должны были бы казаться ему предзнаменованием гибели и…
… И какого черта! Трэйс громко фыркнул и выпрямился на сидении. Да, похоже он все же позволил этому греку задеть себя за живое! Просто смешно!
Он взглянул в окно на проплывающие мимо, в темноте кажущиеся одинаково серыми здания. И конечно же, стоило помянуть черта, как где-то в вышине над крышами ярко сверкнула молния.
Помянуть черта…
Сатана.
Аб.
Демогоргон.
Стигматы…
— Въезжаем прямо в нее, слышь! — заметил таксист, через плечо оглядываясь на Трэйса. — В грозу то есть. Ну и погодка!
Трэйс кивнул, но ничего не ответил. У него болела левая ступня, и даже специально сшитый на заказ ботинок казался стальным капканом.
Такси подвезло к его дому ровно в 2. 15 ночи и как раз в это время начался дождь. Через пять минут Трэйс уже лег в постель и почти сразу заснул…
… и почти сразу проснулся.
Что это было? Стук в дверь — среди ночи?
Он вылез из постели, подошел к двери и заглянул в глазок. Перед ним была пустая темная лестничная площадка. Он вгляделся попристальнее, моргнул, откинул со лба мешающую смотреть прядь волос. Ему показалось, что на лестнице мелькнула чья-то тень и исчезла. Похоже кто-то негромко постучал в дверь и ушел, поскольку теперь, напряженно прислушиваясь, Трэйс различил негромкое поскрипывание перил где-то этажом ниже. Затем его догадку подтвердил стук захлопывающейся парадной двери, почти мгновенно заглушенный долгим раскатистым ударом грома. Похоже, гроза была в самом разгаре.
Но кто же мог явиться сюда в такую непогоду и в столь поздний час? Трэйс открыл дверь, хотел выйти на площадку и зажечь свет… но тут же растянулся на полу!
Он споткнулся о какой-то лежащий у самого порога предмет — обо что-то объемистое и тяжелое. Стоящему на четвереньках на полутемной лестничной площадке Трэйсу вдруг пришла в голову кошмарная мысль, что это труп. Сам не понимая почему ему такое пришло в голову, он мигом вскочил и принялся лихорадочно нашаривать выключатель.
Когда зажегся свет он с облегчением перевел дух и дрожащей рукой потянулся к стоящему у его двери старому потертому кожаному чемодану.
Из-под потемневшей от времени ручки торчала свернутая в трубочку бумажка. Трэйс заметил ее, вытащил и прочитал:
'Трэйс,
Он уже здесь и знает о моем пристутствии. Меня
снова преследуют. Я понимаю — вы считаете, что я
сумасшедший, но, возможно, содержимое этого
чемодана убедит вас в обратном. Больше для вас
сделать ничего не могу. Желаю удачи,
Каструни! Значит, это был он. Но почему же он сбежал? Почему не дождался пока Трэйс не откроет и не впустит его? Трэйс бросился было вниз по лестнице, готовый окликнуть грека — и только тут сообразил, что не одет. Чертыхаясь про себя, он вернулся обратно в квартиру и сразу бросился в ванную. Окно ванной выходило на улицу и располагалось над парадной дверью. Трэйс распахнул его и высунулся наружу.
По улице бежал к ожидающему его такси человек в легком костюме. Садясь в машину, он оглянулся и перед Трэйсом смутно мелькнуло его лицо. Это вполне мог быть Каструни, но Трэйс не был в этом уверен. Он снова хотел было окликнуть его, и снова передумал. Поднялся ветер, который дул ему прямо в лицо и который конечно же отнес бы его слова в сторону. Тем более что человек уже захлопнул за собой дверцу и такси тронулось с места.
Но Трэйс не стал кричать вслед этому человеку не только из-за ветра, и не из-за крупных капель дождя, которые буквально хлестали его по лицу. Ведь все это было лишь следствием грозы. Сама же гроза представляла собой нечто совершенно необычное.
Она была живой. У нее имелась цель. Конечно, думать так было сущим безумием но Трэйс чувствовал, что это именно так. От подобной мысли у него мороз побежал по спине, а голые руки и ноги покрылись гусиной кожей. Гроза ворвалась в его квартиру и заполнила ее целиком. Ветер был полон странной энергии и как будто обладал каким-то собственным чудовищным разумом. У Трэйса возникло ощущение, что его пристально изучают.
Такси доехало до угла, включило сигнал поворота и стало притормаживать.
Зажглись тормозные огни. За поворотом начиналось открытое пространство, парк, поросший деревьями, верхушки которых, отчаянно мотающиеся под ударами ветра, виднелись над крышами домов.
И именно в этот момент с севера из низких кипящих туч вдруг появилась молния, быстро шагающая на ногах из белого пламени.
Трэйсу еще никогда ничего подобного видеть не доводилось.
Вспышки-шаги следовали с одно-двухсекундными интервалами и направлялась эта странная шагающая молния прямо к его дому… нет, К ТАКСИ, которое как раз свернуло за угол.
Неожиданная ярость бури производила ужасающее впечатление и в этот момент молния с треском ударила прямо в мостовую и растеклась огненными ручейками. За первой молнией тут же последовала вторая, ударившая во что-то находящееся прямо за тем самым углом, куда свернуло такси!
Раскат грома и звук взрыва слились воедино: первый пришелся с неба — оглушительный барабанный удар, от которого задребезжала даже черепица на крышах, а второй — от взорвавшегося такси. Из-за угла дома вырвался сполох алого пламени, осветивший стены оранжевым заревом, а в следующее мгновение во все стороны полетели пылающие обломки самой машины.
Из-за угла вылетела искореженная дверь, рассыпая вокруг осколки стекла.
В небе выделывала пиротехнические пируэты среди верхушек деревьев ось с пылающим колесом. К небу поднимался горячий черный дым, пронизанный языками пламени.
— Боже! — услышал Трэйс собственный хриплый возглас. — Иисус Христос…
Но где-то в глубине души он знал, что происшедшее не имеет к Нему ни малейшего отношения…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
У Трэйса так тряслись руки, что он с трудом оделся. К тому времени когда он наконец оказался на улице возле исковерканной, выгоревшей машины, там уже стояла вездесущая скорая, несколько полицейских автомобилей и даже пожарная машина, щедро поливавшая полыхающий кустарник. Окна в угловом и соседнем с ним доме были выбиты, на мокрых от дождя тротуарах было полно людей в халатах и шлепанцах, на дороге зияла выбоина, в которой, шипя, дымились остатки машины: куски раскаленного металла и с треском остывающего стекла.
Ничего напоминающего человеческие останки видно не было, что в какой-то мере даже обрадовало Трэйса. Впрочем, в любом случае, все произошло настолько быстро, что никто даже и боли
