во что вы верите, а лишь то, почему вы вообще верите. Почему вы верите? И какая разница для того, что действительно существует, верите ли вы в одно или в другое? Факты не подвержены влиянию веры или неверия. Итак, нужно задать вопрос: почему человек вообще во что-то верит, какова основа веры? Является ли этой основой страх? Или неустойчивость жизни? Боязнь неизвестного, отсутствие прочности в этом вечно меняющемся мире? Или ненадежность взаимоотношений; или дело в том, что, столкнувшись лицом к лицу с необъятностью жизни и не понимая ее, человек прячется в убежище веры? Поэтому разрешите вас спросить: если бы вы не чувствовали никакого страха, разве вы имели бы какую-нибудь веру?
Посетитель: Я совсем не уверен в том, что испытываю страх; но я люблю Бога, и как раз эта любовь заставляет меня верить в него.
Кришнамурти: Вы хотите сказать, что лишены страха? И потому знаете, что такое любовь?
Посетитель: На место страха я поставил любовь, и потому для меня не существует страха, так что моя вера не основана на боязни.
Кришнамурти: Можете ли вы заменить страх любовью? Разве это не является актом мысли, которая ощущает боязнь и потому прикрывает ее словом «любовь» или «вера»? Вы прикрыли страх словом и цепляетесь за это слово в надежде рассеять свои опасения.
Посетитель: То, что вы говорите, чрезвычайно меня беспокоит. Я не вполне уверен, что хочу продолжать этот разговор, потому что моя любовь и моя вера давали мне поддержку, помогали вести правильную жизнь. Это исследование моей веры вызывает ощущение беспорядка, и, откровенно говоря, я его боюсь.
Кришнамурти: Значит, страх действительно существует, и вы сами начинаете открывать это для себя. Это вас беспокоит. Вера приходит из страха и является самой разрушительной силой. Необходимо быть свободным как от страха, так и от веры. Вера разделяет людей, делает их суровыми, заставляет ненавидеть друг друга, культивировать войну. Неохотно, косвенным образом вы допускаете, что страх порождает веру. Для того, чтобы прямо встретиться с фактом страха, необходима свобода от веры. Вера, как и любой другой идеал, представляет собой бегство от «того, что есть». А когда страха нет, тогда ум находится в совершенно ином измерении. И только тогда вы можете задавать вопрос о том, есть Бог или нет. Ум, окутанный страхом или верой, неспособен к какому бы то ни было пониманию, к постижению того, что такое истина. Подобный ум живет в иллюзии и, очевидно, не в состоянии прийти к тому, что является высочайшим. Высочайшее не имеет ничего общего ни с вашей, ни с чьей-либо еще верой, с мнением или умозаключением.
Не зная, вы верите; однако знать – это не знать. Знание заключено в пределах крошечного поля времени; и ум, который говорит: «Я знаю», – связан временем, а поэтому для него невозможно понять то, что есть. В конце концов, когда вы говорите: «Я знаю свою жену, я знаю своего друга», – вы знаете только их образы или воспоминания о них, а это есть прошлое. Таким образом, вы в действительности никогда не можете знать кого-нибудь или что-нибудь. Вы не в состоянии знать нечто живое, вы можете знать только мертвое. И когда вы увидите это, вы более не станете думать о взаимоотношениях в терминах знания. Поэтому человек никогда не может сказать: «Бога нет» или «Я знаю Бога». Оба утверждения представляют собой кощунство. Для понимания того, что есть, необходима свобода не только от известного, но также и от страха перед известным, равно как и от боязни неизвестного.
Посетитель: Вы говорите о понимании того, что «есть», и, однако, отрицаете ценность познания. Что же такое это понимание, если оно не является познанием?
Кришнамурти: Эти два явления совершенно различны. Познание всегда относится к прошлому и потому привязывает вас к прошлому. В отличие от познания, понимание не есть умозаключение, не есть накопление. Если вы слушали, вы поняли. Понимание – это внимание. Когда вы полностью внимательны, вы понимаете. Следовательно, понимание страха есть конец страха. Поэтому ваша вера более не может быть преобладающим фактором: преобладающим фактором является понимание страха. Когда нет страха, тогда есть свобода. И лишь тогда человек способен найти то, что истинно. Когда то, что «есть», не искажено страхом, тогда оно является истинным. Это не слова. Вы не можете измерять истину словами. Любовь – не слово, не вера; она не является чем-то таким, что вы могли бы захватить и сказать: «Это мое». Без любви, без красоты то, что вы называете Богом, – совсем ничто!
Глава XXII. СНОВИДЕНИЯ
Посетитель: Профессиональные специалисты говорили мне, что сновидения представляют собой такие же жизненные функции, как мышление и дневная деятельность, что если бы я не видел снов, моя повседневная жизнь оказалась бы под сильнейшим стрессом и напряжением. Они настоятельно уверяют – здесь я пользуюсь не их жаргоном, а собственными словами, – что во время некоторых периодов сна движения век указывают на освежающие сновидения, и эти последние приносят мозгу некоторую ясность. Мне хотелось бы знать, не может ли то спокойствие ума, о котором вы часто говорили, принести более значительную гармонию жизни, нежели равновесие, которое создается шаблонами сновидений. Я хотел бы также спросить, почему язык сновидений является языком символов.
Кришнамурти: Сам звуковой язык есть символ, и мы приучены к символам; мы видим дерево сквозь образ, который является символом дерева, мы видим соседа сквозь тот его образ, который у нас имеется. По всей вероятности, одна из труднейших для человека вещей – смотреть на нечто прямо, не через образы, мнения, умозаключения, которые все представляют собой символы. Символы играют значительную роль также и в сновидениях; в этом существует большой обман и большая опасность. Нам не всегда ясно значение сновидения, хотя мы понимаем, что оно символично и стараемся его расшифровать. Когда мы видим что-нибудь, мы говорим об этом так непосредственно, что не обращаем внимания на тот факт, что слова также являются символами. Разве все это не служит указанием на особое обстоятельство: в технике у нас имеется прямое общение, а во взаимоотношениях людей и в понимании оно бывает редко? Вы не нуждаетесь в символах, когда кто-то вас ударил; здесь происходит непосредственное общение. Обратите внимание на весьма интересный пункт: без слова, без символа ум отказывается прямо видеть вещи, осознавать себя. Вы говорите: «Голубое небо»; затем слушающий вас человек расшифровывает эти слова в соответствии со своим собственным понятием голубизны и передает его обратно вам уже в своем шифре. Таким образом, мы живем в символах, и сновидения являются частью этого процесса символизации. Мы неспособны к прямому и немедленному восприятию без символов, без слов, без предвзятых мнений, без выводов. Причина этого также вполне очевидна: тут перед нами часть эгоцентрической деятельности с ее защитными средствами, сопротивлением, бегством, страхами. Существует зашифрованное реагирование в деятельности мозга, и сновидения естественно должны быть символическими, потому что в часы бодрствования мы неспособны к прямой реакции или прямому восприятию.
Посетитель: Мне кажется, что тогда это особая функция, свойственная мозгу.
Кришнамурти: «Свойственная» означает нечто постоянное, неизбежное,
