— Кто там? — спросил Арнис. По берегу реки двигались две фигурки, затянутые в белое.
— Это мы! — Рида помахала рукой, — мы вам поесть принесли.
Женщины — Рида и Тисса — приблизились к огню. Поставили на землю принесенное — кувшин молока аганка, сыр, хлеб.
— Садитесь с нами, — сказала Ильгет.
— Мы не помешаем? — робко спросила Тисса. Иволга покачала головой.
— Вы не думайте, что мы от вас сбежали. Мы же к вам летели... соскучились. Просто... сейчас уходить отсюда не хочется. Садитесь.
Помолились еще раз, все вместе. Разделили простой визарийский ужин. Арнис есть не стал, только выпил молока. Ильгет видела, что ему очень не по себе, нехорошо как-то. Вскоре к костру подтянулись еще люди — мальчик Рени (он смотрел на Ильгет с благоговением), трое еще незнакомых подростков.
Ильгет посмотрела на Арниса. Тот молчал по-прежнему. И ни на кого не смотрел.
— Давайте молиться всю ночь у креста, — предложила Ильгет, — по очереди. Каждый по средней доле... Часы мы дадим.
Арнис взглянул на нее.
— Я начну, — сказал он и прежде, чем кто-то возразил, исчез в темноте.
Костер еле теплился. Двое мальчишек ушли домой, Рени клевал носом. Тисса ушла молиться в свою очередь, а Рида тихо беседовала с Иволгой. Арнис присел на бревнышко рядом с Ильгет. Она молча взяла его руку, накрыла своей. После часа молитвы Арнис выглядел гораздо лучше.
— Иль, — сказал он шепотом, — ты знаешь, мне в это трудно поверить. Я знаю, что это правда, я не сомневаюсь. Но... наверное, я не прав, не об этом нужно думать... о том, что Эннори — святой. Нам довелось своими глазами видеть святого, говорить с ним. Но ты знаешь, вот в килийцев так трудно поверить. Если бы ты их видела! Впрочем, ты видела...
— Но совсем недолго, — сказала Ильгет, — однако я видела, как они сражаются. Да, они хорошие бойцы.
— Иль, они за меня умирали. Наказания принимали. Ты ведь знаешь, как это было там, в Святилище.
— Арнис... — Ильгет помолчала, — пойми, Эннори убил не Искэйро. И не другие твои друзья. Килийцы, наверное, тоже ведь разные бывают. Ну ты же социолог. Глупость какая — неужели ты думаешь, что все килийцы одинаковы?
— Да нет, Иль, именно с точки зрения социологии... Ведь то, что они делали здесь — это была не случайная акция. Случайная, ты понимаешь — это, скажем, какое-нибудь уголовное действие. А то, что они сделали со здешней общиной — это не просто преступление, это именно направленное действие. Они пришли сюда уничтожать чужих, и они это сделали. То есть это был их общий поток. Если бы Искэйро был здесь, он бы в этом участвовал, — Арниса передернуло. Он не решился сказать — а может быть, он и был здесь, и участвовал, откуда мы теперь это можем знать...
— Все ясно, — Ильгет посмотрела на него, — ты идеализировал этот народ. Он показался тебе особенно мужественным... чистым... жертвенным. А они ведь обычные люди, как и все. И так же заблуждаются. И мужество часто сопряжено с жестокостью...
Ильгет прикусила язык и посмотрела на Арниса. Идиотка. Она только сейчас поняла, почему Арнис так переживал из-за килийцев. Чтобы загладить жестокость собственных слов, она погладила Арниса по открытой ладони. Он помолчал и вдруг чуть-чуть улыбнулся.
— Иль, маленькая ты моя... хорошая.
Ильгет с удивлением взглянула на него. Арнис прижал ее голову к своему плечу. Поцеловал в лоб.
— Иль, ты думаешь, это все та же история... про Каина. Да, но ты не переживай из-за этого. Я и сам только сейчас это осознал. Я думал, что и сам такой же, как килийцы. Не случайно они стали моими друзьями. И вот, оказывается... я как бы почувствовал себя в другом лагере, как бы вашим противником. Знаешь, друг моего врага — мой враг. Не знаю, может, мои друзья и могли бы убить Эннори. С них станется... И я почувствовал вину. Свою вину в том, что произошло. Но сейчас я понимаю, что это все глупость... глупость, конечно.
— Тебе Господь помог, Арнис, — сказала Ильгет, — а вину... ты знаешь, я тоже чувствую вину. Вернее, я вот сейчас думаю — а что наша жизнь? Вся наша жизнь — по сравнению вот с этим? Вот мы воюем... да, вроде бы, мы не трусы. Но — смогли бы мы вот так, как Эннори? Ведь это ж вся жизнь должна быть другой. Это же Бог должен в каждом мгновении присутствовать. У него так и было, вспомни. Я просто удивляюсь... и это я, настолько слабоверующая, я о Боге-то вспоминаю лишь время от времени — и я обратила Эннори?
— Иль, ты-то тоже смогла, — Арнис вдруг сжал ее пальцы. Ильгет помотала головой.
— Я понимаю, о чем ты. Но это совсем другое было. Да, досталось мне здорово, может, даже хуже, чем Эннори. Ну, это невезение просто. Но у меня там была психоблокировка. Это не я выдержала, а мое подсознание... в общем, что-то там внутри. А Эннори был все время в ясном сознании, и у него была только воля, больше ничего... хотя что я несу, конечно, не его воля... Божья.
— Его Бог удержал, и тебя удержал, — сказал Арнис, — по сути, одно и то же. А вину... да, ты права, вина всегда с нами. Только знаешь, я сейчас почему-то... так легко это воспринимаю. Ну понятно, что я виноват... и я действительно жестокий человек, наверное. Только за меня-то уже заплачено... Сам Христос ведь за меня и заплатил. Как ни стараешься в этой жизни, все равно грехов наделаешь. Может, Господь простит.
Агрена удивительно преобразилась. Улицы кое-где уже покрывали полупрозрачным гемопластом. Дома из современных материалов здесь старались выполнять в традиционном стиле, полукруглыми и высокими, вроде небольших башен, и получалось это довольно красиво. И люди стали другими. Обувь, одежда... улыбки, взгляды, движения. Маленьких ребятишек теперь одевали. Деревянный идол Ниннай Аккоса снесли еще килийцы. Не было плетней и глиняных горшков, зато появились у некоторых домов палисадники с цветами. Словом, Агрена постепенно превращалась в цивилизованный город.
Многие ехали на аганках или вели их в поводу. Но иногда низко над улицей пролетал скарт или автомобиль с гравидвигателем (на Квирине таких не использовали, только флаеры). И даже время от времени в высоте проплывал аэробус.
Цивилизации Визара миновали сложные промежуточные стадии технического прогресса — с использованием давления пара, сгорания нефти, атомной энергии, двигателями внутреннего сгорания, разной экзотикой вроде электроаккумуляторов, ветряных мельниц или биоритмических пульсаторов. Визарийцы сразу и бесплатно получили дармовые и экологически нейтральные гравипреобразователи. Над Агреной высилось круглое белесое здание со сверкающими ксиоровыми вставками — Центр базового и профессионального образования. Здесь дети и взрослые получали на разных курсах как общие сведения о мире, так и умение пользоваться новоприобретенными технологиями. Здесь готовили инженеров, техников, врачей, ученых, а также и будущих преподавателей. Обычная практика. Кстати, квиринские будущие педагоги обязательно принимали участие в такой практике. Через несколько лет наступит момент, когда квиринцы покинут Визар, и цивилизация станет развиваться дальше совершенно самостоятельно — но уже на другом материальном уровне.
Ильгет жадно смотрела по сторонам. Так трудно узнать этот город... Вот открылась рыночная площадь. Центр Агрены. Здесь уже не торговали — еще бы, в большинстве домов уже появились циллосы, возникла первая Сеть, торговля с рук уходит в прошлое. Но народу по-прежнему много. Теперь здесь разбили что-то вроде сквера, деревья, лавочки. Совсем не гэллийская идея, кому только это пришло в голову?
— Арнис, ты можешь поверить, что здесь вот несколько лет назад продавали аганков, посуду глиняную, ткань, продукты? — спросила Ильгет.
