из тюрьмы полны сознания правоты выполнения долга и… любви к пославшему их на смерть Борису Савинкову.
Он обладал не просто даром убеждения, он, вероятно, ощущал себя пророком, вершителем судеб России и чувство это умел передать и передавал шедшим за ним. Он был честен и непримирим, его аскетическая, почти безумная вера ломала, подчиняла, покоряла людей.
Арестованный в 1906 году, он ждет в одиночке смертной казни. Не здесь ли впервые задумывается он о напрасно пролитой крови? Террор себя не оправдал, революция идет на убыль… Ему удается бежать. В 1907 году из-за разногласия с руководством он выходит из партии эсеров. Натура творческая, истинно одаренная, он в годы смятений, поисков оправдания содеянному становится писателем.
В 1909 году выходит его повесть «Конь бледный», схожая по основной идее с «Конем вороным». Разочарование, усталость гнетут автора.
После октябрьского переворота Борис Савинков — «великий террорист» — жил и работал в Париже. Репрессивные органы новой власти не могли оставить Савинкова в покое, он представлял для них реальную угрозу. Под руководством Дзержинского органы ГПУ наметили провеете операцию под условным названием «Синдикат» для установления связи с «Савинковыми» центрами в Париже, в Варшаве и Вильне через якобы существующую антисоветскую организацию. Дзержинский ставил своей целью выманить Бориса Савинкова из Парижа на свою территорию, где «великий террорист» сразу попадет в кровавые лапы ГПУ.
Летом 1922 года при нелегальном переходе советско-польской границы был задержан один из видных деятелей «Союза защиты Родины и свободы» Шешеня, направлявшийся на территорию Советского Союза в качестве эмиссара Савинкова для установления связи с ранее посланными в Москву, и Смоленск Зекуновым и Герасимовым. Пройдя психическую и физическую обработку в кабинетах и подвалах ГПУ, Шешеня дал подробнейшие показания о «Союзе», выдал известные ему явки, сообщил, что был личным адъютантом Савинкова.
На основании показаний Шешени были задержаны Зекунов и Герасимов. После проведенного следствия Герасимов был расстрелян. Зекунов отрекся от принадлежности к «Союзу», и сотрудники ГПУ предоставили ему возможность «очиститься». Возможность «очиститься» получил и Шешеня.
Учитывая благоприятные условия, сложившиеся для проникновения в зарубежные организации, Дзержинский и Менжинский решили отправить в Варшаву вместе с Зекуновым чекиста Федорова под видом одного из активных деятелей антисоветской организации. В Варшаве Федоров передал руководителям областного комитета «Союза» доклад Шешени о «проделанной работе». Варшавский областной комитет решил вступить в переговоры с московской организацией и послать туда своего представителя Фомичева.
11 июня 1923 года Федоров в сопровождении Фомичева выехал в Париж После прибытия в Париж 14 июля 1923 года состоялась встреча Федорова и Фомичева с Борисом Савинковым у него на квартире, на улице Де Любек N32. Он очень радушно принял Федорова, подробно расспрашивал о положении дел в России.
На одной из последующих встреч Савинков представил своих ближайших помощников: полковника Павловского, супругов Деренталь и известного разведчика Сиднея Рейли.
В августе 1923 года Павловский прибыл из Парижа в Польшу, 17 августа перешел советско- польскую границу. 16 сентября 1923 года ночью явился на квартиру к Шешене. Вел себя крайне настороженно, в разговоре пытался выяснить, не являются ли сообщения о «московской организации» уловкой ГПУ (интуиция не обманывала опытного конспиратора).
О прибытии эмиссара Савинкова начальник контрразведывательного отдела ГПУ И.Артузов поставил в известность Дзержинского. Было принято решение арестовать Павловского (за ум, проницательность и близость к разгадке большевистской провокации).
На следующий день его пригласили через Шешеню на квартиру одного из сотрудников ГПУ, выступающего в роли члена московской организации, где и арестовали.
В это время Савинков находился в Лондоне, где вел переговоры с представителями английской разведки о финансировании его организации. В ожидании его возвращения Федоров встретился в Париже с Рейли, проявившим усиленный интерес к положению в Советской России. Позднее Федоров рассказывал, что английский разведчик явно стремился как можно больше узнать о «московской организации» «НСЗР и С» и в осторожной форме давал понять, что он не прочь приехать в подходящий момент в Москву.
Прибыв в Париж, Федоров имел с Савинковым несколько встреч, в ходе которых в самых ярких красках обрисовал обстановку в Москве и работу «московской организации». Рассказы Фомичева и Федорова о ранении Павловского как причине его задержки.видимо, успокоили Савинкова, и он решил ехать в Москву.
12 августа 1924 года по прибытии из Парижа в Варшаву Савинков поставил в известность о своем решении Философова, Арцыбашева и Шевченко.
В Варшаве остановились в малозаметной гостинице, где Савинков с помощью грима несколько изменил свою внешность. 15 августа вместе с четой Деренталь и Фомичевым с фальшивыми паспортами на имя В.И.Степанова он перешел польско-советскую границу.
На границе их встретил Федоров, выехавший из Варшавы на день раньше, и ответственные сотрудники ОГПУ Пиляр, Пузицкий и Крикман. Пиляр выступал в роли командира пограничной заставы, «сочувствовавшего „организации“. А Пузицкий и Крикман как члены „московской организации“.
За несколько километров до Минска все переоделись в заранее приготовленные новые костюмы. В целях конспирации вся группа разделилась на три подгруппы. Савинкова и Любовь Деренталь сопровождал Пузицкий, А. Деренталь — Федоров, а Фомичева — Крикман.
Первые две группы должны были независимо друг от друга двигаться в Минск и встретиться на Захарьевской улице в доме N33 в заранее подготовленной квартире.
Третья группа должна была остановиться в одной из гостиниц Минска, где их ожидал прибывший туда Шешеня.
При входе в предместье города между б и 7 часами утра 1б августа 1924 года Борис Савинков резко изменился по сравнению с тем, каким он был в пути на тачанке среди тихих фактов. Он сделался замкнутым, более официальным и настороженным.
Нанятый на одной из площадей Минска экипаж быстро покатил по главной улице мимо зданий ЦК Компартии Белоруссии и полномочного представительства ОГПУ. Не доезжая двух домов до квартиры, экипаж остановился. Когда Пузицкий расплачивался с извозчиком, мимо проехал в пролетке пограничник и почему-то внимательно посмотрел в сторону группы.
Заметил это Савинков или нет, а может быть, в нем вспыхнул инстинкт старого конспиратора и подпольщика, но он выпрямился, приподнял голову, приоткрыл рот и, пронзительно взглянув на своего проводника, протяжно, отчеканивая каждое слово, спросил: «А куда мы идем?» Пузицкий ответил: «В одну квартиру». Он приподнял с тротуара чемоданчик, повернулся и направился в парадное дома N33— Как только Савинков и супруга Дикгофа-Деренталя вошли в квартиру, они сразу же были арестованы.
Так была закончена тщательно разработанная операция «Синдикат».
В 1923 году в Париже Борис Савинков под литературным псевдонимом В.Ропшин написал повесть « Конь Вороной». Профессиональный террорист искал спасения в литературе! Предисловие к своей книге Савинков писал уже в тюрьме: «Я описывал либо то, что переживал сам, либо то, что мне рассказывали другие.
Эта повесть не биографична, но она не измышление». «Великий террорист» писал: «6 августа 1923 года.
