Дэггер... Он медленно плыл над землей метрах в ста впереди. Ерунда, всего один — против двух собак. Ноки с Вилем, громко лая, помчались к чудовищу. Ильгет взлетела, одновременно готовя «Рэг» к стрельбе...
Внезапно стрельба началась откуда-то снизу. Ильгет спикировала — но было поздно, все вокруг горело. Горели, кажется, сами камни. Разрыв... Еще один... и еще... «Ноки!» — вскрикнула Ильгет. Собак больше не было. Дэггер разворачивался для атаки. Господи, что же это? Ильгет одновременно развернула скарт, послала команду в мозг «Рэга» и быстро произнесла в шлемофон.
— Месяц, я стрела! Я в квадрате 60, у меня дэггер, собаки убиты, срочно помощь!
Пока она договаривала эту фразу, «Рэг» уже выпустил первую серию спикул. Ильгет металась на скарте во все стороны, уворачиваясь от плевков. Господи, хоть бы одна ракета нашла цель... Хотя бы одна... Дэггер выпустил ложноножки, быстро двинулся к своей жертве. Ильгет выскользнула и стала расстреливать чудовище сверху.
«Стрела, в сторону! Я накрою его!» — послышался чей-то голос в шлемофоне. Ильгет мгновенно на максимальной скорости рванула прочь, и потом уже, развернувшись, увидела ландер, выходящий из пике, и куски разорванного дэггера...
«Спасибо, друг!» — поблагодарила Ильгет. Кто это был-то, интересно... из другого отряда, явно не из наших.
Все. Но ведь там был еще кто-то внизу... Ильгет снизилась почти к самой земле.
Она скользила над выбоинами и камнями, высматривая врага, включив оптику. Есть! Ильгет сдвинула дисплей, она теперь видела эммендаров и глазами.
Их всего четверо. И скорее, это синги — они не зависимы от сагона, они просто ему служили. И теперь еще не поняли, что все кончено. Ильгет коснулась ногами земли, забросила скарт за спину.
— Внимание! Выходить по одному, оружие на землю, руки вверх!
В ответ вспыхнули острые тонкие лучи. Они поискрились на гранях зеркальника. Ильгет выждала — не стрельнут ли еще, и повторила свое предложение.
— Я сохраняю вам жизнь. Выходите по одному.
Один из инастрийцев поднялся из укрытия. На землю полетел лучевик, синг поднял руки. Ильгет сняла энергетическое кольцо с пояса, подошла к пленному, велела ему скрестить руки и надела наручники.
Но в тот момент, когда Ильгет защелкивала кольцо, земля вспучилась под ногами... Она отпрыгнула в сторону и только тогда поняла, что это была подземная управляемая мина... Вот сволочи! Взрыв разметал синга, взятого в плен, на куски. Своего же... Ильгет рванула спуск «Рэга». Через полсекунды разрывы загрохотали очередью, и земля запылала впереди. Ильгет выждала какое-то время. Огонь довольно быстро потух, не находя пищи в отравленной атмосфере. Ильгет подошла к укрытию... Две или три обугленных серых кучки — «Рэг» на таком расстоянии беспощаден. Укрытие превратилось в аккуратно выжженную воронку. От первого синга, сдавшегося в плен, все же больше осталось...
Ладно, что теперь... поздно уже. Ильгет обогнула скалу. Она и сама не понимала, зачем это ей нужно, но бессознательно искала хоть что-нибудь... хоть какой-то след должен ведь остаться! И ей попался под ноги кусочек ксиора — от шлема одной из собак. Ноки... в щели застряла золотистая прядь. И увидев эту прядь, Ильгет вдруг заплакала.
Ноги ее ослабели. Она села прямо на землю. Теперь можно плакать... Теперь все. Как быстро, как беспощадно они были убиты. Как бессмысленно! Ноки... Ильгет вспоминала крошечного золотистого щенка, как он лез на руки и кусал пальцы. А Виль — она знала его от самого рождения, видела, как он в плодном пузыре выпал на пол, и как Ноки облизывала его.
Сколько было с ними связано... целая жизнь... и вот так, за несколько секунд их не стало...
А Гэсс... Иост... Ильгет стиснула кулаки. Нет, это невозможно, немыслимо, это несправедливо! Господи, что же это за жизнь такая? Почему они должны умирать, почему?!
Чья-то рука снова коснулась ее плеча. Успокаивающе. Ильгет тихо заплакала.
Он все-таки любит нас... Он все-таки любит.
— На все воля Твоя, — прошептала она.
Арнис гладил по холке единственную их уцелевшую собаку — Ритику. Сейчас она была освобождена от костюма, и чуть отросшая шерсть топорщилась. Ритика с возрастом перецвела и приобрела редчайший светло-коричневый окрас, кофе с молоком.
— Что же делать, — тихо сказал Арнис, — посмотри, Иль, сколько горя вокруг... Ты же видела инастрийцев. Как им досталось, всем... Виноваты они? Да, наверное. Но ведь каждый из нас в чем-то виноват. Лучше уж взять на себя чужое... как Иост... А смерти... ты ведь знаешь, на самом деле смерти нет.
Ритика положила голову на колени хозяину. Она будто чувствовала гибель своей матери и брата, совсем сникла в последние дни.
— Да, я знаю, Арнис... И потом, Иисус — он тоже взял на себя все... Он имеет право судить.
— Это право всегда было у Бога, Иль, ведь Он создал нас, кому же и судить, как не Ему. Только Он вместо того, чтобы нас уничтожить — а мы ведь это заслужили по-хорошему — взял и пожертвовал собой. Своим Сыном.
— Да, Арнис, я знаю...
Ильгет помолчала.
— Арнис, я вот думала... Ты сделал такой вывод, что сагонам важнее всего человеческая душа. Да, это так... Вот и этот сагон проиграл из-за того, что пытался взять Иоста. Если бы он сосредоточился на обороне, нам бы не взять этот лагерь. Это правильно. Но почему же с миллионами... даже миллиардами людей сагоны так поступают. Ведь кажется, для них люди вообще, как муравьи — просто ничего. Ничтожество. Значит, они только каких-то избранных людей ценят? Не всех?
— С одной стороны, получается, что так, — ответил Арнис, подумав немного, — да они и сами так говорят. Что один из миллиона способен к развитию, и вот этого одного они пытаются подчинить себе. И часто эти люди как раз оказываются в ДС. То есть другие эммендары, которые легко подчиняются, сагонов просто не интересуют, потому что они не способны к развитию. Но с другой стороны...
— Тогда в чем разница, между Гэссом... к которому сагон явно отнесся как к способному... и любым из инастрийских эммендаров, которых сагон мог уничтожать. Ведь Гэсс сломался и стал точно таким же безвольным эммендаром.
— Может, эта ломка для сагона — вроде проверки? То есть, действительно ли человек способен стать сагоном... Ну вот Гэсс ее не выдержал. Ты знаешь, то, что я говорю тебе — это собственно, сагонская версия. Мне ее Хэрон изложил. И Ландзо тоже с Цхарном до этого договорился. То есть они готовы уничтожить сколько угодно руды — обычных людей, чтобы найти жемчужины... Но вот правда ли это, вот вопрос.
— Я не хочу, чтобы это было правдой, — сказала вдруг Ильгет.
— Почему?
— Потому что это противоречит... Ну посмотри. За кого Иисус отдал свою кровь? Ведь за всех. Для Бога все люди равны. А получается, есть еще какие-то особо духовные... особо развитые... мне это всегда было противно. Пусть даже сагоны нас отделяют от остальных — но все равно ведь это источник для гордости, мол, я не такой, как эта «руда»...
— Да, ты права, я как-то мало думал об этом. Собственно, сагонская версия не обязательно правильна. Это только гипотеза... — Арнис задумался, — вот если бы удалось точно доказать, что кто-то из людей стал сагоном. Не кнастором, это почти человек, только с какими-то способностями. А именно сагоном. Тогда это было бы подтверждение.
— Или доказать, что люди сагонами не становятся. Что между нами пропасть.
— Да, но я пока не представляю, как это доказать.
— Ну а то, что они уничтожают людей, может объясняться не тем, что вот мы такие особенные. Просто, может быть, сагону важно подчинить себе любого человека — или убить. Эта жажда у него сильнее всего. И когда он видит человека, он либо сразу подчиняет его, одним взглядом... либо убивает. Либо
