пепельный ком, завис над камнем, и начал медленно размываться, становясь все шире и прозрачнее, точно капля масла растекалась по луже. Тонкий сероватый блин повисел над белым торчком, слегка колеблясь, потом тронулся с места и принялся описывать круги, неуклонно приближаясь к холму, на склоне которого Харр вжимался в камень, всеми силами стараясь казаться незаметным. Но, видно, это ему не удалось: плоское облачко на миг замерло в неподвижности, словно пыталось разглядеть его получше, а затем двинулось к холму с целеустремленностью, не оставлявшей сомнений в его хищных намерениях. Харр выхватил огниво, поджег соломенный жгут, придерживая его пока под полой плаща; облако раздулось вширь, размылось — и Харр с безмерным изумлением понял, что это — живая сеть, растянувшаяся уже настолько, что смогла бы накрыть добрый пяток рогатов, с неровными пульсирующими ячеями, в каждую из которых свободно могла бы пройти его голова.
Она надвигалась неотвратимо, чуть колеблясь и уже загибая внутрь бахромчатые края, и было ясно, что один взмах меча — второго уже не получится — рассечет всего лишь несколько ячеек, а остальная сеть навалится и опутает до полной недвижности; что потом, лучше и не думать. Поэтому Харр замер, не шевелясь и мысленно осаживая себя: погодь… еще немножечко… еще…
Он вскочил и пламенем, взметнувшимся от резкого движения, стегнул нависшее над ним чудовище. Вонючая жижа, вскипая, закапала вниз, раздался пронзительный свист, закладывающий уши, и сеть, стремительно сжимаясь в корчах, покатилась по склону холма, оставляя липкий след, и достигла травы у подножия, уже окончательно съежившись до размеров некрупного ежа. Еще миг и она исчезла в траве.
— Смотрите-ка, отбились, — проговорил он, обращаясь к пирлям, облепившим его сапоги. — А на вас поглядишь, так вы и не сомневались?
Он скрутил еще два сухих жгута, положил рядышком и, достав собственную флягу с водой, принялся завтракать как ни в чем не бывало, поглядывая на горизонт, откуда вот-вот должно было появиться солнце. Тусклая зеленоватая горбушка показалась над быстро тающим туманом.
— Есть такое дело! — весело проговорил Харр, стряхивая крошки. Пойдем-ка по воду, а то я что-то не слишком доверяю этой змеиной посудине!
Но кожаную флягу, карликово творение, он все-таки за плечо закинул — не напиться, так умыться. Хотел было спускаться вниз, как вдали, в высокой траве, означились две человеческие фигуры.
Харр снова залег в своей ложбинке и приготовился к встрече.
Пока они подошли, он даже малость продрог — солнышко еще не грело, а лежать неподвижно во сне почему-то теплее, чем наяву. Наконец он смог разглядеть их постные, точно пожизненно удрученные лики, посконные балахоны, перепоясанные травяными плетешками, отсутствие всякого оружия. Ну вот и встретились. М'сэймы. Наконец-то стало интересно.
Он проворно отполз назад, так чтоб его не было видно, закатал в плащ свой меч, сапоги и суму с разноцветными денежками, нашарил глубокую трещину; затолкав все это поглубже, засыпал мелкими камешками. Кинжал оставил при себе — не поверят, что по чужим местам совсем безоружный шатался, начнут еще шарить… На прежнее лежбище заполз так же незаметно, притаился. Двое уже приблизились к белому камню, оглядывались недоуменно. Потом один из них засвистел — не так пронзительно, как птица- сеть, но уши все-таки заложило. Харр нисколько не сомневался, что ищут его бренные останки.
Он выпрямился во весь рост, потягиваясь, точно только что проснулся.
— Эй, странники ночные, — крикнул он, — далече ль до ближнего стана? Померз я на камне-то…
Они круто повернулись к нему, и он даже испугался: а ну как бросятся в бега, ищи потом ветра в поле! Но они быстро направились к нему, высокий размашистым шагом, низенький — чуть поболее вчерашнего карлы — семенящим бегом с прискоками.
Подошли к подножию холма, остановились, подозрительно оглядывая мирно потягивающегося менестреля.
— Здесь нет станов, человече, — проговорил наконец высокий, и Харр разглядел у него на шее узкий несъемный ошейник. — Ты пришел не туда.
— А куда я пришел?
— К истоку веры.
X. Всем-то неугодник
Харр присел на корточки, глядя широко раскрытыми невинными глазами прямо в лицо беглому телесу:
— А ты-то почем знаешь, что я истинной веры не ищу?
М'сэймы растерянно переглянулись. Было очевидно, что посылали их вовсе не за тем, чтобы проводить диспуты.
— Смутен ты, — угрюмо проговорил бывший телес. — А кто смутен, тот и других смутит.
— А ты бы не мудрствовал, человече, — как можно мягче проговорил Харр. Встретил — веди к своим.
«Свои» поджидали у следующего холма. Впрочем, нет, не ждали. На Харра воззрились с безмерным удивлением, даже работу побросали. Работа, между прочим, была диковатая — отощавшие, смуглые от загара молчаливые мужики голыми руками вскапывали землю вокруг отвесно вздымавшегося скалистого холма. Основание его было грубо обтесано примерно на высоту человеческого роста: ниже шла канава, в которой самые ретивые землекопы стояли уже по пояс. Одеты были небогато: кое-кто в одинаковых бесцветных балахонах, остальные — в своем, по уж очень драном.
К Харру, шлепая сандалиями по собственным пяткам, подошел еще один с постным ликом и тремя причудливыми узлами на перепояске.
— Чтишь ли ты Единого Неявленного, человече?
Харр пожал плечами:
— Я ничего о нем не знаю, как же я могу его чтить?
— Ответил честно, — с легким удивлением констатировал постнолицый. — Но есть же у тебя собственный бог? Каков он?
— Да солнце ясное, кто ж выше его.
— Выше его — Неявленный, — законно отозвался вопрошавший и не удержался почесал в затылке. — А как это ты выбрал бога, до которого и дотянуться-то нельзя?
— Я не выбирал, солнцу красному весь мой народ кланяется.
Челюсть клацнула, отвисая.
— Одному?
— Одному, человече.
Озадаченный м'сэйм топтался на месте, явно не зная, как поступить с этим свалившимся ему на голову пришельцем.
— Ну и чего ты к нам подался? — спросил он с тихой ненавистью, как видно, уже предчувствуя, что теперь мороки не оберешься.
— Душа истины алчет! — торжественно возгласил Харр. — А вы что, разве не всех принимаете?
Это вернуло допросчика к его прямым обязанностям.
— Всех, всех. Железа на себе имеешь?
Харр с сожалением вытащил из-за пояса кинжал.
— Брось!
Пришлось разжать руку. Добрый клинок, обиженно брякнув, зарылся в пыль. М'сэйм выпростал ногу из сандалии, нагреб еще немного землицы и затоптал кинжал, не прикасаясь к нему руками.
— Копай со всеми, — приказал он Харру. — А надумаешь вернуться, ступай спиной к солнцу. Мы никого не держим.
И пошел прочь. М-да, не больно много удалось узнать. Ну да там посмотрим, ведь сказали — не
