или поздно встретится со своим «наставником» в кавычках, и эта встреча, вы понимаете, ничего хорошего не принесет. Поэтому в интересах таких контактеров вступить в наши ряды и бороться с сагонами напрямую. Во-вторых, обычных людей просто жаль, потому что для них повышается риск встречи с сагоном, а это, естественно, коренным образом меняет всю последующую жизнь человека. В-третьих, и это уже важно для нас... Вы знаете, что большая часть встреч с сагонами заканчивается безумием контактера, его смертью, физическое тело иногда не выдерживает стресса, или же полным подчинением личности, превращением в эмменДара. Те, кто встретились с сагоном и сохранили, по крайней мере, сохранили свою личность — это люди, по своей психической природе способные противостоять сагону. То есть это своеобразный отбор для нашей службы... — Дэцин умолк.
Ильгет внимательно смотрела на него блестящими глазами.
— Конечно, не всем так достается, как вам, — добавил командир Арниса, — многие не выдерживают просто одного взгляда сагона. Но даже если и выдерживают — существует целая классификация тактики сагонов. Они часто пытаются обмануть, заманить, сыграть на каких-то слабостях... они, в общем, меньше заинтересованы в эмменДарах, чем в добровольных слугах, сингах — контролирование эмменДара для сагона дополнительная ментальная нагрузка. Но с вами, боюсь, сагон рассчитывал даже не на подчинение, ему просто нужно было получить сведения и убить вас, но он даже и их не смог получить. А ведь он вас ломал по полной программе, да еще после месяца пыток. Поэтому, Ильгет... Мне удалось для вас выбить премию, нам всем выделили, у вас есть деньги, и до полного выздоровления вам будут платить как за ранение, так у нас положено. Потом вы можете выбрать любую профессию. Но если откровенно, наша служба заинтересована в вас. Арнис говорил, что вы выражали желание летать, быть эстаргом. Я должен заметить, что быть простым эстаргом для вас означает неизбежный риск новой встречи с сагоном...
— Подождите, — сказала Ильгет, — ведь Арнис, мне казалось, убил этого сагона. Или только ранил?
Дэцин покачал головой.
— Обезвредил на время. Лишил телесной оболочки. Это возможно с сагоном, он уязвим, как любой человек, но убили его вы... Это вы смогли настолько занять сагона ментальным поединком, что он ослаб и не смог вычислить приближение Арниса и выстрел. Однако сагоны не умирают. Нужно несколько лет, чтобы он воплотился в новом теле. Ильгет, вам плохо?
— Нет, ничего, — сказала Ильгет сдавленным голосом. Арнис положил руку ей на лоб.
— Успокойся, Иль... ничего. Здесь он тебя никак не достанет. Ты всегда можешь остаться на Квирине.
— Я не боюсь, — сказала Ильгет сердито. На самом деле, оказывается, внутренняя уверенность, что сагон уже мертв, была для нее очень важна. И вот выясняется, что он вовсе не мертв, и что он обязательно будет ее искать... и уж конечно, если начнет снова ломать — то опять по полной программе.
Но ей не хотелось говорить об этом ни Арнису, ни Дэцину. Она справится со своим страхом... потом.
Дэцин неуверенно посмотрел на нее.
— Может быть, мы все-таки поговорим позже? Хотя, в общем, я уже сказал почти все.
— Нет, Дэцин, говорите, — спокойно сказала Ильгет, — все в порядке. У меня только вопрос...
— Да?
— Вы говорите — ваша служба заинтересована... вы предлагаете мне поступить в вашу службу?
— В общем, да.
— Что именно мне придется делать? Это такая же работа, подпольная, как то, что мы делали сейчас?
— Не только, — Дэцин качнул головой, — это обычная военная служба, Ильгет. Причем мы должны быть универсалами, потому что только мы в состоянии справиться с дэггерами. И военными пилотами, и десантниками. Это настоящая война.
— Но я же... ну — ничего не умею. Предположим, я бы могла выучиться здесь какой-нибудь профессии на Квирине. Но — военная служба? А я... я женщина, и ничего толком не умею. Я не очень спортивная. Да и не очень молодая. Я и раньше-то была так... а сейчас, после всего этого, наверное, и ста метров не пробегу. Стрелять не умею, да и не знаю, могу ли вообще, например, в человека выстрелить...
— Это все не проблема, — сказал Арнис.
— Конечно, это пустяки, — согласился Дэцин, — женщин у нас много, воюют они не хуже, а ментальная устойчивость у них, пожалуй, еще повыше, чем у мужчин. Ильгет, для Квирина все это не проблема. Мы вас научим всему, и стрелять, и бегать, и на ландере летать. Проблема для нас как раз в другом. Мы за семьсот лет общения с сагонами так и не смогли понять, что заставляет одних людей, казалось бы, очень сильных и уверенных в себе, легко ломаться при одном взгляде сагона — сагон ломает взглядом, и других, иногда сильных, иногда очень слабых и неподготовленных, вот как вы, например, выдерживать сильнейшие ментальные атаки. Кстати, устойчивость психоблокировки — из той же оперы. Мы не знаем, почему у одних людей этот блок можно вскрыть, при достаточно сильной боли или наркотическом воздействии они все вспоминают, а у других — нельзя вскрыть ничем. И это коррелирует с противосагонской устойчивостью. Мы изучали различные психологические методики, существующие у разных народов эзотерические методы — ничего не помогло. Обучение скорее наоборот понижает устойчивость, чем повышает ее. Мы уже давно делаем ставку только на отбор людей. То есть мы отбираем людей, которые желательно, выдержали хотя бы одну встречу с сагоном, хотя бы взгляд. Теперь вы понимаете, Ильгет? Вы нужны нам. Людей с такой устойчивостью у нас нет. С проверенной на практике стойкостью. Вы сможете воевать на планетах, зараженных сагонами.
Дэцин замолчал. Ильгет тоже не говорила ничего.
Никакой радости не было. Несмотря на все замечательные слова о ее стойкости... Значит, они нуждаются в ней. Она может воевать против сагонов. И если она снова встретится с сагоном, и он начнет ее ломать, она выдержит ломку... Ильгет затошнило. Ломку... знал бы ты, что это такое.
Она встретилась взглядом с Дэцином. С его светлыми, блестящими, холодными глазами. Глядящими прямо и бескомпромиссно... мороз пробежал по коже. С чего она взяла, что Дэцин не знает, что такое ломка?
Ведь и он встречался с сагоном.
Встречался и рискнул начать все заново. Пойти навстречу своему ужасу.
И Арнис встречался.
Но может быть, они не пережили ТАКОЙ ломки? Может быть. Но они вполне рискуют в следующий раз ее пережить.
Нет, все правильно. Ей так хотелось когда-то найти свое место в жизни, оказаться хоть кому-нибудь нужной. И вот — она нужна, и ей предлагают место. И какое место! Разве она могла когда-либо о таком мечтать?
Только очень уж страшно. Дэцин одного не понимает — никакая она, Ильгет, не героиня... выдержала пытки. Так ведь если бы не блок — ни за что бы не выдержала. Кого угодно можно сломать, а уж ее — тем более, она даже и слабее других. А почему они блок не вскрыли — она и сама не понимает. И сейчас ужасно, просто жутко боится... Все, что угодно — военная служба, это прекрасно. Если она до сих пор об этом не мечтала, то только потому, что понимала, что это ну совершенно не реально. Летать? Это было бы счастьем. Пули, лучи, смерть? Ничего, другие же рискуют...
Но вот это...
Этим рисковать?
Это уже слишком.
Дэцин не говорил ничего. Смотрел на нее. Ждал. Смотрел и Арнис, и видел, что лицо Ильгет напряглось, что в глазах появилось страдание. Наконец он не выдержал. Погладил ее по голове. Обратился к Дэцину.
— Вы видите, она все-таки еще слабенькая... Давайте, может, потом как-нибудь.
— Ну что вы, Ильгет, — ласково сказал Дэцин, — я ведь не жду от вас ответа сейчас. Сейчас я бы его не принял. Такие решения так просто не принимаются. Я просто дал вам информацию, а вы теперь уже
