Асгар жадно хватал ртом воздух. У Джона гулко билось сердце и зудело лицо, но он думал только о том, что в этом бараке находится Дэвид Тейер.
Здания на этом участке также соединялись деревянными дорожками. Здесь дежурили еще два охранника, расходясь и сходясь навстречу друг другу. Когда охранники повернулись спинами к Асгару и Джону, уйгур кивнул, и они вновь побежали, на сей раз не так быстро.
Дверь барака беззвучно приоткрылась, и стоявший за ней человек поманил их в темноту. Ему было около тридцати лет, его правую щеку рассекал шрам, похожий на след бритвы. Он приложил палец к губам, притворил дверь и крадучись зашагал между тюфяками, на которых храпели заключенные. Лунные лучи, проникавшие сквозь высокие окна, освещали эту унылую картину, похожую на эпизод из черно-белого фильма, снятого по романам Солженицына.
Джон и Асгар прошли следом за заключенным к двери у дальней стены здания. Тот указал на нее и вернулся на свое спальное место. Джон и Асгар обменялись взглядами в полутьме; Асгар сделал жест, словно говоря: «Теперь ваша очередь, если хотите».
Это была камера Дэвида Тейера. Последняя дверь в самом дальнем бараке колонии. Камера человека, который уже много десятилетий официально считался мертвым. Его жена повторно вышла замуж и умерла. Его друг женился на ней и тоже умер. Его сын вырос без отца. Этот человек пережил несколько поколений.
Джон решительно распахнул дверь. Тейер заслуживал большего, чем жалость. Он заслужил свободу и все те радости, которые ему мог предложить мир.
За дверью была маленькая комната. Двое мужчин, сидевших бок о бок в деревянных креслах, вскинули лица. Каждый держал в руке маленький зажженный фонарик, прикрыв огонек ладонью. Кроме них, Джон ничего не мог разглядеть. Они с Асгаром торопливо закрыли за собой дверь.
— Киавелли? — прошептал Джон в темноту.
— Смит?
— Да.
Сидящие отняли ладони от фонарей. Камера наполнилась тенями и светом. Оба ее обитателя были полностью одеты. Тот, что носил обычную арестантскую рубаху и брюки, был моложе — мускулистый, с серыми коротко подстриженными волосами и щетиной на подбородке. Он поднялся на ноги, пересек камеру и сдвинул в сторону тюфяк, лежавший в углу.
Второй, постарше, был высок и худощав, с впалыми щеками и костлявыми плечами. На нем были мятая рабочая куртка, мешковатые крестьянские шаровары и кепка. Из-под кепки виднелись густые белые волосы, ее козырек прикрывал аристократическое лицо, покрытое старческими морщинами. Пояс мужчины был перетянут ремнем с небольшой сумочкой. Он был готов отправиться в путь. Дэвид Тейер.
— Асгар? — позвал Киавелли из угла. — Мне нужна помощь. — Он стоял на коленях там, где прежде лежал тюфяк.
— Конечно, старина.
Асгар опустился на пол рядом с Киавелли, и тот объяснил, что нужно сделать. Они пальцами выдернули несколько гвоздей из пола в том месте, где раньше была постель Тейера.
Морщинистое лицо старого узника осветилось улыбкой. Он протянул руку.
— Полковник Смит, я ждал этого мгновения долгие годы. Мне бы хотелось сказать что-нибудь важное и значительное, но мои сердце и разум переполнены эмоциями.
— В сущности, я разделяю ваши чувства, доктор Тейер. — Смит пожал руку старика. Она была сухая, теплая и чуть-чуть дрожала. — Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр. Я говорю серьезно. Мы вытащим вас отсюда. Начиная с этой секунды можете считать себя свободным человеком.
— Я хотел бы встретиться со своим сыном. Разумеется, если это возможно.
— Конечно. Президент будет рад вам. Он с нетерпением ждет встречи.
Улыбка Тейера стала еще шире, глаза засияли.
— Я ждал более пятидесяти лет. Надеюсь, у него все хорошо?
— Насколько мне известно, да. У вас двое внуков. Оба учатся в колледже. Мальчик и девочка, Патрик и Эми. Вы вернетесь домой, в прекрасную семью. — Джон услышал, как всхлипнул Тейер.
— Идемте! — негромко распорядился Киавелли.
Они с Асгаром сняли деревянную панель пола и сбросили ее в открывшийся проем. Тейер объяснил, что уйгуры прорыли этот туннель несколько лет назад, чтобы свободно перемещаться между бараками.
Джон и Тейер склонились над Асгаром и Киавелли, и тот торопливо заговорил:
— Уходим как можно быстрее и скрытнее. Судя по всему, комендант ужесточил дисциплину, решив, что охранники обленились и утратили бдительность. Поэтому нам придется быть чертовски осторожными. Если кто-нибудь из караульных окажется неподкупным и попытается нас задержать, мы молча атакуем его, желательно без смертельного исхода. Живого или мертвого, мы спрячем его в столовой. Там его найдут не раньше, чем во время утреннего развода. Если повезет, нам удастся бежать незамеченными.
— В любом случае к утру нам нужно быть далеко отсюда, — сказал Джон и посмотрел на Асгара. — Вас устраивает такой план?
— При одном условии — мы должны обойтись без жертв. В колонии остаются мои люди.
Киавелли нахмурился:
— Кстати, почему они до сих пор не на свободе?
На лице Асгара отразилось нетерпение. Он свесил ноги в проем и взял фонарь.
— Вздумай мы устроить массовый побег, китайцы пойдут на нас и на весь Синьцзян подобно Великой стене. Уж лучше мы останемся кровожадными безумцами и сами будем выбирать место и время для нанесения ударов. Вдобавок при необходимости мы без труда освобождаем своих людей из колонии и возвращаем их обратно. Но это возможно лишь до тех пор, пока на территории действует наше подполье. Идемте. Мы должны двигаться с такой скоростью, будто нам на пятки наступает сам дьявол.
Джон помог Тейеру спуститься в проем. Колодец с влажными земляными стенами вел в туннель высотой немногим больше метра. Они были вынуждены идти согнувшись, но по сравнению с туннелем в шанхайских «лунтанях» этот проход казался поистине роскошным. Киавелли спустился последним. Он закрыл проем тюфяком и вставил деревянную панель в пазы, которые удерживали ее на месте.
— Один из наших людей уничтожит все следы, и лаз никто не заметит, — объяснил Асгар.
Беглецы зашагали по туннелю, практически сложившись пополам. Асгар шел первым, следом за ним — Тейер и Джон, а Киавелли прикрывал тылы. Джон наблюдал за Тейером, пытаясь уловить признаки боли или утомления от напряженной скрюченной позы, но если тот и испытывал какие-то неприятные ощущения, то ничем этого не выдавал. Земляные стены сомкнулись вокруг Джона; борясь с чувством удушья, грозившего захлестнуть его, он сосредоточил взгляд на спине старика. Туннель извивался, словно хвост дракона. На пути тут и там попадались грубо отесанные бревна-подпорки и колодцы, ведущие к деревянным панелям, которыми были прикрыты выходы в другие бараки. Никто не произносил ни звука, только Киавелли два раза чихнул, прикрывая нос ладонью.
Наконец они почувствовали поток свежего воздуха.
— Это здесь, — прошептал Асгар. Все остановились, и он продолжал: — Мы выйдем наружу через последний барак. И тогда начнется самое трудное. — Он посмотрел на часы. — В данный момент между нами и крайним бараком находится только один охранник. Я беру его на себя. Если нас случайно заметит второй караульный — а нынче ночью этого исключать нельзя, — им займется Джон.
— А я? — хмуро спросил Киавелли, не желая оставаться в стороне.
— Ваша задача — обеспечивать безопасность доктора Тейера, — ответил Джон.
— Я не нуждаюсь в особой заботе, — заспорил Тейер. — Я либо справлюсь, либо нет. Я слишком стар, чтобы кто-нибудь рисковал из-за меня жизнью.
— Да, вы старый человек, — сказал ему Джон. — Поэтому вы значительно осложните нашу задачу, если попытаетесь сделать то, что вам не по силам.
— Стало быть, капитан Киавелли будет моим телохранителем и нянькой, — насмешливо произнес Тейер. — Бедняга. Поистине незавидная судьба для такого храброго человека, привыкшего к действию.
— Не беспокойтесь, — заверил его Киавелли. — Я буду только рад.
