телефону, — но у нас буквально безвыходное положение. Вы знаете, что умер Южин?
— Слышал, да.
— Не продиктуете ли нам хоть небольшую заметку? Уж извините, что разбудила...
— Ничего, ничего. Для вас я всегда готов».
...К телефону садится стенографистка, и через полчаса на редакторском столе целый «подвал» — блестящая статья Луначарского, посвященная памяти Южина. Утром статья уже в газете.
Весной 1927 года газета отмечала пятнадцатилетний юбилей. Мария Ильинична в статье «Пятнадцать лет «Правды» писала: «...История «Правды» — это история рабочего движения с 1912 года, когда подъем массового движения вынес на гребне все вздымающейся революционной волны первую ежедневную рабочую газету...
...Пусть же и впредь она является нашим знаменем, верным хранителем ленинских заветов, единства нашей партии, воспитателем широких масс новых строителей, которые доведут до конца дело строительства социализма».
В эти юбилейные дни сотрудники редакции решили отметить заслуги Ульяновой и рассказать читателям газеты об ответственном секретаре редакции, рассказать о том бесценном вкладе, который она внесла в дело создания и становления большевистского органа печати. Мария Ильинична отвергала категорически какие-либо попытки отметить ее работу в «Правде». Тогда сотрудники редакции написали коллективную статью под скромным названием «Мария Ильинична», статья была напечатана в газете 6 мая 1927 года за подписью 42 правдистов.
Товарищи писали: «Невозможно учесть, скольким обязан коллектив работников «Правды» и как, может быть, виноват он перед ней, временами позволяя ей взваливать на свои плечи огромную, непосильную для одного человека работу... Каждый механизм имеет свою двигательную пружину. Неутомимой, всегда туго заведенной стальной напряженной пружиной, в течение десяти лет толкающей кругооборот газетного дня «Правды», была, есть и, вернее, долго еще будет Мария Ильинична. Без нее мы, работники «Правды», не можем представить себе наши трудовые будни; вместе с ней мы счастливы праздновать в эти дни всесоюзный юбилей «Правды».
Забота о ленинском наследии
Наступил апрель 1920-го. В этом году Владимиру Ильичу исполнялось пятьдесят лет. Мария Ильинична обегала все букинистические магазины Москвы. Она во что бы то ни стало хотела достать немецко-русский словарь для Владимира Ильича. Она знала, что Владимир Ильич давно мечтал иметь такой «толстенный словарь». Наконец ей повезло: на Кузнецком мосту у букиниста она нашла то, что искала так долго, — немецко-русский словарь под редакцией Тиандера. Словарь оказался отменным — по существу, он превосходил все выпущенные до сих пор. В подзаголовке так и значилось: «Энциклопедия немецкого языка». Рано утром 23 апреля85 Мария Ильинична положила на тумбочку у кровати Владимира Ильича словарь. На титульном листе она написала: «Дорогому Володе от горячо любящей его Маняши. 23-10-IV-20».
Мария Ильинична горячо любила Владимира Ильича, они до последних дней оставались большими друзьями. Его отношение к Маняше было трогательным и нежным... Л.А.Фотиева, вспоминая об их дружбе, писала: «Мария Ильинична рассказывала... как заботится о ней Владимир Ильич. В сырую погоду проверял, надела ли она калоши; если видел ее утомленной, спрашивал, не очень ли она «переустала». Однажды во дворе Кремля я встретила Владимира Ильича и Марию Ильиничну на прогулке. Мы с Марией Ильиничной затеяли игру в снежки. Веселая игра продолжалась до тех пор, пока мои снежки не засыпали воротник Марии Ильиничны.
Владимир Ильич подошел к ней и заботливо стряхнул снег, чтобы он не попал ей за воротник».
Такие минуты отдыха случались редко. «Когда вырывалась свободная минута, любил он, — вспоминает Крупская, — забрав меня и Марию Ильиничну, ездить по окрестностям Москвы, ездить все в новые места, ехать и думать, дыша полной грудью».
В семье Ульяновых любовь к природе, к раздолью русских полей и лесов привила детям мать. Мария Ильинична вспоминала уже после смерти Владимира Ильича:
«Любимым его отдыхом были прогулки. Он старался отыскивать новые красивые места, по преимуществу более безлюдные, ездил на далекие прогулки на велосипеде, и это давало ему настоящий отдых от умственной работы, от трепки нервов...
За исключением кратковременных поездок на отдых в деревню (за границей), во время которых он, конечно, тоже не порывал с политической работой, я не знаю ни одного месяца, больше того, ни одного дня, когда бы он не жил жизнью партии, не болел ее неудачами, не радовался ее успехам».
В начале двадцать второго года Владимир Ильич чувствовал себя уже плохо. Он все чаще уезжает в Горки. Сотрудники редакции видели, как изменилась Мария Ильинична. Она редко смеялась, выглядела усталой, часто звонила домой, а однажды сказала с горечью: «Не уберегли мы Ильича». И ей вспомнилось, как еще в 1918 году в Петрограде пришел в «Правду» рабочий и принес стихотворение о вожде. Каждая строка кончалась как бы припевом: «Товарищи, братья! Великих своих берегите вождей!»
Весну и лето 1922 года Ленин с семьей прожил в Горках. Там Владимир Ильич чувствовал себя лучше, стал совершать длительные прогулки, спускался к реже.
Однажды в Горки пришла посылка из Пермской губернии от пчеловода Кузнецова. А в посылке две рамки душистого июльского меда. Владимир Ильич попросил Марию Ильиничну поблагодарить пчеловода. Она пишет в деревню Баской Пермской губернии: «Дорогой товарищ! Ваш подарок мы получили, и Владимир Ильич поручил мне написать Вам и поблагодарить за вкусный мед и добрые пожелания. Владимир Ильич теперь поправляется и, надеемся, скоро снова может приняться за работу. Его очень интересует, как поставлено дело на Вашей пасеке, давно ли Вы там работаете. Напишите как-нибудь об этом.
Еще раз спасибо Вам, привет и пожелание успеха в работе от Вл.Ильича»86.
В конце лета Владимир Ильич вычитал где-то об успешной деятельности канадской научно- растениеводческой организации «Обновление земли». 18 сентября 1922 года Мария Ильинична писала И.Горбунову в Берлин: «...И-чу хотелось бы связаться с организаторами «Обновл. земли», чтобы выписывать оттуда семена, книги и пр. Хотелось бы также пересадить и флору Канады в РСФСР и, в частности, в наш совхоз. Можно снестись и с канадскими земледельческими и садоводческими фирмами?
Видимо, этот вопрос очень его занимает, так что он часто к нему возвращается.
В нашем совхозе кое-что уже делается: подбираются люди, подходящие для проведения такого плана, сносимся с разными садоводствами и пр., И-ч теперь молодцом, рвется к работе и с 1-го будет уже, вероятно, в городе. Но работать придется с частыми передышками, и «образцовый совхоз», если его удастся создать, будет хорошим местом для этого...»87
В октябре Владимир Ильич вернулся в Москву. Уже 3 октября он председательствует на заседаниях Совнаркома, и снова в его кабинете до позднего вечера горит свет.
В эти дни к Марии Ильиничне обратились с не совсем обычной просьбой. В 1922 году приехал в Москву американский художник Оскар Цезаре. Он делал портреты выдающихся деятелей партии большевиков для прогрессивных американских журналов. В США хотели знать о тех людях, которые изменили мир, и, конечно, о Ленине. Но вот с Владимиром Ильичем Цезаре и не мог встретиться, Ленин был болен и большую часть времени проводил в Горках, а когда приезжал в Москву, был так загружен работой, что ни о каком позировании художникам секретари не хотели слышать. Цезаре выручил случай. «Как-то встретился с одним знакомым коммунистом, — вспоминал художник, — энергичным, находчивым. Он-то сделал для меня все.
В дождливый вечер мы отправились в «Правду», официальный орган партии. Там я встретил сестру Ленина, Ульянову, женщину средних лет, с милым лицом, стального цвета волосами, карими глазами и
