увидел свет кухонного окна и почувствовал, как неприятно шевельнулось что-то внутри.
Корин, вероятно, сидит за столиком и ждет меня.
Может быть, не стоило возвращаться?
Несколько запоздалая мысль.
Там, в горах, принимая это решение, он был уверен, что созрел. Возмужал духовно и физически. От застенчивого толстяка, считавшего себя неудачником, не осталось и следа, и теперь он мог предстать перед Корин совершенно новым человеком.
Новый человек, как же! Меня даже не узнали. Более того, Корин еще и испугалась.
Но страх как рукой сняло, едва она поняла, кто я. И, похоже, ужасно обрадовалась.
Правда, нервничает.
Да мы оба нервничаем. Это вполне естественно.
— Прислушиваешься к зову природы?
Сердце глухо забилось. Чед повернулся к стоявшей в дверях Корин. Босая, в красной шерстяной ночной рубашке, доходившей почти до колен, что, впрочем, не помешало ему увидеть сквозь ткань ее бедра — свет шел у нее из-за спины…
Ни к чему мне это.
Почему она не осталась в той одежде, в которой была до этого? Потому что я тоже в одном халате.
Верно, подумала, что если переоденется для сна, то и я не буду чувствовать себя так неуютно.
— Если хочешь, можно попить кофе и здесь.
— На кухне будет в самый раз.
Чед шагнул в ее сторону и, когда она повернулась к нему боком, заметил под ночной рубашкой бюстгальтер.
Слава Богу.
А по пути на кухню мельком разглядел проступавший чуть повыше ягодиц поясок. Значит, и в трусиках.
Чувство напряженности несколько ослабло.
Он сел за столик. Корин принесла кофейник и, наполняя его чашку, сказала:
— Пришлось сварить еще. — Рука ее дрожала. Налив и себе, она отнесла кофейник на прежнее место, села напротив Чеда и, отпив глоток, спросила: — Ну, как тебе здесь? Что ты чувствуешь после возвращения?
— Чуточку непривычно. А как ты все это время, нормально?
Кори пристально посмотрела ему в глаза, и уголок рта ее слегка приподнялся.
— Было одиноко.
— Я думал, ты вышла замуж, у тебя дети.
— Почему ты ушел вот так, Чед?
Так вдруг. Словно удар кулаком. А ведь знал, что спросит. Но оказался не готов, несмотря на то, что так часто повторял в уме всевозможные ответы.
— Мне пришлось.
— Так ты написал в своей записке. Это не объяснение. Я что-то не так сделала?
— Нет, ты ни в чем не виновата.
— Ты уверен? Я знаю, я… напилась в ночь накануне твоего ухода. Но, мне казалось, мы развлекались, и было весело. Мы ведь не поссорились, нет? Бог свидетель, я много раз старалась припомнить все, что случилось той ночью. Кое-что я представляю довольно смутно, но… не сказала ли я чего-нибудь обидного?
Чед в растерянности смотрел на нее.
— Нет! Конечно же, нет!
— Тогда почему?
— Я влюбился в тебя.
Устремленный на него взгляд на какой-то миг застыл, затем медленно опустился на чашку.
— Извини, — прошептал Чед.
Не поднимая глаз, Кори тихо произнесла:
— Извинения здесь не очень-то уместны.
— Ты была женой моего брата.
— Его вдовой.
— Да. Когда я ушел. Но я полюбил тебя еще задолго до этого. Почти с того момента, когда впервые увидел тебя. И мне становилось все хуже и хуже, пока я не стал терять ясность мысли.
— О Боже! — Кори подняла на него глаза. — Я даже не догадывалась.
— И не должна была. Да и ноги бы моей здесь никогда не было, если бы кто-нибудь из вас двоих догадался. И уж, конечно, вы не разрешили бы мне жить с вами после смерти мамы.
— Да, определенные сложности возникли бы.
— И чего бы я добился, если бы открылся тебе? Мне не нужна была твоя жалость, а это самое большее, на что я мог надеяться. Так что лучше было держать все это в себе.
Нахмурившись, Кори закачала головой. Вид у нее был смущенный и обеспокоенный.
— Ты был в меня влюблен? Но ни словом ни действием определенно не давал мне никогда повода заподозрить это… Теперь, когда я вспоминаю, сколько раз мы оставались наедине, только ты и я, и ты никогда… Боже мой, да ведь ты сам уговорил меня не бросать Джейка!
— Мне хотелось проломить ему башку. Просто сердце рвалось на части, когда я видел, какую адскую жизнь он тебе устроил. — Воспоминания тугим обручем стиснули горло Чеда. — Я возненавидел его тогда за то, что он делал. У него была ты. Ты! Как ему вообще в голову могло прийти путаться с другими женщинами? Как он мог так относиться к тебе?
Рука Кори протянулась над столом и нежно легла на его руку. Черты ее лица расплылись, и он понял, что смотрит на нее сквозь слезы.
— Вот черт! — буркнул Чед и отвернулся, чтобы вытереть слезы другой рукой.
— Все хорошо.
Шмыгнув носом, Чед вымученно улыбнулся.
— Может, прекратим этот разговор, пока я не наделал еще больших глупостей?
Кори сжала его руку:
— У меня есть лучшее предложение. Бог с ним, с кофе — он все равно уже остыл. Я сейчас принесу бутылочку шотландского виски, и мы пропустим по стаканчику успокоительного на сон грядущий.
— Хорошо.
Кори убрала руку, отодвинула назад стул и встала.
— Давай перейдем в кабинет. Там будет удобнее. Да и закуска там найдется. Ты пока иди, а я сейчас подойду.
Присев на корточки, она что-то доставала из буфета, когда Чед прошел мимо, направляясь в кабинет. Ему было немного не по себе, и в голове — словно клубился туман. А еще было стыдно своих слез. Но признание он все же сделал. Во всяком случае, в основной части. Признался в любви. А это самое главное, и, возможно, то, что ей действительно следовало знать.
Диванные подушки еще валялись на полу, и, когда Корин вошла, он укладывал на место последнюю.
— Глен разобрал диван в поисках денег.
— Ну и как?
— Извлек сотенную купюру.
— Что, серьезно?
— Понятия не имею, как попала она туда, но, благодаря ей, дети уверовали в планшетку, словно в оракула.
— Меня удивляет, как ты вообще разрешила им взять ее в руки.
— Большая ошибка. — Сев на диван и наклонившись над кофейным столиком, она налила виски в два стакана, принесенные из кухни, и подняла один.
