Чарли Афанасьевич загнанно оглянулся. Выдавил улыбку. Надел цилиндр и, снова взмахивая руками, словно крылышками (что в данном случае было весьма неуместно), взлетел на крыльцо.
- Господа! Небольшая заминка, вызванная, очевидно, легкой неполадкой в пульте управления. Одну секундочку… Не найдется ли у кого-нибудь отверточка?
Отверточка тут же нашлась у Андрея Андреевича. Он без слов достал из-за пазухи карманный набор инструментов.
- Одну минуточку…- Домби-Дорритов нацелился стальным жалом на головку шурупа, завертел…- Одно мгновение!.. А пока, может быть, кто-то еще захочет почитать стихи? Или… споет? Как наш славный Ёжик… хе-хе…
Ни декламировать, ни петь никто не захотел. Все, вытянув шеи (а на задних рядах - встав с сидений), смотрели, как иллюзионист копается отверткой в пульте. Анна Львовна стояла от него в двух шагах и стискивала щеки. К ней подошли Вера Евгеньевна и Андрей Андреевич.
Андрей Андреевич что-то негромко говорил Анне Львовне. Наверно, утешал.
Утешать и уговаривать людей не терять надежду было ему не привыкать. Многие знали, что раньше учитель труда служил священником. А кое-кто знал даже, почему он из священников ушел. Об этом однажды рассказал одноклассникам Коля Соломин (то есть Соломинка или Солома). У Соломы было интересное свойство: он очень много знал про жителей Малых Репейников. Откуда и почему, никто не мог понять. Может быть, оттого, что в будущем Николай Соломин собирался стать журналистом и с детства оттачивал умение собирать и запоминать всякую информацию. При этом он вовсе не был болтуном и сплетником. Никаких гадостей никогда ни про кого не говорил. Но время от времени мог удивить приятелей чем-нибудь интересным. И вот однажды поведал Пузырю, Лаптю и еще нескольким ребятам, что оказались рядом, такое:
- Он же ничего плохого не сделал, когда был попом. Его уволили оттуда, потому что он отказался благословлять танки. Обрызгивать святой водой…
- Какие танки? - удивился Пузырь.- Они же в церковь не ходят!
- Перед отправкой эшелона. Солдат отправляли на южную границу, и с ними несколько танков. Молебен был. Потом начали танки обрызгивать. А наш Андреич говорит: эти машины есть орудие смертоубийства, и тратить на них святую воду - дело не угодное Богу, потому что в Библии написано: «Не убий». Не убивай, то есть… Конечно, случился скандал. Вызвали отца Андрея на их церковный совет, и архирей, или кто там у них главный, давай упрекать: «Как же тебе не стыдно! Покайся! Ты отказался выполнить свой долг! Другие пастыри (священники то есть) всегда поддерживают в ратниках боевой дух, бывают в окопах и даже прыгают с парашютом на боевые позиции, а ты…» А он в ответ: «Ну и допрыгаются… Мы и так уже допрыгались с этой войной…» Ну, ему и говорят: «Ступай, не достоин ты…»
Священного сана у Андрея Андреевича теперь не было, но прежняя душевная мягкость и готовность помочь в беде никуда не девались. А уж если помощь нужна человеку, который тайно дорог твоему сердцу… И Андрей Андреевич говорил тихо, но убедительно. Все, мол, наладится очень скоро, не надо предаваться унынию…
Чарли Афанасьевич тем временем привинтил крышку пульта, зачем-то поднес его к уху (будто и вправду сотовый телефон), помигал, неуверенно описал злополучным прибором круг в воздухе и…
- Ура-а-а!! - дружно завопили зрители. Слегка встрепанный, но живой-здоровый Ига Егоров стоял в ящике под окнами. Послушал
радостные крики, помахал руками, поддернул на коленях брюки и перелез через картонный край. Домби-Дорритов подскочил к нему. Спросил быстрым шепотом:
- Где ты был?
- Как где? Там. В коробке…
- И ничего не почувствовал?
- Я? Не-а…
- И не показалось, что долго?
- Не-а…
Чарли Афанасьевич за руку потащил его на крыльцо. Там, не отпуская Игу, он стал раскланиваться и рукой с пультом посылать приветствия зрителям. Ига тоже неловко поклонился (а что делать-то, надо играть роль до конца). Публика рукоплескала. Казимир Гансович, снова оказавшийся у крыльца, тоже рукоплескал (точнее, «крылоплескал»).
На этом концерт окончился. Вера Евгеньевна еще раз пожелала всем счастливых каникул, и народ начал разбегаться. Ига снова уверил Анну Львовну и обступивших его одноклассников, что ничего не испытывал и задержки не заметил. Мол, всего-то одна секунда…
Наконец его оставили в покое. Он пошел к выходу из сквера.
2
На улице, где садовая изгородь делала изгиб, чтобы не мешать расти высоченному тополю, Ига увидел Пузыря, Соломинку и Лаптя. Они удерживали в углу тощего мальчишку в камуфляже и с видеокамерой. Звали их пленника, если вы помните, О-пиратор. Трое друзей вели допрос О-пиратора. Без лишней грубости, но настойчиво. Тут же был Генка Репьёв с Ёжиком в корзинке. Возможно, Генка оказался рядом по случайности. Но раз уж оказался, то принял участие, подавал реплики:
- Он не только сегодня! Он еще и вчера крутился с камерой, когда мы над оврагом змея запускали! И вообще…
- Чего это вы, ребята, делаете с человеком? - удивился Ига.
Генка объяснил бодро, хотя, кажется, с внутренней неловкостью:
- Вот, шпиона поймали…
О-пиратор отозвался со слезинкой, но дерзко:
- Никакой я не шпион! Нельзя, что ли, снимать где хочешь?
- А зачем ты снимаешь секретно? - вредным голосом спросил Пузырь.- Притаился в лопухах и через решетку… Наверно, весь концерт отснял скрытой камерой.
- Ну, и нельзя, что ли? Это же концерт, а не военный завод! - совсем уже тонким голосом огрызнулся О-пиратор. Он прижимал к камуфляжу маленькую старую камеру и хлопал белыми ресницами.
- Вы чего, лопухастые? Спятили, да? - сказал Ига.- Мы в свободном городе живем, не в зоне. А вы поймали и допрашиваете. Может, еще пинков надаете, как новогруздевские бабуины?
- Да кто его ловил! - Пузырь возмущенно поддернул широкие штаны (новые, без дыр на коленях).- Мы его от Казимира спасали!
- Да, Ига, ты же не знаешь всей ситуации,- вмешался деликатный Лапоть (Стасик Полуэк-тов).- Этот мальчик снимал у решетки, а Казимир подкрался сзади да как налетит! И погнался! И загнал сюда, в угол. Мы его еле отбили, а потом уже стали расспрашивать… Взъерошенный Казимир ходил неподалеку и всем своим видом показывал, что не считает себя виноватым.
Ига помигал. Ну и дела! Интеллигентный гусь Казимир сроду ни на кого не нападал.
- Казимир Гансович, вы не заболели?
Гусь возбуждённо загоготал. Генка наклонился к корзинке:
- Ёжик, что он говорит?.. Ребята, он говорит, что Казимиру показалось, что у этого… у О-пира- тора… скверные замыслы…
«Ну и гусь!» - чуть не сказал Ига (конечно, про О-пиратора), но это оскорбило бы Казимира. Ига только помотал головой. И спросил у мальчишки с камерой:
- А на самом деле у тебя какие замыслы?
- Да никаких! Снимаю хронику про здешние места, вот и все!
- А почему украдкой-то?! - вскинулся Генка, чья поэтическая натура всегда требовала ясности помыслов.
