медленный полет снежных хлопьев. Он подошел к окну. Газон Белого дома был покрыт известково-белым одеялом. Деревья склонили ветки под тяжестью снега – деревья разных пород со всего мира, прекраснейшие творения кисти величайшего художника – Природы. Зима много значила для него. Именно зимой жена родила ему дочь. Именно зимой умер предыдущий Президент, оставив ему этот кабинет.
Бесполезный кабинет; слишком древний кабинет.
Нимрон стоял, размышляя об истории президентства, сравнивая ее с настоящим положением дел, и дошел уже до Эйзенхауэра, когда что-то ударило в окно. Он отметил это и чуть-чуть удивился – эта штука летела над газоном, пробиваясь сквозь снежные хлопья, и была она размером с футбольный мяч. Но он не обратил на нее особого внимания – он был занят мыслями о прошлом и созерцанием белых узоров снега на черном фоне вечерней мглы. Штука ударила в окно – очень мягко, с шипящим звуком. Присоски на его ногах прилипли к стеклу. Она была похожа на огромного уродливого паука с раздутым брюшком. Из этого брюшка выдвинулся небольшой отросток, и паук стал прожигать отверстие в стекле.
Нимрон отскочил от окна. Сдавило горло, голос застрял где-то в глубине гортани, воздух не мог пройти через напряженные связки.
Механический паук проделал дыру в стекле и просунул внутрь одну ногу.
Вторую…
Он оказался внутри. Его голова сделала поворот и замерла, обнаружив Нимрона. Изо рта паука вылетела стрела. Она жужжала, устремляясь к цели. Президент вовремя вскинул кресло, прикрывшись им как щитом.
Паук выстрелил опять.
Стрела вновь вонзилась в кресло.
И наконец он смог закричать.
Дверь сорвалась с петель и упала внутрь, пропуская двух охранников из Секретной Службы.
Паук исчез в облаке дыма. Но за мгновение до их выстрелов он взорвался сам, уничтожив часть стены и убив одного из охранников, подбежавшего слишком близко.
Снег летел в комнату через пролом в обугленном бетоне…
Была ночь вторника.
Майк получил внутривенное вливание и лежал в постели, уже с новой кровью.
Лиза разделась в темноте и стояла у оконной решетки, глядя на снег, на город…
Роджер Нимрон был теперь в безопасности. Он и его семья находились на глубине трех миль под Аппалачами, в убежище, о котором Анаксемандр Кокли никогда не слышал.
Тут и там, в разных городах и поселках, были обнаружены тридцать девять Эмпатистов, они были отправлены в больницы, где выжили или умерли. По большей части умерли. Уже пятьдесят тысяч Эмпатистов в год. Но что такое пятьдесят тысяч из семисот миллионов?
А снег все падал. Этой зимой покров будет глубоким…
Глава 6
– Ну? – спросил Кокли. Говард Конни вертел в пальцах магнитную карточку с именами, фактами и выводами – вся информация была получена, просчитана и сведена воедино машиной.
– Виброзащитой оборудованы только девять тысяч двести два черных аэромобиля. Известно, что сто двенадцать из них находились в своих гаражах. Девяносто четыре оставлены на хранение владельцами, отбывшими в отпуск. Семь тысяч триста сорок один были слишком далеко, чтобы быть использованными в похищении. Тысяча двести сорок четыре находились на стоянках или были выставлены на продажу. Значит, остается выбрать нужный черный аэромобиль с виброзащитой из четырехсот одного.
– Я хочу, чтобы каждый из них был проверен, – сказал Кокли. – Ищите царапины на краске, зазубрины на лопастях аэросистемы там, где в них попали кости, засохшую кровь. Вы можете даже украсть некоторые из них, чтобы осмотреть достаточно тщательно.
– Мы располагаем агентурной сетью со спецполномочиями, охватывающей всю страну.
– Не используйте ее. Все должно совершаться в полной секретности, я не хочу, чтобы крыса удрала прежде, чем мы захлопнем ловушку.
– Хорошо, мистер Кокли. – Конни вышел, и Кокли остался один.
Он повернулся к настольному проигрывателю, включил его и взялся за изучение неразрешимых проблем. Слова машины гудели в его ушах. Президент исчез. И паук не убил его. Похоже, Нимрон забился в какую-то жалкую дыру, где даже детективы Шоу не могли его разыскать. Это приводило Кокли в ярость. Он пытался убить человека, но только заставил его спрятаться в укрытие.
Он выключил проигрыватель и нажал кнопку прямого контакта с главным компьютером.
– Последняя информация об исчезновении Нимрона? – сказал Кокли.
– Отсутствует, – ответил компьютер. Кокли отключил связь и ударил кулаком по столу. ПРОКЛЯТИЕ! Роджер Нимрон был опасен. Он был романтиком, он собирал старые книги, которые не мог прочитать, и старые фильмы, которые не мог посмотреть из-за отсутствия проектора. Было ясно, что такой человек не годится в Президенты.
Но теперь Кокли усвоил урок. Больше не будет свободных выборов. Теперь в президентском кабинете будет сидеть человек Шоу. Человек, которого выберет он, Кокли. Может быть, это будет Говард Конни.
Конни боится его. Кокли именно за это и ценил его – за покорность.
Он посмотрел на часы, встал и вышел, заперев за собой дверь. Его ожидали в хирургическом кабинете. Гениталии Лайми, сказали ему, выглядели прекрасно. Он надеялся, что это так. Он искренне надеялся, что это так…
В обиталище Эндрю Флексена был гараж.
В гараже, подставляя бока потокам горячего воздуха из потолочного вентилятора, высыхал покрытый свежей быстросохнущей краской аэромобиль. Старая краска была смыта в канализацию вместе с кровью, костями и волосами. Старая аэросистема представляла собой блестящий образец искусства ремонтников. Машина стала лощеной, черной и невинной.
– Хорошо, – сказал Флексен.
– Я тоже так думаю, – гордо ответил главный механик. – Нипочем не узнать, что она была убийцей.
– Ликвидатором, – поправил Флексен, оскалив зубы. – Истребителем.
– Точно, – сказал механик, усмехнувшись.
– Сегодня ночью поставьте ее там, откуда мы сможем легко забрать ее в случае необходимости.
Оба они улыбались.
Машина блестела.
Глава 7
Теперь у него был новый узор сетчатки и новый состав крови. Мак-Гиви изменил даже запах его пота. Сам Майк до этого бы не додумался. После того как Мак-Гиви вкратце рассказал ему о Серебряных Псах, способных засечь человека в городской канализации по запаху. Майку стало ясно, что изменение запаха его тела было в высшей степени предусмотрительным.
На самом деле дни, проведенные в обществе Мак-Гиви, были для Майка днями перемен. Менялась не только его психика, менялось его мышление, его позиции и взгляды, мнения ломались,
