Марина сунула руку в карман, выхватила оттуда сложенный вчетверо листок и протянула старухе:
– Вот, поглядите-ка.
Та опасливо взяла листок, повертела в сухих, скрюченных пальцах, вдруг до боли напомнивших Марине руки Урсулы.
– Письмецо, что ль? Но ведь читать-то я не умею.
– Неважно, – отмахнулась Марина. – Я сама вам прочту. Слушайте!
Она развернула листок, с трудом сдержав слезы при взгляде на каракульки Урсулы, и начала читать:
«Дорогое дитя мое, Флора! Дела наши могут стать совсем плохи, а потому лучше бы тебе сейчас уехать и взять с собою Алана. Доверься мисс Марион – она твой и мой друг и желает того же, чего желаем мы: справедливости для Алана и счастья для Десмонда. Она знает о тебе все, что знаю я. Она согласилась сопровождать тебя в Брайтон, где ты поживешь у миссис Беркли. Эта дама тебе знакома; думаю, и она тебя не забыла. Когда-то она была мне единственным другом, пока в Маккол-кастл не поселилась известная тебе особа и все у нас не пошло кувырком! Сошлись на меня при разговоре с миссис Беркли, оставайся у нее, покуда я не позволю тебе вернуться. Храни бог тебя и Алана. Урсула Маккол».
Марина замолчала. Старуха глядела на нее с тем же рассеянным выражением.
– Вы слышали? Урсула послала меня передать это Флоре, и вы должны…
– Одного я в толк не возьму, – перебила ее матушка Флоры, – как же леди Урсула сподобилась письмецо сие написать? Она ведь упокоилась, страдалица.
– Да вы что, не понимаете? – запальчиво вскричала Марина. – Леди Урсула написала его ночью, еще когда жива была! Она уже чуяла недоброе, и…
Марина осеклась. Лицо старушки такое невинное, розовое… Лицедейка!
– Спрячьте-ка письмецо, милая мисс, – изрекла она. – Складно вы все говорите, однако почем я знаю, в самом ли деле письмецо от леди Урсулы? Может, вы сами все и насочиняли. Когда грамоте разумеешь, дело нехитрое.
– Нелепица какая… – беспомощно пробормотала Марина. – Откуда ж мне знать про Алана и миссис Беркли?
– Про Алана вы все выглядели да высмотрели, мне Флора сказывала, как из замка прибежала, – холодно изрекла старуха, вприщур глядя на Марину, и ни следа прежней розовой невинности не обнаружила та в ее глазах и на лице. – Я сразу говорила: уезжай, мол, беда близко, а она отговаривалась. Ну а сегодня, как прошел слух, что вы с леди Урсулой расправились…
– Что? – слабо выдохнула Марина, а старуха горестно покивала в ответ.
– Да, да, что слышали. Хоть Флора и говорила, будто вы ни в чем дурном замешаны быть не можете, мол, глаза у вас ясные, а мне другое ясно: вы, мисс, ничем не лучше мисс Джессики. Она тоже нынче записочку написала: так, мол, и так, поспеши, Флора, в замок да дитя с собой прихвати… Всем, погляди-ка ты, наше дитя вдруг понадобилось! – всплеснула руками старушка. – Да только Флора, по счастью, не так глупа, как вы все думаете. Ее уже давно и след простыл! И вам, и этой наглой девчонке я сказала: мол, дочка в замок уехала, а больше знать ничего не знаю и ведать не ведаю!
Марина стояла, будто ее в землю вбили.
– Что? – с трудом разомкнула она непослушные губы. – Какой наглой девчонке? Вы о ком? Кому вы еще…
– Надо думать, обо мне речь! – перебил ее чей-то обиженный голос. – Неужто вы так про меня, матушка Смит? Не зря же я вам не поверила…
Глаза старушки наполнились страхом, и Марина резко обернулась.
– Глэдис?! – вскричали обе разом.
– Она самая. – Бывшая горничная Марины сделала свой книксен так стремительно, словно у нее подвернулась нога. – Стало быть, вы мне голову морочили, матушка Смит? Ну, это вы зря. Ежели я скажу про это в замке…
Она укоризненно покачала белым чепцом, и Марина поняла, кто подглядывал за ней во дворе. Да, Глэдис опять оказалась хитрее! Жаль, что не удосужилась Марина полюбопытствовать, кто прячется за углом дома, – избавила бы и себя, и мать Флоры от многих хлопот. Ведь никак нельзя, чтобы Глэдис оказалась сейчас в замке. Во-первых, доложит своей хозяйке, что мисс Марион сбежала и ищет Флору, а во-вторых, что Флора тоже подалась в бега. Нет, пока не следует Джессике знать ни о том, ни о другом. У нее и своих хлопот довольно, с Десмондом. Вот и пусть хлопочет…
Марина осторожненько переступила, пытаясь переместиться поближе к Глэдис, но стараясь сохранить на лице маску отупелого недоумения. Однако Глэдис была настороже – еще прежде, чем Марина предприняла свои военные действия, вылетела на крыльцо. Марина ринулась за ней, и судьба уже почти позволила ей схватить Глэдис на ступеньках крыльца, но пришлось отдернуть руки: трое рослых крестьянских парней и столько же девиц в величайшем недоумении наблюдали за погоней!
Марина остановилась как вкопанная. Подними Глэдис крик, они сразу придут ей на помощь. Эх, надо было самой крик поднимать: держите, мол, вора! Глэдис бы схватили, а пока то да се, Марина уж придумала бы что-нибудь.
Как же, держи карман шире! Вон с какой прытью девчонка улепетывает. Чудится, так бы и перелетела через изгородь, да подвернула ногу и едва не вспахала носом землю. Что-то мелькнуло в голове Марины… какая-то мысль… но тотчас же исчезла, совершенно как однажды уже было.
– Что, под хозяйку свою хромоногую подлаживаешься? – в бессильной ярости выпустила Марина весьма жалкую парфянскую стрелу. Однако та вряд ли ушей Глэдис достигла: подхватившись, горничная выбежала со двора и оказалась в полной безопасности среди людей. А Марине ничего не оставалось делать, как воротиться в дом.
Mатушка Смит глядела на нее с молчаливым страхом.
– Удрала, подлая! – задыхаясь, сказала Марина. – Там народу кругом полно, только это ее и спасло. Теперь уж точно доложит своей хозяйке и про меня, и про Флору.
– Да, леди Джессика многих слуг переманила на свою сторону, – пробормотала старушка. – Она задаривает их своими обносками, вот некоторые и лезут из кожи вон.
– Что? – шепотом вскрикнула Марина. Голос у нее сел от внезапной догадки. Вот оно! Именно эта мысль все время стучалась ей в голову – и наконец-то Марина впустила ее.
Старушка встревоженно вглядывалась в ее побледневшее лицо. Марина с трудом возвращалась из дебрей размышлений, обступивших ее.
– Глэдис доберется до замка, и ничто не помешает Джессике сразу же отрядить за Флорой погоню. Сколько она в бегах? Час, два, три? Можно себе представить, какая у нее кляча. А в замке быстрые, как ветер, кони. И теперь, когда Глэдис слышала о письме Урсулы, Джессика тоже узнает о миссис Беркли. Ведь именно туда направилась Флора, верно?
– Не ваше дело, мисс, – глухо изрекла старушка.
Марина сразу поняла, что угадала. Если бы она знала, где живет миссис Беркли, то не теряла бы больше ни минуты. Не спрашивать же, приехав в Брайтон (а ведь это большой город), у каждого встречного-поперечного. За это время Джессика пять раз обернется с погоней, и тогда… Она с ненавистью взглянула на матушку Смит. Вот старая коза! Уперлась – не сдвинешь! Однако ж ее можно понять. С чего бы ей перед ней душу открывать?
– Я не убивала леди Урсулу! – в отчаянии выдохнула Марина. – Поверьте мне!
– Сие одному богу ведомо, – с прежним невинным выражением, доводившим Марину до бешенства, изрекла матушка Смит. – Бог вам и судья, мисс, а я ничего более не знаю и сказать вам не могу.
Марина тяжело вздохнула. И вдруг за ее спиной вновь скрипнула дверь и раздался озабоченный говорок:
– Зачастили нынче, как я погляжу, к вам гости, матушка Смит! Или к Флоре? А куда она с возом-то отправилась? Нашла время! Вся деревня в траур оделась, а она за работу взялась. Я ее окликнула, да где там, даже не оглянулась. Что ее разобрало, с соломой-то? Какая такая надобность?
– Надо вернуть долг… – залепетала старушка, переводя взор с дородной соседки, возникшей в дверях, на вспыхнувшее надеждой лицо Марины.
– А зачем, скажите на милость, она лесом поехала? – громогласно недоумевала соседка. – Там же не дорога, а мученье одно, все колеса изломает!
Дальше Марина не слушала: с силой отпихнув гостью, вылетела во двор. Застоявшийся гнедой явно ей обрадовался.
Воз с соломой
Теперь Марина не сомневалась – все по ее будет! Лес мелькал обочь дороги. Впрочем, дорогу сию следовало скорее назвать тропой, так она была вся перевита корнями, так низко склонялись к ней ветви. У Марины вздрагивало сердце, когда она замечала ошметки соломы, валявшиеся там и сям на земле или повисшие на корявых сучьях. Замысел Флоры был прост и чрезвычайно изобретателен. Казалось, ничего не могло быть естественнее крестьянки, которая везет куда-то солому. Посланцы Джессики будут искать одинокую путницу или всадницу с ребенком на руках, а на телегу с ворохом соломы и не глянут. Но там, под соломой, конечно, и спрятан тот, кого так алчно разыскивает Джессика. Надо надеяться, Алан спит себе, его не беспокоят толчки, когда колеса скачут на узловатых сплетениях корней. Маскировка Флоры надежна, зато сильно замедляет путь к спасению. А если еще что-нибудь случится с колесом, беглецы окажутся полностью беспомощны.
Наконец впереди, меж деревьев, показалось неподвижное желтое пятно. Не желая подлететь к Флоре во весь опор и напугать ее до смерти, Марина заставила разгулявшегося коня пойти шагом и свернула под прикрытие ветвей. Еще надо было придумать, как бы половчее обратиться к Флоре, чтобы она захотела слушать, не ринулась на «убийцу» с кулаками, а то и с вилами. Марине же нечем защититься, она даже не додумалась пошарить за поясом и в карманах Сименса, а тот ведь не с пустыми руками явился расправиться с ней.
Марина огляделась, и сердце ее дрогнуло от радости при виде изрядного сука, валявшегося на обочине. Соскочив с седла, взяла его в руки, сразу почувствовала себя уверенней. Она не стала снова забираться в седло. Заведя гнедого в глубь леса, накинула поводья на ветку и, скормив ему несколько ошметков соломы, подобранных на дороге, осторожно двинулась к желтому пятну, удивляясь его недвижимости. Может, телега и впрямь сломалась, а Флора взяла Алана и ушла пешком?
Нет, не ушла. Марина с облегчением вздохнула, различив ее статную фигуру – молодая женщина стояла к ней спиной и что-то быстро говорила, наклонясь близко-близко к соломе. Со стороны зрелище было пренелепейшее. Однако Марина поняла: Алан, должно быть, раскапризничался, и Флора успокаивает его. Ну, взяла бы на руки, здесь ведь ни души… И в ту же минуту услышала топот копыт.
Повинуясь неведомому чувству, она отпрянула с тропы, немало себе удивившись: с чего вдруг так перепугалась? Наверняка гнедой сорвался с привязи и пустился ее догонять. Но тут же благословила себя за осторожность: из-за поворота лесной дороги вылетели два всадника и, вихрем промчавшись мимо Марины, осадили коней рядом с возом. До Марины донесся знакомый вкрадчивый голос:
– Что, решила отдохнуть, труженица?
