человеческие существа, которые страдают, надеются, испытывают страх, верят; радости и страдания существуют и здесь, и там. Мысль нельзя делить на западную и восточную, однако многие делают это, исходя из принятых условностей. Любовь не зависит от географических условий, она не считается священной на каком-либо одном континенте и не отвергается на другом. Разделение людей диктуется целями экономики и эксплуатации. Это не означает, что они не различаются по темпераменту и прочее; есть сходные черты, есть и различия. Все это вполне очевидно и в психологическом отношении бесспорно, не правда ли?
«Для вас это, может быть, и так, но наша культура, наш образ жизни полностью отличаются от восточного. Наше научное знание, медленно развиваясь со времен античной Греции, сейчас поистине необъятно. Восток и Запад развиваются по двум различным направлениям».
— Видя различия, мы должны в то же время осознавать и черты сходства. Внешнее выражение может отличаться и отличается, но, оставляя в стороне внешние формы и проявления, можно видеть, что стремления людей, их побуждения, желания и страхи — одни и те же. Не будем обманываться словами. И здесь, и там люди хотят мира и благополучия, они хотят найти нечто большее, чем материальное счастье. Цивилизации могут варьироваться в зависимости от климата, окружающей среды, пищи и т.д., но культура в основе своей во всем мире одна и та же: ее нормы — быть сострадательным, избегать зла, быть великодушным, прощать и прочее. Без этой фундаментальной культуры любая цивилизация, все равно — здесь или там, распадается или будет уничтожена. Так называемые отсталые народы могут приобрести знания, успешно усвоить «ноу-хау» Запада; они в равной степени могут стать поджигателями войны, генералами, юристами, полицейскими, тиранами, иметь концентрационные лагеря и все прочее. Но внутренняя культура — это совсем иное дело. Любовь к Богу и свобода человека — к этому подойти не так просто; но без этих факторов материальное благополучие не многого стоит.
«В этом вы правы, сэр. Но я хотел бы, чтобы вы высказали свое мнение по поводу моего утверждения, что ваши поучения имеют негативный характер. Мне хотелось бы это понять; не считайте меня резким, если я слишком прямо выражаю свои мысли».
— Что такое негативное, что такое позитивное? Большинство из нас привыкло к тому, чтобы нам говорили, что надо делать. Когда нам дают указания, а нам надо следовать им — это считается позитивным типом учения. Когда нас ведут, это считается позитивным, конструктивным, и для людей обусловленных утверждение, что следование есть зло, кажется негативным, деструктивным. Истина есть отрицание ложного, она не является его противоположностью. Истина в основе своей отлична от позитивного и негативного, и ум, который мыслит в терминах противоположностей, никогда не сможет ее осознать.
«Боюсь, что я не совсем понимаю все это. Не будете ли вы так добры разъяснить несколько подробнее?»
— Видите ли, сэр, вы привыкли к авторитету и руководству. Стремление обрести руководство вытекает из желания находиться в безопасности, быть защищенным, а также из желания иметь успех. Это одно из наиболее глубоких наших стремлений, не правда ли?
«Думаю, что да; но без защиты, без обеспечения прочности жизни человек был бы...»
— Прошу вас, давайте продолжим исследование вопроса и не будем перескакивать к выводам. Стремясь быть защищенными, не только как индивидуумы, но и как группы, нации или расы, — не строим ли мы мир, в котором война, внутренняя и внешняя, присутствует как нечто неотъемлемое, присущее обществу и становится основным его содержанием?
«Да, я знаю; мой сын был убит во время войны по ту сторону океана».
— Мир — это состояние ума; это свобода от всякого желания быть защищенным. Ум-сердце, которое ищет безопасности, всегда должно быть в тени страха. Наше желание не ограничивается только материальной защищенностью, но в еще большей степени распространяется на внутреннюю, психологическую защищенность, и это желание быть внутренне защищенным благодаря добродетели, вере, принадлежности к нации, рождает готовность быть руководимыми, следовать образцу, преклоняться перед успехом, перед авторитетом лидеров, спасителей, учителей,
«Я понимаю это. Но, может быть, возможно руководить или быть руководимым без того, чтобы возводить себя или кого-либо другого в ранг авторитета, спасителя?»
— Мы с вами стараемся понять стремление человека к тому, чтобы им руководили, не так ли? Что это за стремление? Не есть ли оно результат страха? Так как мы лишены безопасности и видим неустойчивость жизни отдельного человека, у нас возникает желание найти то, что обладает надежностью, постоянством; но само это желание рождено страхом. Вместо того, чтобы понять, что такое страх, мы убегаем от него, и само бегство уже есть страх. Мы убегаем в область известного; это известное может быть верованием, ритуалом, патриотизмом, утешительными словами религиозных учителей, увещеваниями священников и так далее. Все это, в свою очередь, порождает конфликт между людьми, а неразрешенная проблема переходит из поколения в поколение. Если вы хотите разрешить проблему, вам надо исследовать ее и понять ее корни. Так называемый позитивный тип учения, предписания, о чем и как думать, которые дают религии, включая коммунизм, продлевают страх, и, таким образом, позитивный тип учения оказывается разрушительным.
«Мне кажется, я начинаю понимать ваш подход к проблеме, и надеюсь, что понимаю его правильно».
— Это не личный подход, основанный на мнении; к истине не может быть личного подхода, как и к исследованию научных фактов. Мысль о том, что существуют особые пути к истине, что истина имеет различные аспекты, нереальна. Это спекулятивная мысль нетерпимого человека, который старается быть терпимым.
«Я вижу, что надо быть весьма осторожным при выборе слов. Но мне хотелось бы, если можно, вернуться к тому, что я сказал раньше. Поскольку большинство из нас обучено думать или, как вы говорите, обучено тому, о чем следует думать, то не принесет ли нам еще большую путаницу ваша позиция, будто всякая мысль обусловлена и надо быть вне всякой мысли?»
— Для большинства людей мышление является чрезвычайно важным, но таково ли оно на самом деле? Мышление в определенной степени важно, но мысль не может найти то, что не является продуктом мысли. Мысль — это результат известного, поэтому она не в состоянии проникнуть в глубину неизвестного, непознаваемого. Разве мысль не есть желание, желание материальных благ или достижения наивысшей духовной цели? Мы говорим не о мысли ученого, который занят лабораторными исследованиями, не о мысли погруженного в размышления математика и так далее, но о мысли, которая проявляется в нашей повседневной жизни, в наших повседневных контактах и реакциях. Чтобы выжить, мы вынуждены мыслить. Мышление — это процесс выживания, относится ли это к индивидууму или нации. Мышление, — а это есть желание, в его низшей или высшей форме, — всегда должно оставаться замкнутым в себе, обусловленным. Будем ли мы думать о вселенной, о своем соседе, о себе или о Боге, — наше мышление всегда ограничено, обусловлено, не так ли?
«В том смысле, в котором вы употребляете это слово «мышление», я думаю, это так. Но разве не знание помогает нам разрушить эту обусловленность?»
— Помогает ли? Мы накопили знания о столь многих аспектах жизни — медицина, война, право, наука — и существует, по край ней мере, несколько дисциплин, посвященных нам самим, нашему сознанию. Но освобождает ли нас этот необъятный массив информации от печали, войны, ненависти? Освободит ли нас большее знание? Можно знать, что война неизбежна до тех пор, пока индивидуум, группа или нация движимы честолюбием, стремятся к власти, и все же продолжать идти путем, который ведет к войне. Может ли центр, который питает антагонизм и ненависть, быть радикально трансформирован с помощью знания? Любовь — не противоположность ненависти; если с помощью знания ненависть преображается в любовь, это не будет любовью. Такое изменение, вызванное мыслью, волей, не есть любовь, это лишь удобная форма самозащиты.
«Простите, я не уловил, что вы сказали».
— Мысль — это ответ со стороны того, что было, это ответ памяти, верно? Память есть традиция, опыт, а ее реакция на любое новое переживание есть результат прошлого. Поэтому опыт всегда усиливает прошлое. Ум есть результат прошлого, времени; мысль представляет собой продукт многих вчерашних дней. Когда мысль старается изменить себя, пытаясь быть или не быть этим или тем, она просто
