Станислав Лем
«Сказки роботов»
Три электрыцаря
Жил некогда великий конструктор-изобретатель, создавал он без устали необычайные приборы и изобретал удивительные аппараты. Смастерил он как-то раз для самого себя машинку-пушинку, которая красиво пела, и назвал ее пташинкой. Была у него печатка в виде смелого сердца, и каждый атом, который выходил из-под его рук, имел на себе этот знак. Дивились потом ученые, находя в атомных спектрах мерцающие сердечки. Смастерил он много полезных машин, маленьких и больших, и как-то раз пришла ему в голову чудная мысль соединить воедино смерть с жизнью и тем достичь невозможного. Решил он создать разумные существа из воды, но не тем ужасным способом, о котором вы сейчас подумали. Нет, мысль о телах мягких и мокрых была ему чужда. Она вызывала у него отвращение, как и у любого из нас. Решил он создать из воды существа по-настоящему красивые и мудрые, а именно кристаллические. Выбрал он планету, от всех солнц весьма отдаленную, из ее замерзшего океана вырубил ледяные глыбы, а из них, как из горного хрусталя, изваял крионидов. Звались они так, ибо могли существовать лишь при страшном морозе и в пустоте бессолнечной. Построили вскоре криониды города и дворцы яедяные, а поелику всякая теплота грозила им гибелью, освещали они свои жилища северными сияниями, каковые ловили и держали в огромных прозрачных сосудах. Кто был богаче, тот имел больше северных сияний, лимонно-желтых и серебристых, и жили криониды счастливо, а поскольку любили не только свет, но и драгоценные камни, то славились они своими драгоценностями. Драгоценности эти высекали они из затвердевших газов и шлифовали. Скрашивали им эти драгоценности вечную ночь, в которой полыхали, словно плененные духи, северные сияния, подобные заколдованным туманностям в хрустальных глыбах. Немало космических завоевателей мечтали завладеть этими богатствами, ибо вся Криония была видна из самых дальних далей, сверкая, словно бриллиант, медленно вращающийся на черном бархате. Прибывали на Крионию разные искатели приключений попытать военного счастья. Залетел на нее и электрыцарь Латунный, чьи шаги раздавались, как звон колокольный, но едва он ступил ногой на лед, как лед под ним от жара растаял, и низринулся электрыцарь в пучину ледового океана, и воды сомкнулись над ним, и там, на дне морей крионских, в ледовой горе, словно насекомое в янтаре, почил до скончания века.
Не испугала судьба Латунного других смельчаков. Вслед за ним прилетел на планету электрыцарь Железный, жидким гелием так упившись, что в нутре его стальном булькало, а панцирь покрылся инеем пушистым, и от этого стал он походить на снежную бабу. Но, планируя к поверхности планеты, электрыцарь раскалился от трения об атмосферу, жидкий гелий со свистом улетучился из него, а он сам, раскаленный докрасна, упал на ледяные скалы, которые тотчас разверзлись. Вылез он оттуда, извергая клубы пара, подобно кипящему гейзеру; но к чему бы он ни прикасался, все мгновенно превращалось в белое облако, из которого падал снег. Сел тогда Железный и стал ждать, пока остынет, и вот, когда снежинки перестали таять на его панцирных наплечниках, решил электрыцарь встать и ринуться в бой, но смазка в суставах так загустела, что он и выпрямиться не смог. И по сей день сидит он там, а выпавший снег превратил его в белую гору, из которой только шишак шлема торчит. Называют ту гору Железной, и в глазницах ее блестит замерзший взор.
Услышал о судьбе своих собратьев третий электрыцарь, Кварцевый, который днем походил на стеклянную линзу, а ночью казался отражением звезд. Не опасался он, что смазка в суставах загустеет, ибо не смазывался; не страшился, что лед под ногами его расплавится, ибо мог оставаться холодным, если того желал. Одного он должен был избегать – напряженных размышлений: накалялся от них кварцевый мозг и могло это погубить электрыцаря. Вот и решил он спасти свою жизнь бездумьем и добиться победы над крионидами. Прилетел он на планету и так охладился за длительный свой полет сквозь вечную галактическую ночь, что и железные метеориты, ударившись о его грудь, разлетались, звеня, на мелкие кусочки, как стекло. Опустился Кварцевый на снега Крионии, белые под небом ее черным, как горшок, полный звезд, и, подобный прозрачному зеркалу, хотел задуматься, что же ему дальше делать, но снег под ним тотчас почернел и начал в пар обращаться.
– Ого! Дело плохо! – сказал себе Кварцевый. – Ну, да ничего, только бы не думать, и наша возьмет!
И решил он, что бы ни случилось, эту фразу повторять: ведь не требовала она никакого умственного напряжения и совсем не разогревала мозг. И пошел Кварцевый по снежной пустыне бездумно и бесцельно, стремясь только холод свой сохранить. Шел он так, пока не приблизился к стенам ледяным столицы крионидов Фригиды. Разбежался он и попытался стену головой пробить, ударил так, что искры посыпались, но ничего не добился.
– Попробуем по-иному! – подбодрил он себя и задумался над тем, сколько ж это будет дважды два.
И едва электрыцарь стал размышлять, как голова у него разогрелась, и ринулся он второй раз таранить искрящиеся стены, но лишь маленькую ямку сделал.
– Маловато! – проговорил он. – Попробуем что-нибудь потруднее. Сколько ж это будет трижды пять?
На этот раз голову его окутала туча шипящая, ибо снег от таких бурных мыслей сразу вскипал. Вновь отступил назад Кварцевый, вновь разбежался, ударил и насквозь пробил стену, а за ней еще два дворца, три дома поменьше – графов Фригидных, попал на огромную лестницу, схватился за перила из сталактитов, но ступеньки были скользкие, как каток. Быстро вскочил электрыцарь, ибо все вокруг него уже таяло и мог он в любую минуту провалиться сквозь город вглубь, в ледяную бездну, где замерз бы навеки.
– Ничего! Только бы не думать! Наша возьмет! – подбодрил он себя и в самом деле тут же остыл.
Вылез он из тоннеля, который сам же во льду пробурил, и очутился на большой площади, со всех сторон освещенной северными сияниями, что мерцали смарагдом и серебром в хрустальных колоннах.
И вышел ему навстречу звездоблещущий рыцарь огромный – вождь крионидов Бореаль. Всю свою силу собрал электрыцарь Кварцевый и ринулся в атаку. Сошлись они, и такой грохот стоял, словно столкнулись посреди Ледовитого океана два айсберга. Отвалилась сверкающая десница Бореаля, у самого плеча отрубленная, но храбрый воин не растерялся. Повернулся он, чтобы грудь свою, широченную, как ледник, каковым он и был, подставить врагу. Вновь разбежался Кварцевый и вновь пошел на ужасный таран. Тверже и плотнее льда оказался кварц, и лопнул Бореаль с таким грохотом, будто лавина скатилась с горы. Лежал он, разбитый вдребезги, в свете полярных сияний, которые смотрели на его поражение.
– Наша взяла! Лишь бы и дальше так! – сказал Кварцевый и сорвал с побежденного драгоценности красоты волшебной: перстни, украшенные водородом, пряжки и пуговицы искристые, словно бриллиантовые, а на деле из трех благородных газов – аргона, криптона и ксенона – отшлифованные. И такой охватил его восторг, что нагрелся электрыцарь от волнения, и тотчас все эти бриллианты и сапфиры, шипя, улетучились от его прикосновений, и в руке у него ничего не осталось, лишь капельки, на росу похожие, да и те сразу же испарились.
– Ого! Значит, и восторгаться нельзя! Ну, ничего! Только бы не думать! – молвил он про себя и двинулся в глубь крепости, которую покорить стремился. Вскоре увидел он приближающуюся огромную фигуру. Был то Белобой Белейший, Енерал-Минерал, всю широкую грудь его ряды сосулек орденских покрывали, а посредине сверкала большая Звезда Инея на ленте гляциальной. Этот страж казны королевской преградил было путь Кварцевому, но тот налетел, как буря, и разнес его с ледовым грохотом. Тут на помощь Белобою прибежал князь Звездоух, властитель черных льдов; с ним-то электрыцарю не удалось совладать: ведь на князе была броня дорогая азотная, в жидком гелии закаленная. От брони этой таким морозом веяло, что утратил Кварцевый напор свой, движения его ослабели, даже полярные сияния поблекли, так повеяло тут Нулем Абсолютным. Рванулся Кварцевый, думая про себя: «Беда! Что ж это
