Подобным же образом психологическая зависимость от людей порождает тревогу, ревность и страх.
«Я думаю, что именно в этом смысле нахожусь в зависимости от близких мне людей. Они для меня совершенно необходимы, без них я была бы совершенно потеряна. Если бы у меня не было мужа и детей, я, вероятно, постепенно сошла бы с ума, а может быть, привязалась бы к другому человеку. Но я не усматриваю в подобной привязанности ничего неправильного».
— Мы не говорим о том, правильно это или нет; мы рассматриваем причины и следствия, не так ли? Мы не осуждаем и не оправдываем зависимость от другого. Почему человек психологически зависит от другого? Разве не в этом заключается проблема? Ведь она совсем не в том, каким образом освободиться от мук ревности. Ревность — просто следствие, это симптом; и бесполезно исследовать только симптомы. Почему человек находится в психологической зависимости от других?
«Я знаю, что нахожусь в зависимости, но я никогда по-настоящему не думала об этом. Я принимала как нечто установленное, что каждый человек зависит от другого».
— Конечно, в физическом отношении мы зависим друг от друга, и так будет всегда. Это вполне естественно и неизбежно. Но пока мы не поймем нашей
«Мне нужна семья, так как я люблю их всех. Если бы я их не любила, мне было бы все равно».
— Не хотите ли вы сказать, что любовь и ревность идут рядом?
«По-видимому, так. Если бы я не любила свою семью, я, конечно, не была бы ревнива».
— Но в этом случае, если бы у вас также не было ревности, у вас не было бы и любви, не так ли? Тогда почему вы хотите освободиться от ревности? Вам хотелось бы удержать радость, которую вам дает привязанность, и отбросить мучения, с нею связанные. А возможно ли это?
«Но почему нет?»
— Привязанность включает в себя страх, разве не так? Вы страшитесь того, что вы есть, или того, что с вами станет, если близкий вам человек бросит вас или умрет; из-за этого страха вы привязываетесь. Пока вы захвачены радостями, которые дает привязанность, до тех пор страх запрятан, закрыт; но, к несчастью, он всегда остается здесь; и пока вы не освободитесь от этого страха, до тех пор будут продолжаться муки ревности.
«А чего же я боюсь?»
— Вопрос не в том, чего именно вы боитесь, но в том, сознаете ли вы, что пребываете в страхе. «Теперь, когда вы так четко поставили вопрос, я могу сказать, что да. Я нахожусь в страхе».
— Чего же вы боитесь?
«Я боюсь оказаться потерянной, лишиться уверенности, боюсь того, что меня не будут любить, не будут обо мне заботиться, боюсь остаться в одиночестве. Я понимаю это так: я боюсь быть одинокой, боюсь, что не смогу сама взглянуть в лицо жизни; вот почему я нахожусь в зависимости от мужа и детей и в отчаянии держусь за них. Я постоянно боюсь, что с ними что-нибудь случится; иногда мое отчаяние принимает форму ревности, несдерживаемой ярости и прочее. Я в страхе, что мой муж может увлечься другой женщиной. Меня гложет тревога. Уверяю вас, много часов я провела в слезах. Вот все эти противоречивые чувства и внутренний хаос есть то, что мы называем любовью, — а вы спрашиваете меня, является ли это любовью? Разве это любовь, если имеется привязанность? Я вижу, что здесь нет любви. Это что-то уродливое, целиком личное; я все время думаю о себе самой. Но что же мне делать?»
— Если вы будете себя осуждать, называть себя лишенной любви, уродливой, эгоистичной, тогда это никак не уменьшит проблемы; наоборот, она станет еще сложнее. Очень важно это понять. Осуждение или оправдание лишает вас возможности взглянуть на то, что лежит позади страха; это активный уход от того, чтобы встретить лицом к лицу реальный факт. Когда вы говорите: «Я уродлива, я эгоистична», — тогда эти слова несут груз осуждения, и тем самым вы усиливаете те элементы осуждения, которые составляют часть вашего «я».
«Я не вполне уверена, что понимаю это».
— Если вы осуждаете или оправдываете какое-нибудь действие вашего ребенка, разве вы понимаете его? У вас нет времени или желания разъяснить ребенку его поступок, поэтому для того чтобы получить немедленный результат, вы говорите: «Делай так!» или «Перестань!» Но ведь вы совсем не поняли сложной психики ребенка. Вот подобным же образом осуждение, оправдание или сравнение стоят на пути понимания себя. Вам необходимо понять сложную сущность, которая есть ваше «я».
«Да, да, я понимаю это».
— В таком случае медленно входите в глубину вопроса, не осуждая и не оправдывая. Вы найдете довольно трудным не осуждать и не оправдывать, так как в течение веков оправдание или осуждение вошли в привычку. Наблюдайте за своими реакциями и в процессе нашей беседы.
Итак, наша проблема — это не ревность, не способы избавиться от нее, но страх. Что такое страх? Каким образом он появляется?
«Он все время присутствует здесь; но что это такое, я не знаю».
— Страх не может существовать изолированно, он возникает по отношению к чему-либо, не правда ли? Существует состояние, которое вы называете одиночеством; когда вы осознаете это, появляется страх. Таким образом, страх не существует сам по себе. Чего же вы в действительности боитесь?
«Я предполагаю, что боюсь моего одиночества, как вы говорите».
— Но почему вы предполагаете, разве вы в этом не уверены?
«Я не решаюсь говорить уверенно о чем бы то ни было; а одиночество — это одна из моих самых глубоких проблем. Оно всегда присутствует на заднем плане; но только сейчас, во время нашей беседы, я вынуждена взглянуть на него прямо и увидеть, что оно здесь. Это гигантская пустота, пугающая, безысходная...»
— Нельзя ли заглянуть в эту пустоту, не называя ее, не давая ей определения? Если мы снабжаем ярлыком какое-то состояние, то это еще не означает, что мы его понимаем. Наоборот, это является препятствием для понимания.
«Я понимаю, что вы имеете в виду; но не могу обойтись 6eз ярлыков, это просто непроизвольная реакция».
— Переживание чувства и его наименование происходят почти одновременно, не правда ли? Можно ли их отделить друг от друга? Возможно ли существование разрыва между чувством и его наименованием? Если вы в действительности переживаете этот разрыв, то вы увидите, что мыслящий перестает существовать как отдельная сущность, отличающаяся от мысли. Процесс вербализации является частью личности, «я», той сущности, которая полна ревности и зависти, но которая старается преодолеть эту зависть. Если вы по-настоящему поймете эту истину, то страх исчезнет. Наименование явлений оказывает физиологическое, как и психологическое действие. Когда прекратилось наименование, тогда лишь возможно полностью осознать то, что называется пустотой одиночества. Тогда ум не будет отделять себя от того, что
«Я нахожу крайне трудным следовать за ходом вашей мысли; но чувствую, что, по крайней мере, кое-что поняла. Теперь я предоставлю этому пониманию возможность развернуться».
СМЯТЕНИЕ УМА
Весь день стоял туман, а когда он к вечеру рассеялся, с востока подул ветер — сухой, порывистый, срывавший с деревьев мертвые листья и иссушавший землю. Ночью бушевала грозная буря, ветер крепчал, дом скрипел, с деревьев падали сломанные ветви. На следующее утро воздух был настолько прозрачен, что, казалось, можно было дотронуться до гор. Ветер снова принес жару, а когда под вечер он затих, с моря снова пополз туман.
Как необыкновенно прекрасна и щедра земля! Она никогда не утомляет. Даже высохшее русло реки полно жизни: дикий лук, маки, высокие желтые подсолнечники. По гальке ползают ящерицы; кобра с коричневыми и белыми кольцами лежит на солнце, поминутно высовывая черный язык; по ту сторону
