Удивительно, как люди стесняются добрых дел.
– Когда ты успела-то?
– А с утра пораньше…
Федя сказал с неловким упреком:
– Могла бы и меня позвать. Глядишь, и пригодился бы…
– Да там и делать-то нечего. Посуду помыла да пол подмела… А Березкина я ни разу не видела. Мальчишек утром полно во дворе, а его нет. Наверно, он не там живет…
– А откуда тогда диспетчерша лифта его знает?.. Да чего гадать-то! Сходить надо да спросить у людей! – Федя был теперь уверен, что нынешняя 'спираль жизни' – веселая, озорная даже – опять приведет их к этому мальчишке.
'Без всякого с'сомнения'.
Федя оказался прав. И удачлив! На подходе к дому, где жила Анна Ивановна, они встретили Березкина.
Правда, узнали не сразу. Был он в другой рубашке – оранжевой – и в пыльных школьных штанах с пузырями на коленях. Издали казалось – незнакомый мальчишка. Шагает, похлопывает по штанинам сеткой-авоськой… Он узнал их первый. Сбил шаг, двинул приподнятыми бровями. На рубашке у него Федя разглядел знакомый значок. И тогда сказал издалека:
– Березкин, привет! А мы тебя ищем!
Они сошлись. Березкин глянул на Олю, на Федю, потом в землю. Спросил боязливо:
– С какой с'стати… ищете?
– Дело есть, – объяснила Оля.
Он опять глянул на нее быстро и опасливо.
Оля вдруг торопливо попросила:
– Федя, расскажи ему, ладно? А я пока к Анне Ивановне сбегаю, на две минутки! Узнаю, как она там… – И ускакала с неожиданной резвостью.
Федя слегка опешил от такого поворота. Но надо было как-то начинать разговор.
– Помнишь, ты про аппарат спрашивал? Мы кино снимаем…
Березкин выжидательно молчал. Федя спросил прямо:
– Хочешь сниматься?
– А почему… я?
– Ну, так… Мы про тебя вспомнили. Как сидели вместе в лифте. И решили: давай позовем. Нам человек нужен…
– С'странно… Меня раньше никто никуда не звал.
– Ну… тем более! Согласен?
– Странно, – опять сказал Березкин. Уже без запинки.
– Да что тебе странно-то? – Федю царапнула досада.
Березкин глянул синими неулыбчивыми глазами, помахал авоськой и вдруг признался:
– А я вас тоже вспоминал.
– Ну вот видишь! Значит, не случайно, – настойчиво сказал Федя.
Березкин вдруг посмотрел в сторону, куда убежала Оля. И опять опустил голову. Прошептал:
– А как ты думаешь, она догадалась… про тот с'случай? Ну, в лифте…
– Да ты что! – шумно возмутился Федя. – У нее же глаза-уши были заткнуты! А потом она без памяти от радости сделалась, когда я ей пленку отдал! Я эту пленку в тот день чудом раздобыл, дефицит такой… – Он, пожалуй, чересчур бурно доказывал. Потому что в глубине души был уверен: Оля догадалась. Тем более, что, когда Березкин убегал к мусорным контейнерам, из пакета капало… И теперь Оля, скорее всего, покинула мальчишек не случайно: решила, что Федя с Березкиным без нее лучше объяснятся.
Березкин опять смотрел ему в лицо – стыдливо и недоверчиво. И тогда Федя сказал со всевозможной небрежностью и беспечностью:
– Ну а если бы и догадалась? Подумаешь! Дело житейское.
Оба они глянули на значок с Карлсоном. И Березкин чуть улыбнулся наконец. И спросил:
– А почему ты мне его подарил?
– Да просто так! Чего ты удивляешься?
– Я удивляюсь, – тихо признался Березкин, – как ты угадал. Я люблю всякое такое… что летает…
'Это с'случайно', – чуть не сорвалось у Феди. Он прикусил язык. В этот миг подскочила запыхавшаяся Оля:
– Ну? Вы договорились?
Березкин потупился и чуть заметно кивнул.
Феде стало весело.
– Это – Оля, – сказал он, слегка дурачась. – Очень хороший человек. А я – Федя… А ты? Как звать- то?
И вдруг понял наконец, кого ему напоминает Березкин. Года два назад в вечерней передаче для младших школьников появилась большая кукла – забавный такой пацан Кирюша. Совсем как живой. И Березкин лицом был похож на этого Кирюшу. И показалось Феде, что имя у Березкина должно быть таким же – ласковым и не совсем обычным. И кажется, не ошибся.
– Данилка? – обрадованно переспросила Оля, когда Березкин ответил смущенно и неразборчиво.
– Да нет же! – сказал тот с неожиданной звонкой досадой. – Просто Нилка! – И объяснил доверчиво и сокрушенно: – Каждый раз, когда знакомлюсь, сплошное с'страдание. Папа с мамой придумали такое имя старорежимное – Нил! В честь прадедушки, он был знаменитый фотограф Нил Березкин!.. Он-то знаменитый, а я мучиться должен… Паспорт буду получать – переделаюсь в Данилу…
Федя и Оля переглянулись. Федя осторожно сказал:
– А какое тут мучение? Имя как имя. Ну и что же, что старинное? Данилы, Игнаты, Филиппы еще тоже недавно старинными были, а теперь сплошь да рядом…
– А Нил – это вообще здорово, – вставила Оля. – Великая река…
Нилка Березкин повеселел, но буркнул еще для порядка:
– Великая… Назвали бы уж тогда Миссисипи…
Оля смешно фыркнула, засмеялся и Федя. Нилка посопел и тоже заулыбался.
Вот так и появился в их компании Нилка, личность девяти с половиной лет, единственный сын родителей Березкиных, правнук Нила Евграфовича Березкина, который до революции был в Устальске самым известным фотомастером и репортером…
Они сходили с Нилкой в булочную, куда он был отправлен матерью за батонами. Потом проводили домой. Жил Нилка все-таки в т о м с а м о м доме. А то, что Оля не встречала его на дворе, объяснил природной 'домос'седливостью'… Нилка отнес батоны к себе на десятый этаж, вернулся и сообщил, что теперь отпущен 'на все четыре стороны' до ужина.
Отправились к Оле – знакомить новичка с киношным хозяйством. По дороге объяснили, какая у него актерская задача. Нилка сперва испугался:
– Я же человек без малейших с'способностей.
– Все мы без способностей. – Оля покосилась на Федю. – Научишься, лето впереди… Ой, а ты никуда не уезжаешь?
– Никуда! Папа хотел достать детскую путевку в санаторий, но я как завыл! Это чтобы здорового человека врачи мучили? С'страх такой… Да и толпа там, а я неконтактный…
– Завоешь тут, – посочувствовал Федя.
– Конечно?.. А папа с тех пор всем рассказывает: 'Хотите послушать, как Нил волком воет? Спросите: 'Хочешь в санаторий?' – 'У-у-у-у!'
Оля засмеялась, а Федя сказал:
– Это старый анекдот. Про одного пенсионера… – Он покосился на Олю. – В общем, бородатая история. А при Ольге ни одного анекдота не расскажешь, беда прямо…
– Ну почему? Если приличные, то можно, – с пониманием заметил Нилка.
