очень настойчивой и яркой. Люди из «Белл айл» решили вложиться в это дело, и они дали право на сбыт своих двухсот пятидесяти тысяч акций банкирам, которые собирались вместе с ними всучить рынку и часть своих собственных акций. Сначала предполагалось, что размещение на рынке будет осуществлять профессионал, гонорар которого должен был составить третью часть от превышения цены размещения двухсот пятидесяти тысяч акций над 36-ю долларами. Насколько я понял, соглашение было разработано и оставалось только его подписать, но в последний момент банкиры решили сэкономить на гонораре и разместить акции на рынке самостоятельно. Поэтому они организовали внутренний пул. У банкиров было право приобрести двести пятьдесят тысяч акций, принадлежавших «Белл айл», по 36. В пул эти акции они внесли по 41. Иными словами, инсайд еры для начала выплатили своим коллегам-банкирам прибыль в пять пунктов. Не уверен, что они понимали, что делают.
Совершенно понятно, что банкиры были полностью уверены в успехе своей затеи. Стоял рынок быков, и акции группы, в которую входило «Золото Гайаны», принадлежали к числу лидеров рынка. Компания получала хорошие прибыли и регулярно выплачивала дивиденды. А если еще учесть репутацию основателей компании, то понятно, что публика относилась к «Золоту Гайаны» почти как к инвестиционным акциям. Мне говорили, что примерно четыреста тысяч акций было продано публике по сорок семь долларов.
Сначала все шло замечательно. Но потом компания начала проседать. Акции упали на десять пунктов. И это было бы нормально, если бы пул продолжал успешное размещение акций. Но очень скоро по Уолл-стрит поползли слухи, что дела в компании вовсе не хороши и золотодобыча никак не оправдывает былых расчетов учредителей. Тут, естественно, всем стала понятна причина, по которой эти акции пошли вниз. Но еще до того, как причины стали явными, я уловил сигналы тревоги и принял меры для проверки устойчивости этих акций. Они вели себя совершенно так же, как акции «Честер моторc». И я их продал.
Цена пошла вниз. Я продал еще. Цена еще снизилась. Это была классическая динамика акций гибнущих компаний, с которыми я неоднократно имел дело. Лента ясным языком говорила мне, что что-то здесь не так и что инсайдеры не желают покупать собственные акции. Только вообразите – инсайдеры, которым понятны причины, делающие нежелательной покупку собственных акций на рынке быков. Между тем посторонние, не знающие деталей и ничего не понимающие, продолжали покупать, потому что раз эти акции продавались по 45 и выше, то 35 и ниже – это низкая цена. К тому же и дивиденды еще продолжали выплачивать.
И наконец, правда вышла наружу. Я узнал о новостях раньше, чем публика в целом, как, собственно, обычно и бывает с важной рыночной информацией. Известие о том, что проходчики уперлись не в богатую золотую жилу, а в пустую породу, было объяснением поведения инсайд еров, давно начавших сброс собственных акций. Меня эта новость не подвигла к дальнейшим продажам. Я продал все, что хотел, намного раньше, ориентируясь только на поведение акций. Для меня это не предмет досужего любопытства. Я биржевик, и для меня имеет значение одно: инсайдеры должны покупать при падении курса. Они этого не делали. И мне не было дела до того, почему они настолько не заботились о котировке своих акций, что воздерживались от скупки при падении курса. Было достаточно понять, что они больше не рассчитывают на рост курса. Этого знания довольно, чтобы приступить к продаже без покрытия. Публика закупила почти полмиллиона акций, и единственное, что могло измениться в руководстве компанией, – это замена группы невежественных инсайдеров, которые продавали акции, чтобы прекратить убытки, на группу невежественных аутсайдеров, которые, может быть, стали бы их покупать, чтобы заработать.
Я не собираюсь морализировать по поводу убытков публики, накупившей акций «Золота Гайаны», или по поводу прибыли, которую я получил на их продаже. Я всего лишь хотел подчеркнуть, как важно изучать групповое поведение и к чему ведет пренебрежение и невежество в этой области, проявляемое крупными и мелкими торговцами. И ведь телеграфная лента всегда готова предупредить не только тех, кто работает на рынке акций. Она столь же громко оповещает и тех, кто работает на товарных биржах.
У меня был интересный случай с хлопком. Я был настроен по-медвежьи и выставил на продажу без покрытия не очень крупный пакет акций. Одновременно я продал без покрытия хлопок – пятьдесят тысяч кип. Операция с акциями оказалась прибыльной, и я не обращал внимания на свой хлопок. С самого начала я потерял на пятидесяти тысячах кип двести пятьдесят тысяч долларов. Но поскольку операция с акциями пошла очень хорошо и прибыльно, я просто не хотел от нее отрываться. Я решил, что нужно дождаться отката и покрыть обязательства. Потом цена действительно откатывалась, но прежде, чем я решился принять на себя убытки и покрыть сделку, опять начинался подъем, и с каждым разом этот подъем цен на хлопок был все более внушительным. Так что я каждый раз принимал решение еще немного выждать и пока что занимался своими акциями. Наконец я закрыл сделку с акциями, получив очень недурную прибыль, и отправился немного отдохнуть на Хот-Спрингс.
Это был буквально первый случай, когда я сумел освободить голову, чтобы поразмыслить о разорявшем меня хлопке. Рынок обернулся против меня. Порой складывалась ситуация, когда казалось, что я могу отыграться. Я заметил, что, когда кто-нибудь продавал большую партию хлопка, цены реагировали на это как следует – снижением цены. Но затем почти немедленно случалась свечка, и цена достигала нового рекордного уровня.
Я пробыл на курорте несколько дней и обнаружил, что продул уже миллион, а рост цен продолжается и конца этому не видно. Я обдумал все, что сделал и чего не сделал, и сказал себе: «Должно быть, я ошибся!» Для меня признать свою ошибку и принять решение о выходе из игры – это практически одно и то же. Так что я покрыл свои продажи без покрытия и потерял на этом почти миллион долларов.
На следующее утро я играл в гольф и ни о чем другом даже не помышлял. Свои игры с хлопком я завершил. Я ошибся. Я заплатил за ошибку, и счет лежал в моем бумажнике. Ничто больше в этот момент меня с рынком не связывало. Вернувшись в гостиницу на ленч, я заглянул в брокерскую контору, чтобы взглянуть на котировки. Я увидел, что цена хлопка упала на пятьдесят пунктов. Это было не особенно много. Но я также заметил, что за этим снижением не последовала обычная свечка, как стало привычным в предыдущие недели всякий раз, что прекращалось давление на цены со стороны массированных продаж. Тогда это говорило о том, что линия наименьшего сопротивления направлена вверх, и мое невнимание к этому обстоятельству обошлось мне в миллион долларов.
Теперь, однако, причина, заставившая меня выйти из игры с убытком, больше не действовала, поскольку за падением цен не последовал быстрый и сильный подъем. Так что я продал десять тысяч кип и выждал реакции. Рынок очень резво опустился на пятьдесят пунктов. Я выждал еще немного. Обратного роста цен не последовало. Тут я почувствовал, что очень голоден, прошел в ресторан и заказал официанту ленч. Официант еще не успел принести мой заказ, когда я вскочил, зашел в брокерскую контору и увидел, что цены так и не пошли в рост. Так что я продал еще десять тысяч кип. Выждав немного, я имел удовольствие увидеть, что цены снизились еще на сорок пунктов. Было ясно, что на этот раз я играю на правильной стороне, поэтому я вернулся в ресторан, съел мой ленч и вернулся к брокерам. Цены на хлопок в этот раз так и не поднялись. Тем же вечером я покинул курорт.
Играть в гольф – занятие очень приятное, но я сделал ошибку, когда продавал хлопок, а потом еще одну, когда покрыл свои продажи. Так что мне ничего не оставалось, кроме как вернуться к себе, где я мог вести торговлю с наибольшим удобством. То, как рынок принял сначала первые мои десять тысяч кип хлопка, а потом вторые десять тысяч кип, убедило меня, что на рынке случился перелом. Поведение цен изменилось.
Что ж, я добрался до Вашингтона и пришел к моим тамошним брокерам, которые работали на моего старого друга Такера. К этому времени рынок еще немножко осел. Теперь я был больше уверен в своей правоте, чем прежде – в своей ошибке. Я продал еще сорок тысяч кип, и рынок пошел вниз на семьдесят пунктов. Было видно, что ничто цены не поддерживало. В тот вечер рынок закрылся при еще более низкой цене. Прежняя покупательная способность рынка хлопка явно исчезла. Было неизвестно, при какой цене опять возникнет спрос на хлопок, но я был совершенно уверен в разумности собственных позиций. На следующее утро я выехал из Вашингтона в Нью-Йорк на моторе – спешить было некуда.
В Филадельфии я подрулил к брокерской конторе и увидел, что самое время закрывать продажи. Цены очень сильно упали, и началась небольшая паника. Я не стал ждать приезда в Нью-Йорк, а позвонил своему брокеру по телефону и покрыл свои продажи. Получив отчет, я увидел, что практически
