— Ты же знаешь — более чем достаточно; конечно, если ради этой консультации мне не придется подниматься в космос. Ты ведь трижды спасал задницу Джонни Реба, правда, не в той последовательности. Из Дарданелл и Лиссабона ты вытащил меня до того, как там началась пальба. А в Бахрейне ты переписал доклад, в котором шла речь о небольших исчезнувших суммах. Это спасло меня примерно от пятилетнего заключения в Левенуэртской военной тюрьме.
— Ты был слишком ценным, чтобы терять тебя из-за такой малости. Кроме того, ты ничем не отличался от других. Просто ты попался, или почти попался, а они нет.
— Как бы там ни было — за Джонни Ребом должок. Так что у тебя?
Стоун потянулся к стакану и отпил глоток. Потом он заговорил, старательно подбирая слова:
— Один из капитанов пропал без вести. Это — проблема военно-морского флота и его базы в Сан-Диего, и люди, с которыми я связан, хотят, чтобы таковой она и оставалась. Никакого подключения Вашингтона на этой стадии.
— И дальше то, о чем ты не можешь мне сказать, — закончил южанин. — А Сан-Диего — это база на той большой воде, за которой опускается солнце, так?
— Ну, это к делу не относится. Он там главный юрист, точнее — был им до настоящего времени. Если же он — не прошедшее время, если он жив, он ближе к тебе, чем ко мне. Сам я не могу сесть на самолет — мой паспорт взорвет компьютеры, а так дела не делаются.
— Особенно такие, о которых ты не можешь мне сказать.
— В точку.
— Ну а что ты
— Ты в курсе дел нашего посольства в Бонне?
— Знаю, что у них неприятности. Так же, как у служб безопасности в Брюсселе. Этот псих прорубил в их рядах настоящую просеку. А зачем тебе Бонн?
— Это все связано. В последний раз нашего капитана видели именно там.
— Он имеет какое-нибудь отношение к этому Конверсу?
— Так ты, пожалуй, заполнишь столько клеток в этом кроссворде, что мы все взлетим на воздух, — сказал Стоун после некоторой паузы. — Но костяк сценария выглядит примерно следующим образом. Наш капитан — человек очень расстроенный. Его зять и, между прочим, ближайший друг был убит в Женеве…
— Прямо через дорогу отсюда, — прервал его бывший соотечественник. — Американский юрист, которому Конверс помог отойти в мир иной, так, по крайней мере, я читал.
— Такого же мнения придерживался и наш капитан. Откуда он это взял, никто не знает, но, по- видимому, он разузнал, что Конверс собирается в Бонн, взял отпуск и пустился за ним в погоню.
— Благородно, но глупо, — заметил южанин. — Суд Линча в составе одного человека.
— Не совсем так. Решив простейшее уравнение, мы можем предположить, что он отправился в посольство, во всяком случае, он встретился с кем-то из посольства, чтобы объяснить цель своего приезда, а возможно, и предупредить их об опасности. Никто точно не знает, но все последующее говорит за это. Конверс нанес удар, и наш капитан исчез. Так вот, нам хотелось бы выяснить, жив он или нет.
Теперь замолчал южанин, в трубке слышалось его тяжелое дыхание.
— Братец Кролик, — заговорил он наконец, — тебе все же придется нарастить хоть немного мяса на этот скелет.
— Именно это я и собираюсь сделать, генерал Ли [119] .
— Премного обязан, янки.
— Давай немного пофантазируем. Если бы ты был капитаном третьего ранга военно-морского флота США и решил обратиться в посольство, к кому бы ты направился?
— К военному атташе, к кому же еще?
— О нем-то и идет речь, дядюшка Римус [120] . Помимо всего прочего, атташе этот — изрядный лжец, но я отвлекаюсь. Мы считаем, что капитан переговорил с ним, но атташе отмахнулся от него и, может быть, даже не допустил его к послу Перегрину. А когда гроза разразилась, то, чтобы спасти свою задницу и свою карьеру… ты же понимаешь, ради этого люди идут на странные вещи.
— То, на что ты намекаешь, — дело чертовски странное.
— И все же я не отказываюсь от своих выводов, — сказал Стоун.
— Ладно, его фамилия?
— Уошбурн. Он…
— Норман Уошбурн? Майор Норман Энтони Уошбурн третий, а может, пятый или шестой?
— Он самый.
— Тогда ни от чего не отказывайся. Ты слишком рано ушел с поля. После этого Уошбурн побывал в Бейруте, Афинах, а потом еще и в Мадриде. И повсюду он задавал жару всем придуркам из ЦРУ! Да он свою родную мамашу с Парк-авеню поставит к стенке, только бы выдвинуться. Он рассчитывает к сорока пяти возглавить комитет начальников штабов и ради этого пойдет на все.
— К сорока пяти?
— Я не общался с ним года два, сейчас ему не больше тридцати шести — тридцати семи. Последнее, что я о нем слышал, — его собирались произвести сразу в полковники, минуя промежуточный чин, а вскоре после этого — в бригадные генералы. Он у них любимчик, янки!
— Он — лжец, — сказал Стоун в слабо освещенной комнате на Небраска-авеню.
— Это уж как пить дать. Братец Кролик, — согласился с ним человек в Берне. — Но я никогда не считал его способным на что-нибудь серьезное. Я хочу сказать, обычно он лез из кожи только за хорошую плату.
— И все же я не отказываюсь от своих выводов, — повторил Стоун, отхлебнув виски.
— Значит, ты все знаешь.
— Правильно.
— И об этом ты тоже не можешь говорить?
— И это правильно.
— Но ты уверен?
— Ошибки быть не может. Ему известно, где наш капитан, если тот еще жив.
— Господи Боже мой! До чего же настырны эти северяне!
— Ну что, проверишь? Срочность — вчерашний день.
— С удовольствием, янки. И как ты предпочитаешь?
— В полумраке. Только те слова, которые произносятся под иглой. Наутро он должен проснуться, думая, что съел кусок несвежего мяса.
— Женщины?
— Не знаю. В этом тебе легче разобраться, чем мне. А станет ли он рисковать репутацией?
— Не сомневайся. У меня в Бонне есть парочка-тройка таких фройляйн — любой иезуит продаст Папу Римского. Теперь, пожалуйста, имя этого капитана?
— Фитцпатрик, капитан третьего ранга Коннел Фитцпатрик… И, дядюшка Римус, что бы ты ни услышал от него, пока он будет под иглой, передаешь только мне. Никому больше. Никому.
— И это последнее, чего ты не можешь мне сказать, я угадал?
— Точно.
— Я уже надел шоры. Одна цель и один адресат. Никаких отклонений в сторону, никакого любопытства — просто магнитофон в моей голове или в руках.
И снова Стоун замолчал, прошептав как бы про себя: “Запись на пленку…” — а потом произнес вслух:
— Неплохая идея. Но, естественно, — микроустройство.
— Само собой… Эти штучки таких размеров, что их можно прятать в самых неприличных местах. Как с тобой связаться? Мой конь уже бьет копытом.
— Отлично. Код зоны — восемь-ноль-четыре. — Бывший агент ЦРУ дал бывшему соотечественнику в Берне номер телефона в Шарлотте, штат Северная Каролина. — К телефону подойдет женщина. Скажи ей, что ты — из семьи Татьяны, и оставь свой номер телефона.
