— Хорошая игрушка, малыш! — грустно сказал Никколо.
— Это не игр-рушка! — обиделся Буратино. — Это золотой ключик! А вы знаете, что он может сделать?
— Знаем, — ответил Кварта. — Только нам сейчас не до театров. Приходи потом, когда мы выгоним Шарабана Барабана из замка и освободим наших друзей.
— А я вот не уйду, — сказал Буратино. — Я тоже хочу сражаться! А вы знаете втор-рую тайну золотого ключика?!
— Нет, малыш, не знаем, — ласково улыбнулся кузнец.
— Где нам! — иронически заметил Кварта.
А Буратино таинственно зашептал:
— Золотой ключик может открыть любую дверь!
— Любую? — переспросил кузнец.
Любую, — подтвердил Буратино.
— Любую! Ха-ха-ха! — захохотал Кварта. — Любую дверь! Ха-ха-ха-ха!
И все громко расхохотались, кроме Буратино и Сальваторе.
— У-ха-ха-ха-ха! — стонал от смеха Кварта. — Любую! Может быть, и эту? — и он указал на ворота замка.
— И эту, — спокойно заметил Буратино.
Тут Кварта сразу перестал смеяться и очень серьезно сказал:
— Врешь.
— Очень нужно, — процедил Буратино.
— Он проверял! — подтвердил Сальваторе.
— Чемодан Карабаса Барабаса был заперт на четыре замка, — небрежно сообщил Буратино, — а ключик раз-раз… и готово!
Тут Кварта наконец понял все.
— Дай-ка сюда! — завопил он, вырвал ключик из рук Буратино и ринулся к дверям замка!.. Но Никколо вовремя схватил его за руку.
— Стой! С ума сошел! Тебя подстрелят!
— А!!! Что же делать? — растерялся Кварта.
— Надо дождаться ночи! — рассудительно заметил Луди Паяти.
— А сейчас, при свете, тебя подобьют из ружья, как куропатку. Ты знаешь, что там, за воротами, постоянно дежурит целая тысяча солдат. Личная гвардия короля, а теперь — Шарабана!
— Целая тысяча? — удивился Буратино. — А кто считал?
— Я считал! — воскликнул подбежавший Баклажанчик. — Вчера я подполз к воротам и заглянул в глазок. А там маршировали солдаты с ружьями. Я, правда, до сих пор умел считать только до ста. Но зато я посчитал до ста ровно десять раз. А мне говорят: это тысяча!
Буратино расхохотался:
— Ха-ха! Да это же зеркала! Тысяча зеркал. Я их сам чистил зубным порошком! А солдат всего один — ходит и отражается!
Все были ужасно обрадованы сообщением Буратино, который одним махом «уничтожил» девятьсот девяносто девять вражеских солдат. В воздух полетели картузы и береты.
— И все-таки, — сказал Никколо, — надо дождаться ночи. В замке немало солдат и кроме тех, которые отражаются в зеркалах.
— Пр-равильно! — согласился Буратино. — Подождем! Только, только…
— Что «только»? — спросил Сальваторе.
— Мне очень хотелось бы узнать, как себя чувствует мой друг Писарь. Не заболел ли он?
— Попробуем вступить в переговоры, — вздохнул Никколо. — Может быть, удастся освободить заложников — обменять на Карабаса Барабаса и других мошенников.
— Пр-равильно! — обрадовался Буратино.
ПЕРЕГОВОРЫ
Тут Кварта привязал белый платок к дулу ружья и высоко поднял «белый флаг». А из окна замка высунулась рука с белым платком, только не таким чистым. Ставни открылись, и появился сам Шарабан. Никколо, Кварта и Буратино осторожно подошли к дверям замка. А остальные вскарабкались на ящики и уселись на них.
— В чем дело? — хмуро спросил Шарабан.
— Поговорить хотим, — вежливо ответил Никколо.
— Что ж, поговорим, — милостиво согласился Шарабан. — О чем будем беседовать, о погоде? Или, может быть, вы хотите выведать, в каком состоянии находятся наши доблестные войска? Могу вас заверить, что они в отличном состоянии! Если хотите убедиться, подойдите к воротам и посмотрите в глазок!
— Знаем мы ваши войска! Один солдат в зеркалах руками машет! Эти зеркала Буратино зубным порошком чистил! — крикнул Кварта.
— Пронюхали? Не может быть! — возмущенно затопал ногами Шарабан Барабан. — Но это же чистейший шпионаж! Разглашение государственной тайны! Под суд деревянного мальчишку!
В это время из соседнего окна дворца высунулась толстая физиономия нового министра просвещения.
— Кого я вижу? — закричал Доктринус. — Помоему, это один из моих учеников?..
Буратино растерялся от неожиданности. Всетаки перед ним был, хотя и бывший, но директор школы.
— Ай-я-яй, Буратино! Разве я этому тебя учил? Мой ученик! Заодно с кем? С бунтовщиками!
Но тут в физиономию Доктринуса угодил брошенный кем-то гнилой помидор, и окно захлопнулось.
— Нуте-с! — сказал Шарабан Барабан. — Так что угодно смутьянам?
— Видите ли, господин… э… э… не знаю, как вас величать… — начал Никколо.
— Премьер-министр! — охотно подсказал Шарабан Барабан.
— Но вас никто не избирал! — возмутился Кварта.
— Дело не в назначении! — вежливо продолжал Никколо. — Так вот, господин Как вас величать, мы поймали этого вашего родственникаКарабаса Барабаса, не хотите ли поменяться пленниками?
— Что? — поразился Шарабан. — Да зачем мне этот Карабас? Он у нас сожрет все запасы! А мои пленники совсем ничего не едят! Хе-хе. Нет, можете делать с этим Карабасом все, что угодно, я меняться не буду!
Карабас Барабас, слышавший этот разговор из своей клетки, завопил:
— Измена! Измена!..
Но тут в разговор вступил Буратино и стал упрашивать Шарабана:
— Ну, поменяйтесь, что вам стоит, господин Как вас величать! Мы вам Кар-рабаса дадим, — он считал на пальцах, — лису, кота, Дур-ремара и четыре старотарабарские мар-рки в придачу!
— Не нужны мне твои марки, длинноносый мальчишка! — сказал Шарабан, презрительно фыркнул и исчез в окне.
— Эх, не хотят меняться, — вздохнул Буратино.
— Ничего, малыш, — утешал его Никколо. — Они никого не тронут, ведь пленники охраняют эти двери надежнее всяких замков. Мы не можем даже подтащить сюда пушку. Того и гляди, заденешь своих.
— Ну, погоди! — сжал кулачок Буратино. — Только бы дождаться вечер-ра!
— А пока поесть бы не вредно! — заметил Кварта.
Все достали узелки, пакеты, свертки и уселись обедать. Причем они не забыли угостить Буратино и Сальваторе, у которых не было ни узелков, ни свертков, ни пакетов.
