– Хорошо, – согласился он. – Как только на вас наденут наручники, у вас будет предостаточно времени, чтобы изучить наши удостоверения.
– Нет, – возразил Брайсон. Он слегка приподнял «браунинг», но по-прежнему ни в кого не целился. – Я с радостью буду содействовать вам, но лишь после того, как удостоверюсь, что вы действительно те, кем называетесь. Потому что по зданию парламента сейчас перемещаются несколько групп наемников и убийц, нарушая добрый десяток британских законов. Как только я буду уверен, что вы не из их числа, я тут же брошу оружие.
– Да пристрели ты эту задницу! – прорычал другой полицейский.
– Вы будете стрелять, когда получите такой приказ, констебль, – отрезал Салливан. Потом обратился к Брайсону: – Я покажу тебе свое служебное удостоверение, но имей в виду – ты убил иностранного секретаря, ублюдок этакий, так что, возможно, у тебя хватит дури попытаться использовать кого-нибудь из нас в качестве щита. Если даже тебе повезет и ты успеешь разок нажать на спусковой крючок – это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни. Так что не пытайся одурачить нас – ясно?
– Договорились. Достаньте удостоверение левой рукой – только медленно – и раскройте его. Идет?
– Идет, – отозвался Салливан, выполняя указания Брайсона. В его левой руке появилась книжечка в кожаной обложке.
– Отлично. Теперь толкните ее по полу в мою сторону – только медленно и аккуратно. Никаких резких движений. Не пугайте меня, или я открою огонь в целях самообороны.
Салливан взмахнул кистью руки, и книжечка заскользила по полу. Она остановилась у самой ноги Брайсона. Брайсон наклонился, чтобы подобрать удостоверение, и в то же самое мгновение заметил, что один из полицейских – тот, которому явно не терпелось пострелять, – приближается к нему слева. Брайсон мгновенно развернулся, и дуло его «браунинга» уставилось прямо в лицо констебля.
– Стоять, вы, идиот! Я сделаю, как сказал! Если вы считаете, что я и вправду хладнокровно прикончил иностранного секретаря, тогда получается, что вас я пристрелю и вовсе без малейших колебаний.
Любитель стрельбы застыл, потом отступил на несколько шагов, продолжая, впрочем, целиться в Брайсона.
– Вот так, – заметил Брайсон. Он медленно опустился на колени, чтобы подобрать удостоверение. Все это время дуло его «браунинга» продолжало смотреть то на одного, то на другого полицейского. Ник подхватил удостоверение и осмотрел серебристую эмблему столичной полиции, вытисненную на обложке. Внутри удостоверения обнаружилась белая ламинированная карточка с фотографией сержанта Роберта Салливана в форме. Рядом с фотографией наличествовал личный номер Салливана, его звание, серийный номер удостоверения и подпись сержанта. Удостоверение выглядело вполне настоящим – хотя «Прометею» с его возможностями недолго было изготовить полицейское удостоверение, неотличимое от настоящего. Указанное в удостоверении имя – Салливан – совпадало с тем, что было написано на нагрудной нашивке полисмена, командующего группой, а номер на погоне его темно-синей форменной куртки – с номером, напечатанным в удостоверении. Кроме того, в удостоверении значилось, что Салливан является членом спецподразделения, а это означало, что он – а возможно, и другие – имеет право на ношение оружия. Впрочем, нельзя было исключить и той вероятности, что они просто хорошо подготовились к операции и учли все детали. По правде говоря, из осмотра удостоверения можно было вынести лишь два факта: удостоверение наличествует и на первый взгляд выглядит чертовски похожим на настоящее. Команда убийц, собранная за такой короткий срок, вряд ли успела бы учесть все детали прикрытия, вплоть до мелочей; по крайней мере, до сих пор Брайсон не заметил никаких огрехов.
Интуиция подсказывала ему, что полисмены настоящие. Это ощущение основывалось на множестве мелких деталей, реплик, которыми они обменивались, на их взаимоотношениях, и – самое главное – на том, что они не стали стрелять. Они с легкостью могли бы убить его, но не стали этого делать. В конечном итоге, именно этот простой факт и побудил Брайсона бросить оружие и поднять руки. Елена последовала его примеру.
– Отлично, – сказал Салливан. – А теперь оба медленно, без резких движений подойдите к стене и обопритесь на нее руками.
Брайсон и Елена медленно подошли к ближайшей стене и сделали, как было ведено. Брайсон настороженно следил, не последуют ли со стороны полицейских какие-либо отклонения от надлежащей линии поведения. Полицейские опустили оружие. Это было хорошим признаком. Двое из них приблизились к беглецам, быстро защелкнули на их запястьях наручники, потом обыскали задержанных, проверяя, нет ли у тех припрятанного оружия. Еще один полицейский подобрал пистолет Брайсона.
– Я – сержант полиции Роберт Салливан. Вы арестованы по подозрению в убийстве иностранного секретаря Руперта Вере и его заместителя Симона Доусона.
Салливан включил карманный радиоприемник и доложил кому-то о своем местонахождении.
– Я понимаю необходимость соответствующих процедур, – сказал Брайсон, – но качественно проведенная баллистическая экспертиза подтвердит, что господина иностранного секретаря убил Доусон.
– То есть что он убит собственным заместителем? Чертовски правдоподобная версия.
– Доусон был теневой фигурой, агентом международного синдиката, чрезвычайно заинтересованного в подписании Договора о наблюдении. Я не сомневаюсь, что Доусон был чересчур осторожен, чтобы оставить прямые доказательства своей связи с этой группой, но доказательства наверняка найдутся – зашифрованные телефонные разговоры, посетители, которые являлись к Доусону сюда, в здание парламента, но не были внесены в его распорядок встреч...
Внезапно высокие створчатые двери снова распахнулись с громким стуком, и в зал вбежали двое рослых, мускулистых мужчин с автоматами на изготовку.
– Министерство обороны, спецотряд! – хриплым баритоном выкрикнул тот, что был немного повыше.
Офицер Салливан с удивлением обернулся к новоприбывшим.
– Нас не уведомили о вашем участии в операции, сэр.
– Как и нас – о вашем. Но теперь за дело беремся мы, – произнес рослый мужчина. У него были коротко подстриженные седеющие волосы и холодные голубые глаза.
– В этом нет необходимости, – возразил Салливан. Он говорил спокойно, но весьма решительно. – Мы уже держим ситуацию под контролем.
Брайсон встревоженно обернулся и увидел, что новоприбывшие вооружены автоматами чешского производства, которые никогда не состояли на вооружении у британской армии.
– Нет! – выкрикнул он. – Матерь божья, они не из министерства обороны!
Салливан озадаченно взглянул на Брайсона, потом снова на коротко стриженного мужчину.
– Как вы сказали? Вы из министерства обороны?
– Именно, – отрезал спецназовец. – И мы берем ситуацию под свой контроль.
– Ложись! – крикнул Брайсон. – Это убийцы!
Елена с криком бросилась на пол; Брайсон следом за ней нырнул за ряд стульев – единственную преграду между ними и чужаками.
Но было поздно. Еще до того, как Ник успел договорить, зал заполнил оглушительный грохот автоматной стрельбы: седеющий наемник и его напарник открыли огонь по полицейским и буквально изрешетили их. Шальные пули отскакивали от каменного пола и впивались в деревянную обшивку стен. Захваченные врасплох полицейские оказались легкой добычей: они уже попрятали свое оружие, и даже не каждый из них успел хотя бы потянуться к кобуре. Полицейские шатались; их тела дергались из стороны в сторону, словно в какой-то жуткой пляске, в отчаянной, но тщетной попытке уклониться от пуль – а потом бесформенными грудами осели на пол.
– О боже! – пронзительно завизжала Елена. – Боже! Боже! Боже!
Брайсон в ужасе смотрел на происходящее, не в силах что-либо сделать.
Воздух был наполнен едким запахом бездымного пороха и сладковатым запахом крови. Коротко стриженный наемник взглянул на наручные часы.
