– Джейк Мелоун хочет видеть мисс Монваза. Затем наступила пауза – центральный компьютер сверял его голос с записью голоса Мелоуна. Видимо, убедившись в том, что подделки нет, компьютер отпер дверь.
Она была там. Волосы, подобные солнечным лучам, губы, подобные розам. Все это был набор штампов, но все они были правдивы. И Майк вновь ощутил подтверждение – и на этот раз еще более сильное – своей любви к ней. Это было совсем не то, что в Шоу. Это было нечто более глубокое, теплое, нечто необъяснимое.
– Входите, мистер Мелоун, – сказала Лиза голосом, подобным ветру в ивах.
– Я хотел только, – сказал он, переступая порог, выразить свои лучшие чувства к вам, мисс Монваза. Я часто прогуливаюсь по этой башне ради разминки. Я всегда восхищался вашей работой и теперь пользуюсь первым же удобным случаем сказать вам об этом.
Выражение инстинктивного отвращения исказило: ее черты. Это встревожило Майка, но тут он сообразил, что она выражает свое отношение к Джейку Меоуну и его словам, а не к Майку Джоргове и его мыслям. Но он не мог высказать свои мысли вслух – по крайней мере, не мог этого сделать в комнате, напичканной электронными ушами. Ее комнаты могли быть вставлены на текущее прослушивание или же на запись разговоров, а запись могла дожидаться своей очереди целую неделю. Но у него не было способа проверить это, и он принял как версию, что их слушают постоянно. Каждый живущий в мире Шоу должен был сознавать, что любое его слово может быть услышано, Майку нужно было увести Лизу в коридор. Но для начала завести легкий разговор.
– Я считаю постыдным, – сказал он, – что вам больше не дают ведущие роли.
– А я считаю это спокойной жизнью! – парировала она.
Лиза была одета в алое трико, поверх – алая туника. Зардевшаяся леди. Герцогиня в алом. Ее волосы горели, контрастируя с нарядом цвета огня.
– О, я предполагал это. Каждодневная рутина, должно быть, утомляет.
– Слабо сказано. – Она налила себе бокал какого-то напитка, не предложив ему выпить. Фактически она не предложила ему даже присесть.
'Бог мой!' – подумал Майк. Он никогда не видел ее такой резкой и язвительной. Она всегда была скорее даже мягкой – со всеми, кроме него. Сейчас она была недовольна и не скрывала этого. Она непременно должна загореться идеей побега.
– Возможно, вас снова переведут на хорошие роли, когда один из теперешних Исполнителей созреет для этого.
– Я искренне надеюсь, что этого не будет.
– Но вы снова должны стать звездой первой величины. У вас должен быть мужчина, занимающий высокое положение.
– В настоящее время у меня есть такой мужчина, – сказала она, глядя в черные точки микрофонов. – И этого более чем достаточно, благодарю вас. Этого более чем достаточно – для того, чтобы ждать.
Его мысли закружились безумным вихрем. У нее есть мужчина, занимающий высокий пост? Что она имеет в виду? Слова были нацелены прямо в микрофон; последние она произнесла намеренно громко. Прервав эти сумасшедшие рассуждения прежде, чем они могли толкнуть его к необдуманным действиям, Майк решил, что сейчас самое время увлечь ее в коридор – там они смогут говорить, не боясь быть подслушанными.
– Я думаю, что у нас протекает крыша, – сказал он, пытаясь сказать это так искренне, как только он мог. В первый раз она повернулась и посмотрела прямо на него:
– Что, черт побери, вы имеете в виду? Он покраснел.
– Никаких глупостей. Я имел в виду только то, что снег подтаивает и просачивается сквозь кровлю, а потолке в коридоре водяные разводы. Взгляните сами. – Он вышел в коридор, приглашая ее последовать его примеру.
– Пусть этими потеками интересуются ремонтники и психи.
– Нет, взгляните же, – сказал он. – Вы увидите, что я ничего не придумал. Лиза вздохнула и вышла в коридор.
– Где?
Сердце подпрыгнуло, замерло, забилось чаще.
– Я – Майк, – тихим, ровным голосом сказал он.
– Что?
– Майк Джоргова. Мне сделали пластическую итерацию, изменили голос и состав крови. Настоящий Мелоун мертв. Я… убил его. Лиза гневно прищурилась, глаза стали черными бездонными. Она смотрела на него, и эта минута тянулась бесконечно. А потом взгляд ее стал мягче, словно она успела обдумать сказанные им слова и не обнаружила в них предательских намеков.
– Вы пытаетесь подловить меня, – сказала она неуверенно.
– Лиза, пожалуйста, выслушай меня и постарайся понять. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Майк. Я вернулся, чтобы забрать тебя отсюда. Мне немедленно нужно твое согласие!
– Если даже то, что вы говорите – правда, как вы можете освободить меня?
– Сегодня ночью в подземном гараже будет ожидать аэромобиль с водителем. Аэромобиль будет наш – подмену произведут сегодня днем на одной из стоянок Шоу в другой части города. Когда машину припаркуют, водитель будет уже там; в гараже он сможет выйти и приготовить все.
Ей хотелось верить его словам. Майк ясно читал это по резким морщинкам в уголках глаз, по нахмуренному лбу.
– У меня сегодня ночью… гость, – сказала она.
– Кто?
– Анаксемандр Кокли.
Майк вздрогнул. В его сознании сложилась отчетливая картина.
– Это и есть… мужчина с высокой должностью?
– Да. – Ее голос снова стал тихим голосом прежней Лизы.
– Я убью его!
– И я не буду тебе мешать.
Майк тяжело вздохнул:
– Я приду сегодня в полночь. Оставь двери слегка приоткрытыми.
– В это время мы уже будем в постели, – горько сказала она, и слова ее срывались с губ, словно погасшие угольки.
Глаза Майка сощурились. Он сжал кулаки.
– В полночь. Я убью его. – Это уже не было объяснение; это была клятва.
– Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Майк, – сказала Лиза, касаясь ладонями его лица, пробегая пальцами по его губам и векам.
– Тебе лучше пойти к себе. Мы не должны вызвать у них подозрений.
Она вернулась в свою гостиную, возвысив голос, чтобы микрофон безусловно донес до подслушивающих каждое произнесенное слово:
– Вся проклятая крыша может провалиться к чертовой матери. Весь снег в мире может просочиться внутрь, мистер Мелоун, но мне будет на это наплевать. – По ее приказу дверь медленно закрылась. Но пока Майк мог видеть Лизу, он видел и улыбку, адресованную ему.
Он повернулся, дошел до лифта и спустился вниз. Мальчишка прожужжал ему все уши рассказами о полиции, работающей в вестибюле. Когда двери открылись, Майк вышел в просторное помещение, где возились одетые в форму люди, пытавшиеся при помощи странного и зловещего вида аппаратов отыскать какие-либо следы – запах, пыль, старую жвачку. Он прошел только несколько ступенек, как из-за ближайшей банкетки, оскалив клыки и рыча, выскочил дог.
Майк попытался обойти его.
Дог не пускал его. Это была собака убитого жильца, скулившая вчера на лестнице.
– Эй! – прикрикнул полицейский, оттаскивая дога. – Пошел прочь!
Дог упирался всеми четырьмя лапами, зубы его блестели в оскале, на черных губах пузырилась слюна.
