само-сознание никак не меняется от того, под какой кличкой кто-то хранит информацию обо мне.
Мой кот меня распознает по каким-то ему одному ведомым признакам. Он не знает моего имени. И что же – это означает, что у меня имени и вовсе нет, если мой кот о нем не знает? Если некий замок будет распознавать меня по отпечатку приложенного пальца – это также не будет означать, что теперь я превратился в отпечаток пальца или что я лишился имени. Если же налоговый компьютер будет распознавать меня с помощью набора цифр – то и это не будет означать, что я лишился христианского и человеческого имени. Мы же разрешаем младенцам коверкать наши имена и не смущаемся тем, что они неправильно их произносят (мой младший брат звал меня «Дей!» – и меня это радовало). Ну а компьютер еще менее интеллектуален, чем наши малыши – он даже слогов идентифицировать не желает. И что же – нам из-за этого на стенку лесть?
В проекте Закона «Об основных документах Российской Федерации, удостоверяющих личность гражданина Российской Федерации» (его обсуждение в Думе началось 21 февраля 2001 г. ) предполагается ввести «личный код гражданина» – «комбинация символов, устанавливаемая для каждого гражданина Российской Федерации при первичном получении паспорта гражданина Российской Федерации». Но этот код не заменяет имя и не отменяет его, ибо в той же ст.1 проекта Закона говорится: «Имя – наименование лица, данное ему при государственной регистрации рождения, включающее в себя индивидуальное имя. Отчество (родовое имя) и фамилию, переходящую к потомкам».
Чтобы ИНН не заменяло имя, достаточно лишь самому избегать формулы «Я – номер такой-то». Следует выражаться продуманнее: «Мой номер или номер моего файла такой-то». Или: «Я владею таким-то номером», «Я имею такой-то номер», «Номер, под которым вы меня записали, – такой-то», «Данные на меня вы найдете, если наберете номер такой-то», или просто – «мой ИНН». Эти формулы растождествляют человека и его номер.
«Мой ИНН» – это то же самое, что «моя собака» или «мои сапоги». Есть 'я', а есть «мои сапоги». Я ими пользуюсь, когда слякотно, или когда холодная погода на улице. А если тепло – пойду босиком или в сандалиях. Точно также, в одной ситуации я называю себя, ну, скажем, Сергеем, в другом случае называюсь Сергием, в третьем – назовусь Ивановым, в пятом – доцентом, а в какой-то ситуации скажу: «Вы знаете, посмотрите вот этот набор цифр…».
Если человек скажет: «Я владею машиной за номером таким–то», всем будет понятно: сам говорящий – это одно, а его машина и ее номер – нечто совсем иное. В Православии вообще принято избегать отождествления человека с той или иной чертой, которой он обладает, с тем или иным его поступком, с той или иной гранью его характера. Нельзя говорить: «Павел – лжец», но можно сказать: «Павел солгал»[251]. Точно так же нельзя сказать (ни о себе самом, ни о другом человеке): «Это номер такой-то», но можно провести отчуждающее расщепление и сказать: «Я владею таким-то номером». Даже реклама ИНН гласит «Только твой номер». Понимаете – не я принадлежу номеру, а номер принадлежит мне.
Хорошо, пусть он в той же мере является моим, как моей же является моя язва. И язву и номер я не люблю, не дорожу ими, и был бы рад расстаться. Но раз они вошли в мою жизнь без моей на то воли – надо просто трезво учитывать и то и другое в некоторых жизненных ситуациях. Если человек при заполнении какой-нибудь бумаги (скажем, квитанции оплаты за коммунальные услуги) в графе «ИНН» проставит некий набор цифр – он просто сообщит известный ему пароль доступа к той папке, где хранится информация о нем (другой вопрос – что нужно требовать свободного доступа самих людей к той личной информации о них самих, что хранится в государственных досье). Это всего лишь номер архивной папки.
Если в канцелярии я подскажу растерявшейся девушке-делопроизводителю: «Посмотрите мое дело вон в том шкафу! Я полагаю, что оно стоит там под таким-то номером» – разве будет в этом грех? Точно так же приходя в налоговую полицию и называя номер, под которым в полиции хранится информация обо мне, я лишь облегчаю работу чиновникам и сокращаю время своего контакта с госструктурами.
В интернете есть форум, организаторы которого резко настроены против ИНН. Их постоянный аргумент – «номер лишает имени». Имя этого форума – «Русское воскресение. Православный форум „Русская беседа“». Но дело в том, что компьютер, прежде чем открыть именно эту страничку, набирает не буквы, а ряд цифр – 216.150.80.31. И лишь затем появляется имя страницы, затем сама страница и наличествующие на ней икона и тексты (причем совершенно все равно – набрать ли электронные координаты этого православного форума указанными цифрами или же буквами – http://www.voskres.ru/forum/index.htm)… Вот точно так же работает ИНН. Это набор цифр, который надо набрать, чтобы раскрылась та компьютерная страничка, где хранится искомая информация (в данном случае – о человеке).
Уверение, будто регистрация человека под цифрами лишает его имени, лишается всякой разумности, если вспомнить, какова вообще сегодня технология фотографирования, видеозаписи и телевещания. Всюду сегодня производится т. н. «цифровая запись». Это означает, что лицо любого человека, заснятого на современную видеокамеру или на современный фотоаппарат, анализируется компьютером и изображение этого человека разбирается на множество «точек», каждая из которых затем хранится в памяти компьютера или транслируется по сетям связи в виде потока цифр… И что же – неужели тот, кого засняли такой аппаратурой во время его посещения храма, уже перестал существовать как человек или потерял свое христианское имя? Неужели тот, кто сам поместил такое свое фото в свой компьютер, уже растворился в машине и отрекся от христианского имени? Патриарх Алексий многократно зафиксирован с помощью этой цифровой технологии[252]. И что же – мы теперь ежедневно молимся о «комбинации цифр», а не о человеке, носящем имя Алексия и патриарший сан? Такой вывод абсурден? – Ну, значит, абсурдно и представление, будто регистрация под набором цифр лишает человека его христианского имени.
И, значит, лишь по ведомству поэтических преувеличений может числиться триллер из газеты «Сербский крест» – «строится всемирное антихристово царство, в котором каждому уж заготовлены вместо имени номер, вместо паспорта чип, а вместо души ее электронная тень»[253]. Компьютер, похищающий человеческие души и заменяющий их своей «электронной тенью» – да ежели бы такая идея пришла в голову голливудскому сценаристу, то он бы стал миллионером! Ему, впрочем, пришлось бы из сценария выбросить плач об утерянном советском паспорте, подло замененном на «чип»…
Я не испытываю никаких «трансформаций» и «мистических воздействий», когда компьютер при сканировании моего фото превращает мои черты лица в поток цифр. Тогда зачем же опасаться что какая-то мистическая дурь произойдет со мною, если компьютер сделает то же самое при подсчете моих денег. Зачем писать, будто «Компьютерная система узнаёт только числа и данные. То есть мы перестаём быть личностями со свободой воли и действия и становимся информационными и исполнительными объектами предписаний и запретов»[254]. А турникет в метро вообще «узнает» только мою тень (и то он не может ее отличить от тени другого прохожего). И что же – раз я прошел через турникет – то и превратился тем самым в тень на его фотодатчике? Осталась ли моя «свобода воли и действия» заложником у московского метро?
Есть ли грех в том, что мое имя будет занесено в компьютер? Нет, компьютер всего лишь хранит в своей памяти ту информацию, которую вносят в него люди. Как магнитофонная запись хранит записанные на нее голоса и при этом не оказывает никакого тайного воздействия на тех людей, чьи голоса зафиксированы на пленке, так и компьютер никак не влияет на души тех людей, чьи имена записаны на диске. Раньше при оформлении на работу автобиографию я писал на бумаге, потом – печатал на машинке, теперь вот набираю на компьютере. Это – чисто техническая перемена, которая просто экономит нам время.
Есть, правда, люди, которые считают, что компьютер, как и телевизор, сам по себе опасен. Например, Почаевская лавра приобрела компьютер, чтобы набирать на нем православные книги и газеты в защиту Православия. Среди братии нашлись такие монахи, которых это весьма смутило. Они заявили, что не зайдут в келию, где стоит компьютер, потому что боятся получить там «печать антихриста»… И если бы они свой страх держали при себе! Так они начинают и прихожан смущать: как это, мол, жутко, страшно: там, где компьютеры, – там нет Христа… В Троице-Сергиевой лавре, кстати, «компьютерный цех» появился еще в начале 80-х годов[255].
Разговоры же о некоем «излучении» и «зомбировании» через компьютер и телевизор лишены
