белого янтаря, который Леня купил в ювелирном магазине неподалеку от своего дома.
Привкус лакрицы
Вечером следующего дня Леня и Клава мирно и немного устало беседовали на Лениной кухне, пробуя необычное сухое вино. На Лене были только джинсовые шорты, на Клаве – только Ленина рубашка. Леня с удовольствием наблюдал за приятельницей, которая все же чувствовала себя немного неловко. Сам Леня откинулся на спинку стула и потягивал красное сухое вино из прозрачного широкого бокала.
– «Кот дю Рон», – говорил Леня, – из винограда сортов гренаш и сира, которые растут в долине реки Роны.
– Это во Франции? – спросила Клава.
– Ага, нежная моя, – ответил Леня.
– Перестань, пожалуйста. Нежный генеральный директор! Ну чего во мне нежного?
– Есть кое-что. Сказать?
– Ну, не надо.
– Какая ты все же скованная. Ладно. Итак, «Кот дю Рон». Ты чувствуешь привкус лакрицы?
– Я не знаю, что это такое, но какой-то приятный привкус действительно есть.
– К стыду своему, – сказал Леня, – я тоже не знаю, что такое лакрица. Надо бы съездить во Францию, в эту самую долину реки Рона, или Роны. Да вот времени все нет.
– Только пожелай, – сказала Клава, – только захоти. Кстати, Лень, я таких сказок наслушалась о том, как вы со Стасом вытащили бедную девушку из помойки; буквально из помойки. Это правда? Может быть, ты мне расскажешь?!
– Ну, надо было помочь человеку, мы и помогли немного. Там в основном наш приятель Мишка, врач, все сделал. А теперь вы дом ломаете, ну вот, надо помочь бедняжке, поселить ее получше. И все.
Они так и не успели детально обговорить все вопросы, связанные с Олиной квартирой. Впрочем, и так все было ясно. Акционерное общество уже дало команду риелторам купить однокомнатную квартиру неподалеку от Лениного дома, и юристы уже готовы были оформлять квартиру в Олину собственность. Осталось только Лене осмотреть отобранные квартиры и дать свое согласие. Конечно, основную роль здесь играла Клавдия Николаевна, которая в настоящее время сидела, стесняясь своей полноты, в одной только Лениной рубашке на кухне в его квартире после нескольких часов, проведенных в его спальне.
Вечером Леня подключился к Сети и принял несколько писем. Одно из них было от Оли. Леня начал просматривать остальные, оставив письмо Оли напоследок. Наконец он добрался до письма Илги. Она писала, что ей звонил Романов и сообщил, что Оле стало хуже, она уже два дня отказывается от еды, и он не понимает, в чем дело. Показатели крови в норме, воспалительных процессов нет, но состояние Оли вызывает беспокойство. Леня почувствовал сердцебиение. Он открыл письмо Оли. Вместо подробного отчета о лечении Оля написала всего несколько строчек, в которых благодарила его за заботу и желала ему счастья и любви. В первый момент Леня хотел ответить и потребовать разъяснений и ответил бы, но позвонил телефон.
– Илга только что звонила, – пророкотал Стас, – с девкой что-то случилось. Два дня не ест. Илга думает – это ты.
– Чего я? – возмутился Леня.
– А ничего, – парировал Стас, – ты Клаву трахнул?
– Ну…
– Не нукай. Когда с ней договорился?
– Позавчера.
– Вот. Два дня девка не ест. Понял. Целочки, они такие чувствительные. У тебя только штаны начали пузыриться, а у девки чувство, что…
– Ты перестанешь бред нести? – возмутился Леня. – Это что? Мне уже и под одеяло никого засунуть нельзя?
– А ты на пацанов переходи, – загоготал Стас, – на пацанов. Вот мы и проверим. В общем, так. Играю большой сбор в клинике у Мишки. Он сегодня опять дежурит. Заеду минут через двадцать. Снизу позвоню, сразу же падай.
– Я ей письмо хотел… – начал говорить Леня.
– На хер они нужны, письма, звони ей, пока я еду. Понял?
– Понял, звоню.
– И построже с ней. Ну, тебе виднее, как говорить. Давай. Я заскочу в Никольский. Ну не казенный же спирт нам глотать!
В трубке раздались гудки отбоя. Леня положил ее, открыл записную книжку, нашел номер телефона, собрался с мыслями, нажал клавишу громкой связи и начал набирать номер швейцарской клиники. Вскоре трубку подняли и представились. Леня попросил соединить с палатой Оли. Прозвучало всего несколько тактов мелодии, раздался щелчок и послышался родной мелодичный голосок:
– Хелло.
– Ольга, – спокойно сказал Леня, – привет.
– Ой, Леня! – послышался возглас Оли.
– Леня, Леня, – успокаивающе произнес Леня. – Я тебе уже дня четыре не звонил, занимался квартирой. Все практически сделал, а ты нас всех огорчаешь. Это что за отказ от еды? А? Мне что, все бросить, прилететь и отшлепать тебя?
– Леня, ну, пожалуйста…
– Так я приеду и не посмотрю на твой железный каркас, а отшлепаю тебя. – Леня помолчал. – И чтобы никаких на тебя жалоб. Здесь все с нетерпением ждут твоего возвращения здоровой и веселой.
– А ты? – Голос Оли был тихий. – Все ждут, а ты?
– Больше всех! – уверенно ответил Леня.
– Леня! – зазвенел голосок. – Леня, я так счастлива. Я все сделаю, что ты велишь.
– Не я, а доктора, понятно? Чтобы все выполнялось по часам. А завтра жду в письме подробного отчета. Сегодня мне некогда – еду сейчас встречаться с Мишкой и Стасом. Ух, как они злятся на тебя!
– Леня, скажи им, я буду послушной, мне так было плохо, а сейчас ты позвонил, и стало так чудесно.
– Ладно, скажу.
– Леня, а Леня, а ты когда приедешь, отшлепаешь меня?
– Непременно. Как только снимут железяки, так и отшлепаю.
– Ой, Леня, я буду ждать. – Голос Оли стал едва слышимым. – Когда я была маленькая и шалила, папа тоже обещал меня отшлепать.
– По попе? – серьезным голосом осведомился Леня.
– Ага!
– Смотри, рука у меня тяжелая.
Оля счастливо засмеялась. Леня сказал еще несколько слов. Дал какие-то важные указания и закончил разговор. Вскоре, буквально через минуту, раздался звонок.
– Ну? – спросил Стас. – Мне что, загорать здесь или как?
– Дядя, – воскликнул Леня, – я с Олей говорил! Падаю вниз!
– Падай и приходи в мои объятия, – милостиво согласился Стас.
– Сестричек, – распорядился Стас.
– Нет проблем, – ответил Мишка, – сегодня дежурят две; обе подходящие. Только надо ловить момент. Одна уходит на пенсию завтра, вторая – в следующем месяце. Просто ума не приложу, где взять замену. Зарплата крохотная, а…
– Мы чего, производственные вопросы будем решать? – загудел Стас. – Или будем обсуждать моральный облик этого развратника?
– Какого? Почему Ленька стал вдруг развратником? – Мишка встревожился не на шутку.
– Потому, – назидательно поднял указательный палец Стас, – потому, что он ради получения жилплощади совратил невинную директрису некоего акционерного общества.
– А, это! – равнодушно заметил Мишка. – Об этом он мне рассказал. И что тебя вдруг насторожило в банальных Ленькиных поступках?
– Пусть сам докладывает, – распорядился Стас. – А я пока займусь делом.
Стас начал открывать бутылку и разворачивать пакеты на Мишкином столе, смахнув какие-то папки и бумаги на свободный стул. А Леня в это время повествовал про Олино письмо, про звонок Илги и про его звонок в клинику. А Мишка, выхватывая у Стаса из-под рук нужные бумаги, издавал звуки, означающие одновременно: «А я что говорил!» и «Не режь сыр на истории болезни, идиот!». Бутылка была «Абсолют» 0,75, но в брошенных на пол пакетах еще что-то позвякивало.
– Так, – сказал Стас, – давайте выпивать. Это хорошо, что ты с ней строго. С бабой нужно строго.
– С любой? – поинтересовался Леня, разливая водку.
– Конечно! – Стас почему-то сконфузился.
– Ладно, – согласился Леня, поднимая стакан, – надо будет обсудить это с Илгой.
– Во! – Стас поднял кулак на уровень Лениной головы. – Понял?
– Убедительно, – заметил Леня. – Но отсутствует логика.
– Какая может быть логика, – заорал Мишка, – спорите по пустякам, а выпивать?
– Грамотно, – сказал Леня.
– Что бы мы без тебя делали? – загудел Стас и взял в руку кусок ветчины.
Все выпили и начали закусывать. Леня с подозрением посмотрел на Стаса, на его ладонь, на ветчину, которую тот с аппетитом поедал. Взгляд Мишки также обратился на руку Стаса. В его глазах появилось другое, не озабоченное, а осмысленное выражение.
– Это ничего, – сказал он, обращаясь к Лене, – сделаем промывание желудка литра на три – все как рукой снимет. Спасем, не бойся.
– Успеешь? – озабоченно осведомился Леня.
