— Как дела? — спросила Ильгет, — операцию уже сделали?
— Да, вправили. Какая гадость этот ваш наркоз. Я просил без наркоза, атена бы вполне хватило. Но не послушали.
— Неужели это ваше лекарство так надежно действует?
— Конечно, — сказал Арнис, — оно блокирует проводящие пути на уровне продолговатого мозга. Ты все чувствуешь, но боль не осознаешь. У нас люди под атеном со сломанным позвоночником бегали... правда, потом восстанавливаться долго приходилось.
— Я тут тебе принесла... поесть хочешь?
— Не, мы обедали недавно.
— Может, попить? Тут виноградный сок.
— Ну давай, — согласился Арнис. Ильгет налила сока в поильник, дала раненому.
— И может ты это... ну, в туалет хочешь?
— Нет, — сказал Арнис, — спасибо, эту процедуру я недавно осуществил.
Ильгет посмотрела на старика, лежащего совершенно неподвижно.
— Что с ним?
— Он в коме, — сказал Арнис, — машиной сбило, вроде, то ли ушиб мозга, то ли что-то подобное. Не знают еще, выживет или нет, старый
Ильгет сочувственно кивнула.
— А у окна Антолик лежит, хороший человек. Он на стройке работает, свалился там с крыши. Вон книжку мне дал, видишь?
Ильгет посмотрела — на тумбочке лежал детектив в пестрой обложке.
— Ой, я не подумала... надо было тебе принести что-нибудь почитать.
— Принеси, ладно? А то этот детектив я уже того... прикончил с утра.
— Так быстро?
— Долго ли умеючи? — спросил Арнис, Ильгет подумала, насколько все-таки хорошо он знает язык. Поправила сползшее одеяло. Теперь Арнис был раздет, и под яремной ямкой резко выделялся на бледной коже простенький серебряный крестик с Распятием, на тонкой цепочке. Ильгет замерла на миг. А ведь у них на Квирине тоже есть Церковь, она что-то слышала об этом.
— А что тебе принести почитать?
— Что ты любишь сама, хорошо?
— Я много чего люблю... ну ладно, подберу что-нибудь. И побольше, да?
— И побольше, — согласился Арнис. Они помолчали. Вдруг Арнис спросил.
— Ильгет... а ты замужем?
— Да.
Что-то неуловимо изменилось в лице Арниса. Потом он сказал.
— А я вот нет. Не женился. Не получилось. А дети есть?
— Нет. Я родила дочь... раньше срока. Она умерла, — коротко объяснила Ильгет. Арнис взглянул на нее сочувственно.
— Боже мой, это так ужасно... когда ребенок... у моей сестры дитя умерло в утробе, она так плакала. Мы все переживали. А тут, когда уже родился...
Ильгет опустила глаза.
— Нико вот... тоже... — с внезапной тоской сказал Арнис, — это мой напарник, Нико. Он погиб.
— Твои спасатели прилетят, значит...
— Дней через десять или две недели. Я передал, чтобы они не торопились. А то ведь ломанутся лабильным каналом, спасатели у нас все сплошь герои. А зачем рисковать зря? Хотя ты же не знаешь, что такое лабильный канал.
— Что-то такое слышала, вроде.
— Ну, в пространстве есть каналы постоянные, проложенные, через которые мы всегда и ходим, но они редко располагаются вблизи от планетных систем. А есть лабильные... их можно ловить, если повезет, поймаешь и пройдешь быстро. Но это опасно, там есть приличная вероятность схлопывания. А если не просчитал толком, то и не знаешь, где вынырнешь. Бывает такое.
Господи, подумала Ильгет, глядя на бледное, спокойное лицо Арниса, о чем мы? О пространстве, о смерти, о детях... Как все это важно. Как давно я не говорила с кем-нибудь о таких важных вещах.
А Пита?
А при чем здесь Пита? Он как-то говорил, что хотел бы, чтобы я ему изменила. Может, говорит, тогда ты станешь раскованнее... сам уже то ли четвертую, то ли пятую любовницу сменил. Для него все это в порядке вещей. Это я была шокирована... в первый раз, когда узнала. А теперь это уже у нас в порядке вещей. То есть сердце болит, конечно, но эта боль уже привычна. Ревность — это нехорошо, некрасиво. Чувство собственности. Правда, Бог ревнив... и в Евангелии стоит... но какое дело Пите до всего этого?
Но почему-то вот сейчас я чувствую две вещи. Первое — я никогда не изменю Пите с Арнисом. И второе — Пита не был бы доволен, если бы такое случилось. Он и так-то не будет доволен, если узнает...
Лучше бы ты стала шлюхой. Лучше бы согласилась участвовать с Питой в групповухе, как он предлагал когда-то.
Ильгет вдруг отдала себе отчет, что все это время она смотрит Арнису в лицо и держит его за руку — сильную, бледную кисть с длинными пальцами. И он смотрит ей в глаза не отрываясь. Ильгет поднялась.
— Я завтра приду к тебе опять.
— Спасибо, — сказал Арнис тихо, — спасибо большое, что ты пришла. Я, честно сказать, не ожидал.
— Глупости, — сказала Ильгет, — ты ведь здесь один, что же я тебя брошу?
Арнис прикрыл глаза. Антолик возился на своей койке с наушниками, оттуда доносилась едва слышная, но весьма бодрая музыка. И тихо попискивали и гудели мониторы у койки тяжелобольного старика. Арнис улыбался.
Так хорошо, а с чего спрашивается? Потому что она пришла. Ильгет. Ильке. Надо же, какой идиот.
Сейчас мы будем с этой мыслью целенаправленно бороться. Она замужем. Повторить 150 раз.
Да и вообще — с чего вдруг такое? Что это на меня нашло? Она похожа на золотистое осеннее солнышко. Иль.
Лицо ее — как музыка, как вечерний солнечный свет сквозь золотую листву. Тонкое лицо, чистое. Волосы — русые, с удивительно золотистым оттенком, типичным для Лонгина.И глаза (а они чем-то похожи... только светлее... не думать об этом!) — золотисто-карие.
Впервые за два дня Арнис перестал думать о Нико. Начал засыпать, но посторонний звук снова заставил открыть глаза. Рядом с койкой стоял незнакомец, белый халат небрежно наброшен поверх официального хорошего костюма.
— Здравствуйте, — вежливо произнес посетитель, — я вас разбудил, кажется.
— Нет-нет, я не спал, — ответил Арнис, — здравствуйте. Вы присаживайтесь.
Незнакомец сел, достал небольшой прибор, в котором Арнис определил примитивный диктофон.
Только теперь заметил, что Антолика в палате снова нет.
— Господин Кейнс, я должен предупредить, что наш разговор будет записан, — незнакомец демонстративно щелкнул кнопкой диктофона, — Меня зовут Утиллер, я представитель Лонгинской Службы Безопасности, — посетитель показал Арнису издали какой-то маленький документик.
— Пожалуйста, — равнодушно ответил Арнис.
— Вы хорошо владеете лонгинским... — заметил Утиллер, — давно выучили?
— Я был на Ярне год тому назад, — ответил Арнис, — по делам. Это связано с деятельностью глостийской мафии и не имеет отношения к вашему государству. Обратитесь к моему начальству...
— Тогда, год назад, сколько длилось ваше пребывание здесь?
