– Вы всегда стирали из памяти ненужные сведения, когда возглавляли отдел Исследований?
Майк понял, что допустил промах. Теперь ему оставалось только попытаться скрыть все это:
– Да.
– Посмотрим, – сказал Кокли. Он улыбался. Но улыбка его была поддельной, в ней не было ничего от истинной улыбки.
Майк сидел выпрямившись и молчал. Он успел отхлебнуть глоток коктейля, но во рту было сухо, а привкус спиртного жег пересохшие от страха губы. Он поймал себя на том, что бездумно, почти в оцепенении пялится на объемную картину с тропическим пейзажем. Его разум пытался укрыться в мечтах именно сейчас, когда необходимо было продумать план действий. Как только отпечатки его пальцев будут исследованы, обнаружится, что он не Джейк Мелоун. Он должен думать. Оставались считанные минуты.
Нет, гораздо меньше.
В дверь позвонили.
– Открыто! – крикнул Кокли. Дверь мягко скользнула в сторону на смазанных полозьях. Вошел служитель, прошептал что-то на ухо Кокли и вышел. Кокли обернулся и уставился на Майка:
– Кто ты?
– Джейк Мелоун.
В голосе Кокли не осталось ничего, кроме ненависти и ярости:
– Я спрашиваю тебя: КТО ТЫ?
– Джейк Мелоун, черт побери! Ваши дурацкие отпечатки пальцев врут! – Единственным его шансом было настаивать до конца.
– Ты можешь себе позволить так разговаривать со мной. Ты – все равно что мертвец.
– Ублюдок! – прошипел Майк, думая о Лизе и представляя себе, что она подумает и как она почувствует себя, когда Кокли придет к ней, а он – нет.
В глазах Кокли бушевало пламя, сжигающее остатки рассудка.
В дверь снова позвонили, прервав их. Тот же самый служитель принес из лаборатории карточку с записью. Кокли схватил ее, подождал, пока служитель выйдет, и сунул карточку в проигрыватель.
– Человеческие останки – фрагменты скелета, волосы и частицы плоти – найдены в здании номер 'два' 'Башен Кокли' в стволе мусоросжигателя апартаментов Мелоуна, – сказала машина звучным голосом.
– ВОТ ЭТО настоящий Джейк Мелоун, – прохрипел Кокли. – Фрагменты костей и кусочки обгорелого мяса. Ничего больше. Ты убил одного из лучших моих людей!
– И сделаю еще больше, – сказал Майк неожиданно дерзко, зная, что бежать ему уже не удастся.
Эти слова привели Кокли в еще большую ярость. Он попытался взять себя в руки. Доктора говорили, что самая большая его проблема – это взрывной темперамент, неумение контролировать свои эмоции. Он возражал, что контроль он может приобрести в результате одной из операций, вместе с частями чьего-либо тела. Глаза другого человека, возражал он, могут изменить его взгляд на мир. Врачи дипломатично отвечали, что его доводы ненаучны. Но они не возражали открыто, они не смели. И теперь в душе Кокли разгорался гнев, вскипая все сильнее и сильнее, достигая той критической точки, за которой он сорвется и совершит нечто безрассудное. Он знал это, но остановиться не мог. Этот человек убил Джейка Мелоуна. Его надо было оставить для допроса, но ярость, захлестывающая Кокли, требовала чего-то большего, нежели допрос, действий более жестоких, чем вытягивание из него ответов.
Майк отскочил за кресло, в котором сидел. Его охватил страх. В голове его мелькали обрывки той давней встречи с Кокли, картины драки, в которой он был так жестоко избит. Кокли прыгнул на него с неожиданной резвостью, он двигался даже быстрее, чем запомнилось Майку. И тем не менее Майк успел схватить кресло и загородиться им. Кокли ухватился за ножки. В течение минуты они пытались одолеть один другого. Внезапно Майк вспомнил уроки у Пьера и слова: 'Никогда не пытайся силой одолеть человека, который сильнее тебя. Уклоняйся и выжидай, пока он сам не откроется для удара'. Но кресло уже вырвалось из его рук, взметнулось вверх и обрушилось на его плечо. Звезды взорвались в его голове и умчались прочь.
Все умчалось прочь.
Наступила тьма.
Глава 5
Вокруг него раздавался рев драконов. Нет, дракон ревел в его сознании.
Голова раскалывалась от боли, испуская огненные клубы агонии, пронзающие его мысли, вспыхивающие, сталкивающиеся, дымящиеся, горящие. Голова торчала над плечами обугленным пузырем, полным воды. Он попытался не обращать внимания на дракона, но дыхание твари рассеивало ночную тьму…
Майк открыл глаза. Комната, состоящая из света и тьмы, бешено закружилась перед ним. Еще не успев сфокусировать зрение, он почувствовал, что его держат и куда-то волокут. Он закашлялся. Внезапно его пропихнули через зияющее отверстие в какую-то узкую трубу, где воздух был горяч и удушлив. Хваткие руки, державшие его, исчезли.
Он падал.
Над головой разнесся смех Кокли, язвительный и мерзкий.
Падение…
Он падал в мусоросжигатель! Майк закричал, но из горла вырвался только хрип. Раскинув руки и ноги, судорожно упираясь в стены, он нащупал что-то, за что можно было зацепиться. Пальцы его задели скобу… Еще скоба… Еще. Он уцепился за одну из них после нескольких срывов, почти вывихнув руку из сустава, – слишком резкой была остановка после стремительного падения. Он висел на этой спасительной скобе в двух дюжинах ярдов над раскаленной решеткой, под которой плясали, жадно облизывая воздух, языки пламени.
Кокли уготовил ему смерть в огне. На этой решетке он умирал бы в течение нескольких минут. Нескольких ужасных минут. Скобы, предназначенные для рабочих, обслуживающих мусоропровод, остановили падение в двадцати футах от дна. Когда огонь вцепился бы в него жгучими зубами, он не смог бы допрыгнуть до этих скоб, не смог бы даже попытаться спастись…
Лицо и руки Майка покрылись испариной, он вытянул вверх свободную руку и нащупал следующую скобу. Пошарив по стенке ногой, он нащупал нижнюю ступеньку, оперся и прижался к стене, сделав глубокий выдох. Выполняя этот рискованный маневр, он не дышал. Дракон умолкал, дракон хотел спать. Тьма подкрадывалась к нему, колышущаяся, готовая поглотить. Но он должен был одолеть ее. Если он потеряет сознание, он упадет.
Пламя внизу отливало алым…
Желтым и оранжевым…
Жар поднимался зримыми волнами, омывал его тело, потом налетал сквозняк, заставляя пламя отступать. Где-то наверху было прохладно – и там был выход.
Багровые вспышки…
Желтые…
Майк отпустил одну скобу, поднял руку и нашарил следующую ступеньку. Она была теплой на ощупь. Казалось, жизненные силы капля по капле сочатся из его тела через поры кожи. Но, собрав всю свою волю, он нашел в душе источник утоления жажды – воду надежды и отмщения. Она придала ему новые силы. Он поднимался от обжигающего жара к благословенной прохладе.
Скоба за скобой… Перед его внутренним взором вставали видения. Иногда – смеющаяся девушка, иногда – древний старец. Но у старца было фальшивое лицо. Потом старец превратился в волка; фальшивое лицо стало овечьей маской. И девушка с небесными глазами и солнечными волосами… Временами оба эти призрака гротескно искажались, наслаивались друг на друга, словно на плохой
