ОБРАЗОВАНИЕ И ИНТЕГРАЦИЯ
Был прекрасный вечер. Солнце садилось за огромные черные тучи; по другую сторону тянулся ряд высоких стройных пальм. Река приобрела золотистый оттенок, а дальние высоты пылали в лучах заходящего солнца. Раздавались раскаты грома, но по на правлению к горам небо оставалось чистым и голубым. Стада возвращались с пастбищ, их гнал домой маленький мальчик. Ему было не больше десяти- двенадцати лет; и хотя целый день провел сам с собой, он громко распевал песни, изредка похлопывая бичом животных, отбившихся в сторону или замешкавшихся в пути. Мальчик улыбнулся нам, и его смуглое лицо озарилось. Почувствовав желание вступить в разговор, он остановился и стал задавать вопросы. Это был деревенский мальчик, едва ли получивший какое-либо образование. Он, по-видимому, не имел возможности научиться писать и читать, но уже знал, что значит быть наедине с собой, хотя, возможно, и не сознавал своего одиночества. Он не был этим удручен, а просто-напросто был одинок и доволен. Он не был доволен чем-то, он был просто доволен. Быть довольным — не значит быть довольным чем-то. Искать довольства через отношения — значит пребывать в страхе. Довольство, которое зависит от отношений, — это всего лишь удовольствие. Довольство — это состояние независимости. Зависимость всегда приносит конфликт и противодействие. Чтобы быть довольным, нужна свобода. Свобода и есть, и всегда должна быть с самого начала; она — не результат, не цель, которой надо достигнуть. Невозможно быть свободным в будущем. Будущая свобода не имеет реальности, это — всего лишь идея. Реально то, что
Профессор рассказал, что в течение многих лет после окончания колледжа он вел учебную работу и руководил занятиями большого числа юношей в одном из государственных институтов. Он готовил студентов к сдаче выпускных экзаменов, а это и было то, чего требовали от него правительство и родители студентов. Конечно, среди них попадались одаренные юноши; для них создавались особые возможности, им выдавали дипломы с отличием и т.д., но Огромное большинство студентов были равнодушными, ограничениями, ленивыми и в какой-то степени злобными. Были такие, которые хорошо проявляли себя на том поприще, куда они попадали, но лишь весьма немногие обладали творческим огнем. В течение вceх лет его преподавательской деятельности юноши с выдающимися дарованиями встречались крайне редко; время от времени попадался один, который, может быть, и обладал гениальной одаренностью, но обычно оказывалось, что и он также был вскоре задавлен окружающей средой. Будучи преподавателем, собеседник побывал во многих странах, изучая проблему одаренности студентов; но повсюду имело место то же самое. Теперь он отошел от преподавательской профессии, так как после всех этих лет ему стало очень тяжело видеть подобное положение вещей. Как бы хорошо ни были обучены студенты, но в целом из них выходили люди с ограниченным умом. Некоторые обладали способностями и настойчивостью, достигали высокого положения в обществе; но за вывеской престижа и власти они были так же мелки и так же терзались заботами, как и все остальные.
«Современная система образования ошибочна; она вызвала две разрушительные войны и ужасающие страдания. Совершенно не достаточно ограничиваться обучением чтению и письму и приобретением различных технических навыков, так как это сводится лишь к развитию памяти. В жизни же подобная система породила несказанную скорбь. Какова, по вашему мнению, конечная цель образования?»
— Не состоит ли эта цель в том, чтобы создать цельного, интегрального индивидуума? Если «назначение» образования состоит в этом, необходимо выяснить, существует ли индивидуум для общества или общество существует для индивидуума. Если общество нуждается в индивидууме и использует его в своих собственных целях, то оно не заинтересовано в развитии цельного, интегрального человеческого существа; то, что ему нужно, — это эффективная машина, респектабельный и умеющий приспосабливаться гражданин; и для всего этого достаточно весьма поверхностной интеграции. До тех пор, пока индивид остается послушным, пока он согласен полностью принимать всю обусловленность, общество будет считать его полезным и будет готово затратить на него время и средства. Но если общество существует для индивидуума, то оно должно способствовать его освобождению от обусловливающих влияний. Оно должно воспитывать индивидуума так, чтобы он сделался интегрированным человеческим существом.
«Что вы понимаете под выражением «целостное человеческое существо»?»
— Для того чтобы ответить на этот вопрос, к нему необходимо подойти негативно, косвенно, так как рассмотреть его позитивным аспект невозможно.
«Я не понимаю, что вы имеете в виду».
— Позитивно определить, что такое цельное, интегральное человеческое существо, значит создать модель, шаблон, пример, которому мы будем стараться подражать; а не является ли подражание образцу показателем дезинтеграции? Когда мы пытаемся копировать образец, возможна ли интеграция? Вне сомнения, подражание — процесс дезинтеграции; и не это ли происходит в мире? Мы все становимся хорошими граммофонными пластинками; мы повторяем то, чему нас учили так называемые религии, или то, что сказал самый последний политический, экономический или религиозный лидер. Мы придерживаемся определенной идеологии, посещаем массовые политические митинги; существует массовое увлечение спортом, массовый культ, массовый гипноз. Является ли это признаком «интеграции? Приспособление — это не интеграция, не так ли?
«Это подводит нас к весьма существенному вопросу о дисциплине. Вы противник дисциплины?»
— Что вы понимаете под дисциплиной?
«Существуют разные формы дисциплины. Есть школьная дисциплина, дисциплина гражданская, партийная, общественная и религиозная; наконец, дисциплина, которую человек налагает на себя сам. Дисциплина может поддерживаться внутренним или внешним авторитетом».
— Не подразумевает ли дисциплина, в своей основе, известное приспособление? Это приспособление к идеалу, авторитету; это культивирование сопротивления, которое неизбежно порождает противодействие. Сопротивление есть противодействие. Дисциплина — это процесс обособления, независимо от того, происходит ли обособление в рамках группы или оно вызвано сопротивлением индивидуума. Подражание — это одна из форм сопротивления, не так ли?
«Полагаете ли вы, что дисциплина губит интеграцию? Но что получилось бы, если бы в школе не было дисциплины?»
— Нам важно понять сущность дисциплины, а не перескакивать к выводам или приводить примеры. Мы с вами стараемся выяснить, каковы факторы дезинтеграции, или что мешает интеграции. Не является ли дисциплина, в смысле приспособления, сопротивления, противодействия, конфликта, одним из факторов дезинтеграции? Почему мы приспосабливаемся к другим? Мы делаем это не только ради физической безопасности, но и для обеспечения психологического комфорта и надежности. Страх оказаться беззащитным побуждает нас, сознательно или подсознательно, сообразовываться с другими и во внешних делах, и внутренне. Все мы нуждаемся к той или иной форме физической безопасности, но в то же время именно страх оказаться лишенным психологической безопасности делает физическую безопасность невозможной для большинства людей, за исключением лишь очень немногих. В основе всякой дисциплины лежит страх: боязнь не добиться успеха, страх наказания, страх лишиться заработка и т.п. Дисциплина — это подражание, подавление, сопротивление; она всегда — результат страха, сознаваемого или неосознанного. Не является ли страх одним из факторов дезинтеграции?
«Чем же вы замените дисциплину? Без дисциплины можно ожидать еще большего хаоса, чем настоящий. Разве в процессе действия какая-то форма дисциплины не является необходимой?»
— Понять ложное как ложное, видеть истинное в ложном, осознать истинное как истинное — это начало разумности. Это не вопрос замены. Вы не можете заменить страх чем-то другим; если вы попытаетесь это сделать, страх все же останется. Вы можете довольно успешно его чем-либо прикрыть или уйти от него, но, тем не менее, страх останется. Важно исключить страх, а не найти для него замену. Дисциплина, в какой бы то ни было форме, никогда не может принести свободу от страха. Страх надо наблюдать, изучать, понять. Страх — не абстракция; страх проявляется лишь по отношению к чему-то
