– Иди же, – Нина нетерпеливо постукивала ручкой по столу. – Ты больше сюда не придешь?
– Не знаю, – он наклонился и прикоснулся губами к ее волосам.
У кабинета следователя на диване сидели Аня и Наташа. Лева, стараясь не выдать своего удивления, остановился, вежливо поздоровался. Аня, обычно резкая и импульсивная, ответила сдержанным кивком, Наташа встала и протянула руку.
– Здравствуйте, Лева, – мягко сказала она, – вот мы и встретились. Я вас ждала, – она слегка улыбалась, казалось, их встреча происходит не в прокуратуре у кабинета следователя, а в тенистой аллее парка.
– Не ожидал вас здесь встретить, случилось что-то еще? – спросил он.
– Что-то еще, – передразнила его Аня, – сука ты, Лева.
– Анна! – Наташа взяла Леву за руку, хотела его защитить.
– И ты сука! – выпалила Аня.
– Анна! – Наташа встала между Левой и девушкой, словно разнимая дерущихся. Лева взял ее за локти и отодвинул.
– Здесь прокуратура, – сказал он, удивляясь собственному спокойствию.
– Испугал!
– Я только напоминаю, Аня, – сказал Лева, пожимая плечами. – Стыдно и нехорошо.
Девушка хотела ответить, дерзко взглянула на Леву, лишь вздохнула, вдруг как-то съежилась, забилась в угол дивана.
Лева кивнул Наташе и вошел в кабинет. Присутствие здесь Крошина уже не удивило инспектора.
– Здравствуйте, начальник, – пророкотал следователь и сделал вид, будто собирается вылезти из-за стола. – Здравствуйте, – повторил он и протянул свою огромную руку.
– Добрый день, Николай Тимофеевич, – сказал Лева, отвечая на могучее рукопожатие.
Крошин, поднявшись при входе Гурова, стоял и, сдержанно улыбаясь, смотрел на следователя и инспектора, словно говорил: «Понимаю, работа у вас тяжелая, почему бы и не пошутить, ничего, ничего, я подожду».
– Сядьте, Александр Александрович, – следователь махнул на Крошина рукой, – и ты, дружок, садись. Вы знакомы, насколько мне известно. Скажу вам по секрету, вы друг о друге одинаково высокого мнения.
В спокойной улыбке Крошина появилось удовлетворение.
Лева пришел в момент церемоний подписания протокола допроса. Крошин внимательно, но без придирок перечитал записанное следователем, поставил подпись под страницей, в конце четким почерком быстро написал: «Записано с моих слов верно, мной прочитано, добавлений не имею».
– Спасибо, Александр Александрович, – следователь взял протокол, – у меня к вам просьба.
– Пожалуйста, – Крошин чуть заметно склонил голову.
– Желательно нашу беседу сохранить, так сказать...
– Конечно, – Крошин пожал плечами. – Я не болтлив.
– Бывает, знаете ли, так, ради красного словца. С девочками также проведите разъяснительную беседу. – Следователь кивнул на дверь. – «Писатель» Шатров собрал еще не весь материал. Вы меня понимаете?
Крошин кивнул.
– Безусловно. Не подумайте, что я торгуюсь, Николай Тимофеевич. Об убийстве и нашем приятеле, – он поклонился Гурову, – я никому не скажу ни слова. Девочки тоже, я гарантирую. Однако, если у вас есть возможность и служебный долг вам позволяет, не сообщайте о случившемся мне на работу.
Лева следил за беседой, стараясь не выдать свою растерянность и неосведомленность, прилагал максимум усилий, чтобы сохранить умный вид.
– Зачем бы мне писать вам на работу, да и о чем? – следователь тяжело отодвинул кресло и поднялся, давая недвусмысленно понять, что разговор окончен.
– Деньги-то Николаю дал я, – Крошин встал, подождал, пока хозяин кабинета протянет ему руку. Прощаясь, добавил: – Такой факт можно истолковать по-разному. Спасибо и до свидания. Лев Иванович, – он повернулся к Гурову, – я перед вами несколько виноват, вы тут узнаете, так не серчайте. Заглядывайте, поболтаем за лошадок.
Лева молча кивнул. Когда Крошин вышел, взял его протокол допроса, увидев в графе, привлекался ли к судебной ответственности, запись «не привлекался», сказал:
– Не знаю, как в остальном, но здесь он соврал.
– Не надо о людях думать плохо, дружок, – следователь налил стакан воды, посмотрел на свет и, смакуя, выпил. – Александр Александрович не скрыл, что находился под следствием, запись же в протоколе сделал я. Чтобы тебе не гадать, а мне не превращаться в рассказчика, ты все это прочти. Позже обсудим. – Он положил перед Левой три протокола допроса и, вытирая пот, удалился из кабинета.
Суммируя прочитанное, отбросив скучные, но обязательные при допросах подробности. Лева узнал, что сегодня в семь утра к дежурному по Управлению уголовного розыска обратилась гражданка Лихарева Наталья Николаевна. Дежурный Наташу выслушал, позвонил полковнику Турилину, который приказал отвезти девушку в прокуратуру города к старшему следователю по особо важным делам Николаю Тимофеевичу Зайцеву. Допросив девушку, следователь пригласил к себе Анну Полякову и Александра Александровича Крошина.
Лева читал протоколы по порядку.
'Вчера вечером, примерно около двадцати одного часа, – рассказывала Наташа, – ко мне в квартиру, которую я временно снимаю, пришли мои знакомые: инженер Крошин и конюх ипподрома Николай Кунин, последний находился в очень возбужденном состоянии. У меня в это время находилась моя подруга, студентка университета Аня Полякова. Крошин попросил меня сварить кофе и не мешать, так как им нужно поговорить. Мужчины принесли с собой бутылку коньяка, они расположились в комнате, а мы с Аней остались на кухне, где я гладила. Дверь в комнату плотно не закрывается, а дверь на кухню мы с Аней умышленно оставили открытой, так как хотели знать, о чем будут говорить мужчины. Крошин говорил негромко, он обычно так разговаривает, Николай же говорил очень громко, порой даже кричал, и я слышала все отчетливо. В основном говорил Николай, Крошин лишь его успокаивал. Из слов конюха я поняла, что писатель, который ходит к ним на конюшню, совсем не писатель, а работник уголовного розыска. Николай давно подозревал, а сегодня сам увидел удостоверение писателя, где черным по белому написано, что старший лейтенант милиции Гуров Лев Иванович состоит на службе в Управлении уголовного розыска.
Вопрос: Вы удивились словам Николая Кунина?
Ответ: Нет. Я не удивилась, больше испугалась.
Вопрос: Почему вы не удивились?
Ответ: Последнюю неделю Николай нервничал, из отдельных фраз, сказанных им Крошину, я поняла, что в смерти наездника Логинова виновата не лошадь, Логинова убили. Николай волновался и просил Крошина узнать, действительно ли появившийся на конюшне парень писатель, или он работник милиции. Крошин обещал Николаю выполнить его просьбу и просил меня, а когда я отказалась, – Аню позвонить в уголовный розыск.
Вопрос: Крошин давал вам телефон?
Ответ: Нет, не давал.
Вопрос: Что было дальше?
Ответ: Я отнесла в комнату кофе, Николай и Крошин говорили, не стесняясь моего присутствия. Николай говорил о необходимости срочно скрыться и просил у Крошина денег. Тот убеждал Николая, что уходить в нелегалы, он так и выразился, глупо, раз напали на след, лучше явиться с повинной. Найдут все равно, а наказание совершенно разное. Николай не соглашался, продолжал просить деньги, Крошин не давал, говорил: во-первых, у меня нет, ты мне и так много должен, во-вторых, я тебе не дам в любом случае, так как это карается законом. Между ними началась ссора, Николай струсил и отступил. Я заявила, чтобы они немедленно оба уходили, так как я живу без прописки и не хочу попадать в историю.
Вопрос: А раньше вы не понимали, что уже попали в историю?
Ответ: Нет. Я же не знала, что Логинова убил Николай.
