Зачем? Не только девочки, это уж совсем было бы дико, но даже и мальчишки там никогда не пускали в ход кулаки. На тренировках-то, конечно, был спарринг, ну и так мальчишки иногда просто боролись, баловались. А здесь было само собой разумеющимся, чуть что — в драку, да еще так неумело, по-дурацки... кулачками друг друга мутузят, девчонки — цАйрепаются, вцепляются в волосы.
Но ладно бы Дара просто подралась с кем-то. Хотя и эта мысль ей была противна. Но тут... даже сказать страшно... она ударила —
Дара бы скорее умерла, чем по доброй воле рассказала родителям. Или вообще хоть кому-нибудь. Она бы предпочла просто забыть это навсегда. Ну не было этого! Так хочется забыть неприятный, противный эпизод, не мусолить его — например, пошла в кусты, в туалет сходить, а тебя посторонние заметили.
Но если Гиена расскажет всем, ну что ж... Дара не так уж этого боялась. Главное — чтобы не ей самой рассказывать.
Однако Гиена не стала рассказывать. Ни директору, ни родителям Дары. И понятно, если вдуматься, почему. Ведь тогда придется рассказывать и про Панкина. Дара же не промолчит. Все станет ясно... Гиену и уволить могут. Она редко распускала руки, но случалось такое. При Даре уже один раз было, но тогда она как-то спокойнее отнеслась, другая ситуация была. А ведь за такое учителя могут сразу уволить. Ну или если не сразу, то все равно будут какие-то санкции.
Дара, бродя по парку, вдруг поняла, что если она вернется в школу — ничего ей не будет. Скорее всего — просто ничего. Не станет Гиена никаких мер принимать. И что она может сделать? Рассказать кому-то нельзя. Снизить оценку по поведению — Даре это глубоко безразлично. Ну и все...
Только не хотелось Даре возвращаться в класс. После всего...
Просто страшно было подумать — снова сидеть на четвертом ряду, смотреть в выпученные глаза Гиены, слушать ее резкий голос и как она стучит указкой по столу... Дара вдруг поняла, что она действительно не хочет больше возвращаться в эту школу. Никогда.
И зачем ей школа? По уровню знаний она могла бы учиться там вместе с Анри. Школа ничего ей не дает. Да, на психотренинге им объясняли, что школа — это вроде жизненного опыта, они должны научиться общаться с разными людьми, изучить чужую культуру. Но... что-то Даре уже надоело изучать эту культуру.
И ведь Гиена сама ее выгнала... Сама сказала: больше никогда не появляйся.
— И ты, выходит, не ходишь в школу уже вторую неделю? — спросил Арнис. Дара угрюмо кивнула.
Она сидела на коленях Ильгет. Даже хорошо, в общем-то... Посидеть вот так только втроем. Как будто она — единственная дочь, и мама с папой любят только ее. Мечта. А про то, страшное, Дара уже рассказала, уже проехали — да и честно говоря, теперь уже и не страшно было рассказывать. Как-то смешно даже это показалось. И папа, ей почудилось, чуть улыбнулся, когда услышал, как она поступила.
Вот мама не улыбалась. Она просто прижала Дару к себе, погладила по голове. Но лицо у нее было напряженное, расстроенное. И это огорчало Дару. Ведь все же хорошо? Ну правда же — на самом деле все хорошо?
— Понимаешь, Дара, — сказал Арнис, — ты уже девчонка большая. Сама знаешь, мы здесь не отдыхаем. Знаешь, зачем мы здесь и почему.
Дети на самом деле мало что знали... но неважно. Арнис перевел дух.
— В общем, что случилось, то и случилось. Ты не виновата, конечно, сама понимаешь, тут любой бы не выдержал. Я и сам не знаю, смог бы или нет— добавил он, улыбнувшись, — хотя надо, конечно, стараться держать себя в руках. Но теперь тебе придется вернуться в школу. К той самой учительнице.
— Может быть, попросить прощения у нее? — предложила Ильгет. Арнис кивнул, внимательно посмотрел на Дару.
— Это правильно. Ты сама понимаешь, что она учитель, и ты не имела права ее... гм.. бить. Верно?
— Да, — девочка кивнула.
— Ну вот, завтра придешь в класс пораньше. Подойдешь к ней и извинишься. Хорошо?
Дара молчала некоторое время. Потом посмотрела на отца и сказала: «Хорошо».
Арнис кивнул.
— Ты пойми, что это не наша прихоть — чтобы вы в эту школу ходили. Это нужно. Никто не должен знать, что мы с Квирна. Все должны думать, что вы обычные здешние дети и ходите в школу, как все. Иначе нам всем угрожает большая опасность, и задания мы не выполним. Это ты понимаешь?
— Да... я, пап, буду ходить.
— Я знаю, что трудно, не хочется опять с ней встречаться. Но в жизни так бывает, что приходится делать то, чего очень не хочется.
Он улыбнулся.
— И вообще, Дара, ты поосторожнее... насчет драк. Не хватает еще, чтобы вы мне кого-нибудь покалечили здесь. Ну что за дети воинственные...
Когда дверь закрылась за дочерью, Ильгет повернулась к Арнису.
— Слушай, тебе не кажется, что наши дети... Я вот смотрю на них, и мне страшно становится. Куда мы идем? Ведь наши дети, которые кажутся такими милыми, воспитанными, умными — это же монстры какие-то. Ведь ты посмотри... Лайна с Арли уже подрались с девочками в классе. Про Анри я молчу. Теперь и эта... это уже совсем из ряда вон. Почему они всегда пытаются решать свои проблемы с помощью физической силы?
— Иль, мы же и сами монстры, — невесело отозвался Арнис, — а они... они просто НАШИ дети. Не все ведь дети на Квирине такие, половина, например, рэстаном не занимается. А это — просто наши...
— Но почему, Арнис? Чем мы могли привить им это? Страсть к насилию? Ведь мы им даже никогда не рассказывали... никогда... Мы всегда дома говорим о чем угодно, только не о войне.
Арнис пожал плечами.
— Иль, не надо слов. Они без слов все хорошо понимают. Они видят нас, ну что-то читают в Сети и домысливают... Просто видят нас и копируют. Они такие, потому что они НАШИ.
Он помолчал.
— А если подумать, Иль, то никакой страсти к насилию у них нет. Никто из них не начал первым. Я имею в виду — решать проблемы кулаками. Во всех случаях начали их... соперники, скажем так. Ведь Дара тоже терпела, пока эта их... Гиена... просто орала. Терпела или отвечала словами. Ей даже в голову не приходило... а когда учительница сама распустила руки, Дара ответила просто машинально. Причем не за себя, заметь. А что касается Анри, то он просто молодец. Ведь эта банда реально перестала действовать в школе. И он этого добился в одиночку.
— Да, — глухо сказала Ильгет, — это не наши дети такие... это здесь жизнь такая. Я как вспомню... ведь и в моем детстве творилось то же самое. Затрещину дать кому-то, подраться — все это было в порядке вещей. Только я не умела защищаться, никто же меня не учил... А вот такие... учителя, старшеклассники, все, кто посильнее — они никогда не стеснялись. Только когда сильный бьет слабого, всем это кажется нормальным, это не страсть к насилию... А когда слабый отвечает — то он почему-то выглядит, как монстр.
Она придвинулась к Арнису, и тот обнял ее.
— Слушай... а ты уверен, что Дара завтра именно пойдет в школу? А не куда-нибудь опять?
— Да, — твердо сказал Арнис, — уверен. Она все поняла.
