почти религиозное благоговение, то есть от еды. А когда ему стали слишком докучать, он положил на стол вилку и нож и торжественно заявил:
— Сеньоры! Я считаю пищу даром божьим и полагаю, что грешно так много говорить, когда поставленные перед нами явства требуют, чтобы мы своими челюстями воздали хвалу тому, кто о нас позаботился. Я знаю, что дон Христофор держится того же мнения и все его спутники подражают своему любимому и славному адмиралу. Когда я закончу, тогда и поговорим, сеньоры идальго, и тогда — да поможет бог глупцам и невеждам!
После такой речи оставалось только ждать, пока Санчо насытится. Наконец он слегка отодвинулся от стола и заговорил, обращаясь к Педро Мартиру:
— Я, сеньор, конечно, человек не ученый, но то, что я видел, я видел, а то, что моряк знает, он знает не хуже доктора из Саламанки! Поэтому спрашивайте меня, бога ради, о чем хотите, однако знайте, что я буду отвечать как человек хоть и бедный, но честный.
Педро Мартир был человек ученый и хотел выведать у Санчо как можно больше, полагая, что сейчас важнее всего получить сведения, как говорится, из первых рук. Посему он и принялся задавать вопросы так же просто и прямо, как Санчо согласился на них отвечать.
— Хорошо, сеньор, — начал ученый муж. — Нам хотелось бы узнать очень многое. Прежде всего скажите, какое из чудес поразило вас больше всего в этом путешествии и оставило самый неизгладимый след?
— Полярная звезда! — не задумываясь, ответил Санчо. — Мы, моряки, всегда считали ее неподвижной, как собор в Севилье, но в это плавание все видели, как она переходила с места на место с непостоянством ветра!
— Поистине это чудо! — воскликнул Педро Мартир, не зная, что и думать. — Но, может быть, вы ошиблись, сеньор Санчо? Может быть, у вас просто нет навыка в наблюдении за светилами?
— Если не верите мне, спросите у дона Христофора! Когда был замечен этот «феномен», как его назвал адмирал, мы долго толковали о нем и оба решили, что в мире сем ничто не постоянно. Верьте мне, сеньор дон Педро, Полярная звезда не стоит на месте!
— Я спрошу об этом у преславного адмирала, — согласился из вежливости ученый. — А что удивило вас больше всего, сеньор Санчо, после Полярной звезды? Пусть научные вопросы разрешит будущее, я имею в виду обыденные явления.
Ответить на то было не так-то легко, и Санчо призадумался. В это время дверь отворилась, и в комнату, привлекая внимание своей мужественной красотой и пышностью наряда, вошел дон Луис де Бобадилья. Хор голосов приветствовал его, и сам Педро Мартир поднялся ему навстречу, всем своим видом выказывая радость и одновременно дружеский укор.
— Граф! — сказал он. — Я просил вас пожаловать сюда, хотя вы уж больше не воспитанник мой и можете не прислушиваться к моим советам. Но мне казалось, что для человека, который так увлекается путешествиями, как вы, было бы полезно и в высшей степени назидательно послушать о чудесах славной экспедиции Колумба. Сей достойный моряк, к тому же рулевой и несомненно один из доверенных спутников адмирала, согласился воспользоваться нашим скромным гостеприимством в столь славный день и сейчас рассказывает нам о самых интересных и примечательных событиях этого поразительного плавания. Сеньор Санчо Мундо, познакомьтесь с благородным Луисом де Бобадилья, который тоже немало постранствовал по морям!
— Зря беспокоитесь, сеньор, это и так видно с первого взгляда, — проговорил Санчо, отвечая неуклюжим, но почтительным поклоном на веселое приветствие графа де Льера. — Его сиятельство тоже был на востоке, как и я, с доном Христофором, только мы плыли туда разными путями, и ни он, ни мы так и не добрались до Катая. Знакомство с вами, ваше сиятельство, для меня большая честь. После подвигов благородного адмирала и ваших мореплавание должно теперь войти в моду. Если вам случится быть в окрестностях Могера, надеюсь, вы не пройдете мимо моих дверей, не постучавшись и не узнав, дома ли Санчо Мундо!
— Это я охотно обещаю, достойный кормчий, даже если придется сходить за тобой на верфь! — со смехом ответил дон Луис, подсаживаясь к столу. — Но прошу вас, сеньор Педро, продолжайте вашу беседу. Судя по тому, что я мельком слышал, она обещает быть весьма интересной!
— Я обдумал ваш вопрос, сеньоры, — важно продолжал Санчо. — Вы спросили, что меня больше всего удивило после Полярной звезды, которая там не стоит на месте. Отвечаю: отсутствие денег в Сипанго. Золота там достаточно, и просто непонятно, почему из него не чеканят доблы или какие-нибудь другие монеты! Ума не приложу, как они там обходятся без денег!
Все посмеялись над этой шуткой, затем Педро Мартир проговорил:
— Этот вопрос скорее относится к области государственной политики, а нас интересуют природные феномены. Что вы скажете о тамошних жителях? Что вас больше всего в них поразило?
— В тамошних жителях? Ну, самый удивительный из всех «феноменов» это, конечно, остров женщин note 100 . Я знаю, что есть монастыри женские и монастыри мужские, но ни разу до этого плавания не слыхал, чтобы женщины или мужчины удалялись от мира на острова!
— Неужели это правда? Поразительно! И вы сами видели такой остров, сеньор? — послышались со всех сторон недоверчивые восклицания.
— Да, мы такой остров видели издалека, и слава богу, что не подошли ближе, потому что с меня вполне хватит одних могерских сплетниц, а тут целый остров — нет уж, увольте! И еще там есть одна чудная штука: хлеб у них растет в земле note 101 , как коренья, — не правда ли, дон Луис?
— Откуда мне знать, сеньор Санчо, — расхохотался дон Луис. — Тебе это лучше известно! Я ведь в Сипанго не был и прибыл совсем с другой стороны. Так что отвечай на вопрос сам.
— И то правда, светлейший граф, прошу простить меня великодушно! 'Да и что мне на вас ссылаться? Долг всякого видевшего — рассказать о том, что он видел, а всякого не видевшего — верить на слово. Надеюсь, мы все честно справимся с нашими несхожими обязанностями!
— А какое мясо едят индейцы? Такое же необычное, как их хлеб? — спросил молодой де Серда.
— Вот именно, благородный сеньор, потому что они там едят друг друга! note 102 Правда, ни меня, ни дона Христофора на такие пиршества не приглашали, зная заранее, что мы не явимся, но мы от них достаточно наслышаны! Я даже подсчитал, что на острове Бохио за год съедают примерно столько же человек, сколько в Испании съедают быков!
Дружные возгласы возмущения прервали рассказчика, а Педро Мартир даже затряс головой, показывая, что не верит ни одному слову. Однако от Санчо он и не ожидал особенно ценных наблюдений и философских обобщений, а потому продолжал расспрашивать:
— Вы знаете что-нибудь о редких птицах, которых адмирал сегодня показывал их высочествам?
— Я видел их всех, сеньор, но лучше всего знаю попугаев. Умнейшие птицы, доложу вам! Они наверняка могли бы ответить на многие вопросы, которые мне задают здесь, в Барселоне!
— Я вижу, вы большой шутник, сеньор Санчо, — с улыбкой заметил ученый муж. — Ну что ж, дайте волю воображению и позабавьте нас выдумкой, если уж нам не суждено узнать ничего достоверного.
— Ради вас, сеньоры, я готов на все, клянусь святым Педро! Но с детства я так пристрастился к истине, что сейчас мне трудно ее приукрашивать. Я верю только в то, что видел, а в Индии я не мог закрывать глаза на разные чудеса, которые там встречаются на каждом шагу! Скажем, встретилось нам травяное море, и мы плыли через него не один день. Видно, все черти потрудились там, сваливая в воду всякую дрянь, чтобы помешать нам принести веру Христову несчастным дикарям. Мы прошли через эти травы скорее с помощью наших молитв, нежели парусов.
Молодые люди повернулись к Педро Мартиру, чтобы узнать, как он относится к такому утверждению. Но тот, несмотря на все свои суеверия, присущие людям того времени, видимо, не очень-то доверял россказням моряка, даже самолично побывавшего в Индии.
— Сеньоры! — спокойно и с достоинством вступил в разговор дон Луис. — Раз уж вас так интересует все, что касается Колумба, удостоенного высокого титула адмирала, я могу до некоторой степени удовлетворить ваше любопытство. Вы знаете, что я был хорошо знаком с доном Христофором еще до его
