— Да нет, не папа. Говори…
Серёжа взял трубку и услышал непонятно чей, но знакомый — знакомый голос:
— Ты слушаешь? Это я. Я по порядку, чтобы скорее, а то разговор дорого стоит. Мама с папой уехали, а нам жить целый месяц, а денег мало. Во — первых, у меня есть камера, значит, можно снимать дальше…
— Стоп, — сказал Серёжа. — Это кто?
— Это я, Данилка. Ну, флаг — капитан Вострецов… Ты слушай скорей, а то Юлька ругается, что долго говорю… Во — первых, она подарила мне камеру «Спорт». Хорошо работает, только надо часто батарейки менять. Значит, можно доснимать «Мушкетеров». Андрей Гарц в лагерь не поехал специально, чтоб сниматься.
Серёжа увидел будто наяву растрепанную Данилкину голову, веснушчатый нос и неунывающие глаза. Он замахал в открытую дверь, подзывая Генку. Тонкий Данилкин голосок звенел отчетливо и громко. Сдвинув головы, Серёжа и Генка слушали вдвоем.
— …Во — вторых, Стаська заболел и его привезли из лагеря. Он теперь поправляется, но отец к нему опять прискребается. А Натка в деревне, а какой адрес, я не знаю. Стаська и Нок ночуют у меня. Что делать?
— Елки зеленые! Я откуда знаю? — сказал Серёжа. — Что еще?
— В — третьих, Митька нашел на берегу старую шлюпку. Можно сделать корабль, только надо ее вывезти. Она, конечно, гнилая, но Митька говорит, что можно… Лена сказала, что достанет машину. А пока помещения нет, можно у них во дворе чинить…
— В каком дворе? Какая Лена? — почти взмолился Серёжа.
— Лена из райкома. Она приходила, нас искала… Ей Олег про нас написал. Шлюпка, конечно, старая, но Митька говорит…
В трубке раздался треск, писк, хрипы, короткие гудки.
— Алло! — заорал Серёжа. — Алло, Данилка! Где ты?
И снова прорезался Данилкин голос, еще громче и отчетливей:
— В — четвертых, появился клуб «Легенда». У них тоже фехтование. Звали к себе Митьку и Димку, но они сказали, что фиг. Тогда эта «Легенда» вызвала нас на соревнование. По стрельбе и по рапире…
— Кого нас?
— Ну, нас, «Эспаду»! Что им сказать? Когда вы приедете?
— Когда? — переспросил Серёжа. Не мог же он сказать, что через месяц.
Данилкин голос зазвучал удивительно серьезно. Даже печально:
— Ну, ребят я соберу. А капитаны? Я, Митька да еще Димка. Ты же видишь, сколько всяких дел… Когда вы приедете? Можно завтра?
— Данилка, ты здоров? — спросил Серёжа. — Завтра! За три тысячи километров!
— Самолетом же…
— А знаешь, какие очереди за билетами? Здесь ведь юг!
— Ну, постарайтесь! Ладно? Вы постараетесь? Алло! Ты слышишь?
Серёжа еще слышал Данилку. А тот его — уже нет. Потом Данилкин голос угас, и короткие гудки зазвучали громко и непреклонно.
Очень близко Серёжа увидел Генкино лицо. Кузнечика можно было не спрашивать: в глазах у него была уже дорога. Саша стоял рядом.
— Что? — сказал он. — Заиграли трубачи тревогу?
— Не трубачи, а барабанщики, — отозвался Генка. — Саша… Тут ничего не поделаешь. Только вот как быть с билетами? В кассу не пробьешься… Ну чего ты так смотришь? Да не бойся, мы не выпадем из самолета!
— Не выйдет, друзья, — сказал Саша. — Никуда вы завтра не поедете…
— Саша! — сказал Генка.
Саша серьезно продолжал:
— Билеты не проблема. Говоря по секрету, я могу их забронировать через заводоуправление. Но есть один очень важный вопрос.
— Что? — откликнулся Генка.
— Какой вопрос? — настороженно спросил Серёжа.
— Это не секундная вспышка? Не каприз? Вам очень надо туда? Очень — очень?
— Да, командир. Очень, — ответил Серёжа.
— Очень, — сказал Генка. — И мы будем ждать тебя там. Через месяц. А нам надо завтра.
— Послезавтра, капитаны, — решил Саша. — Я своей командирской властью дарю вам еще один морской день.
…Они прожили у моря целых шесть дней, а завтра их ждал еще один. Длинный день, полный солнца, синих волн и радостных находок. День в удивительном городе, где смешались дома и корабли. А потом…
А потом все опять: «Барабанщики, марш!»
