облегчение. Сославшись на жару, Дженнифер предложила ему снять куртку и повесить ее на плечо, сказав, что это придаст ему вид репортера, занятого работой. Роджерс с благодарностью подчинился. Дженнифер попросила его ослабить узел галстука. Роджерс не стал упрямиться.
Дженнифер повернулась к оператору:
— Что скажешь?
— Без куртки уже лучше. Но этот галстук — сущий кошмар.
Дженнифер улыбнулась Роджерсу.
— Все идет как нельзя лучше, — сказала она, — но не согласитесь ли вы снять галстук и закатать рукава рубашки?
— Я никогда этого не делаю, — ответил Роджерс. — Я никогда не закатываю рукава.
— Это придало бы вам уверенный, чуть небрежный вид. Закатанные рукава словно намекают на готовность к схватке. Журналист, готовый ринуться в бой. Понимаете мою мысль?
— Я никогда не закатываю рукава. Дженнифер нахмурилась:
— Никогда?
— Никогда.
— Я хочу создать вам определенный имидж. С закатанными рукавами вы будете выглядеть более сильным, уверенным, напористым.
— Мне очень жаль.
Дженнифер терялась в догадках. Подавляющее большинство людей, оказавшись перед объективом камер “Ньюслайн”, готовы сделать все, что угодно. Если бы их попросили дать интервью в нижнем белье, они подчинились бы не раздумывая. Кстати сказать, такие случаи бывали. Кого он из себя корчит, этот убогий газетчик? Сколько он получает? От силы тридцать тысяч в год — месячные подотчетные суммы Дженнифер исчислялись куда большими цифрами.
— Видите ли, я не могу показывать свои руки, — объяснил Роджерс. — У меня э-ээ… псориаз.
— Это не беда. Гример!
Роджерс отвечал на вопросы, перебросив куртку через плечо, сняв галстук и закатав рукава. Он говорил путаными фразами по тридцать-сорок секунд за раз. Стоило Дженнифер повторить вопрос в надежде на короткий ответ, Роджерс начинал обливаться потом и отвечал еще пространнее.
Время от времени приходилось прерывать работу, чтобы вытереть испарину с его лица. Дженнифер не уставала повторять, что все идет замечательно, что он отлично справляется со своей задачей.
Так оно и было, хотя Роджерс даже не догадывался о роли, которая ему была уготована. По- видимому, он не понимал, что запись будет смонтирована из кусков, средняя продолжительность которых составит менее трех секунд, что из его выступления в эфир пойдут лишь отдельные фразы, да и то, возможно, не полностью. Роджерс очень старался, хотел оказаться полезным, но он заваливал Дженнифер множеством подробностей, которым она не могла найти применения, то и дело пускался в отвлеченные рассуждения, которые нимало ее не интересовали.
В конце концов Дженнифер начала опасаться, что не сумеет извлечь какой-либо пользы из этого интервью и лишь понапрасну потратит с Роджерсом время. Поэтому она решила пустить в ход прием, к которому неизменно прибегала в подобных случаях.
— Все просто замечательно, — сказала она. — Мы приближаемся к завершению эпизода, и нам нужно снять несколько ударных моментов. — Она сжала пальцы в кулак. — Я задам вам несколько вопросов, и вы ответите на каждый одной энергичной фразой.
— Хорошо, — отозвался Роджерс.
— Мистер Роджерс, могут ли происшествия с N-22 помешать “Нортону” заключить сделку с Китаем?
— Если учесть, сколько инцидентов произошло за столь короткий промежуток…
— Прошу прощения, — перебила Дженнифер. — Мне нужен простой ответ. Итак, могут ли происшествия с N-22 помешать “Нортону” заключить сделку с Китаем?
— Несомненно.
— Еще раз прошу прощения, — повторила Дженнифер. — Я жду от вас ответа вроде: “Происшествия с N-22 могут стоить “Нортону” китайской сделки”.
— Ага. Ясно. — Роджерс сглотнул.
— Итак?…
— Да, я вынужден констатировать, что происшествия с этим самолетом могут сорвать сделку с Китаем.
'О господи”, — подумала Дженнифер.
— Джек, я хочу, чтобы в своем ответе вы упомянули о “Нортоне”. Иначе зрители не поймут, о чем идет речь.
— Ага.
— Продолжайте.
— На мой взгляд, происшествия с N-22 могут помешать “Нортону” заключить сделку с Китаем.
Дженнифер вздохнула. Ответ прозвучал сухо, в нем не ощущалось ярких эмоций. Таким тоном Роджерс мог говорить о состоянии своего телефонного счета. Однако времени уже не оставалось.
— Великолепно, — сказала Дженнифер. — Очень хорошо. Теперь следующий вопрос. Вы согласны с тем, что для “Нортона” наступили трудные времена?
— Еще бы.
— Джек… — Дженнифер вздохнула.
— Ага. Извините. — Он набрал полную грудь воздуха и заговорил:
— На мой взгляд…
— Минутку, — попросила Дженнифер. — Выдвиньте вперед ногу и переместите на нее вес своего тела. Подайтесь к камере.
— Так? — спросил Роджерс, чуть наклоняясь и поворачиваясь.
— Да, теперь то, что нужно. Продолжайте.
Перебросив куртку через плечо, сняв галстук и закатав рукава рубашки, Джек Роджерс стоял у сетчатого забора на фоне ангаров “Нортон Эйркрафт”.
— На мой взгляд, нет никаких сомнений в том, что для компании “Нортон” наступили очень тяжелые времена, — изрек он.
Он сделал паузу и посмотрел на Дженнифер.
Дженнифер улыбнулась.
— Огромное вам спасибо, — сказала она. — Вы были великолепны.
Кейси вошла в кабинет Мардера за несколько минут до полудня. Мардер поправлял галстук и манжеты.
— Пожалуй, лучше всего устроиться здесь, — предложил он, указывая на кофейный столик и кресла в углу кабинета. — Ты все приготовила?
— Кажется, да, — ответила Кейси.
— Я сам начну разговор, — сказал Мардер, — и если потребуется, обращусь к тебе за поддержкой.
— Хорошо.
Мардер продолжал расхаживать по кабинету:
— Охрана сообщила, что за южным ограждением работает съемочная группа. Они берут интервью у Роджерса.
— Ага, — отозвалась Кейси.
— Безмозглый тупица. Могу себе представить, что он им наговорит.
