Нейролог Лири сидит на полу, снова осматривает камеру.
И тут он слышит голос.
«Вот и ты здесь. Долгие годы я следил за твоим падением. Ты знаешь, где мы?»
Голос самоуверенный, даже покровительственный. Это тот персонаж: в позе лотоса из соседней камеры, который передавал ему книги и кофейные «радости». Чарли.
«Ты действительно понимаешь, где мы?» – повторяет он вопрос.
«И где оке мы ?»
«В вечности, брат. Это конец. Если ты попадаешь сюда, это навсегда. Отсюда никто не выбирается.»
Нейролог слушает с жалостью и раздражением. Он понимает, что Чарли говорит субъективную истину. Такова истина с точки зрения смирившегося человека. Истина Чарли. Нейролог не хочет, чтобы его втягивали в эту реальность. Он хочет отразить эту реальность. Но любой заключенный заслуживает сострадания. Кроме того, Нейролог понимает, как создавалась эта реальность. Страх – это сила, которая питает энергией и выстраивает наши социальные «замки», а Чарли – типичный человек из замка, кафкианский символ нашей технико-моральной системы с милитаристским сознанием.
«Это ты передал мне табак и сладости? Спасибо.»
«Пожалуйста. Я всех люблю и стараюсь поделиться всем, что у меня есть. Много лет я ждал разговора с тобой. За стенами
тюрьмы наши жизни никогда не пересеклись бы. Но сейчас у нас масса времени. Знаешь, ведь все мы были твоими учениками.»
«В каком смысле?»
«Ты же знаешь, как это бывает. Я провел в тюрьме всю свою жизнь, и когда я освободился в середине шестидесятых, то оказался совсем в другом мире. Миллионы ребят отвергли старую ложь, освободились от прежних комплексов и начали ждать указаний, что делать дальше.» – В голосе появляется легкий оттенок укоризны. – «Но ты не сказал им, что делать. И я никак не могу понять, почему. Ты показывал всем и каждому, как создать новое сознание, но ты не дал им это новое сознание. Почему?»
«В этом вся суть, – отвечает Нейролог. – Я не хотел навязывать им мои реальности. Смысл как раз и состоит в том, что каждый человек берет на себя ответственность за собственную нервную систему, создает собственную реальность. Это конец монотеизма. Ты можешь стать кем угодно. Все остальное – промывание мозгов.»
«В этом была твоя ошибка», – слышится призрачный шепот. – «Никто не хочет брать на себя ответственность. Они хотят, чтобы им говорили, что делать, во что верить, что истинно и что реально».
«И ты знаешь, что им ответить?»
«Все ответы содержатся в Библии. Это одна из привилегий, которую ты получаешь в тюрьме. У тебя есть время читать Библию. Я проштудировал ее от начала и до конца. Знаешь, почему все пошло не так? Из-за женщин. Они боятся. Они навязывают мужчинам законы и мораль. Читай об этом в Библии. Что в Библии сказано о женщинах? Что они – исчадие зла. Верно? Разве ты не понимаешь? Читай, пока сидишь здесь. Истина жестока и беспощадна. Зло должно быть уничтожено. Спасутся лишь единицы. Я единственный человек, который воспринимает Библию всерьез, и именно поэтому я здесь.»
Нейролог тихо спрашивает: «Как ты, Чарли?»
Пауза. Затем голос возвращается, но теперь это уже не голос мессии, а голос заключенного.
«Плохо.»
Вслед за признанием прорывается плотина: «Со мной поступили жестоко и несправедливо. За последние две тысячи лет ни с кем не обходились столь сурово. Мне не разрешено писать письма. Мне запрещены посещения. Меня полностью отрезали от внешнего мира. Меня по-настоящему хотят уничтожить. Я нутром это чую. В глубине души они вынашивают планы убийства. Суд надо мной превратили в фарс. Какая глупость. Я разыгрывал их сценарий, действовал по их Библии, взял всю ответственность на себя – все их представления о зле и убийстве, все грехи человечества. Я взошел ради них на крест. Но никто не понял. Никто даже не заметил, на что я пошел ради них. Даже ты.»
Нейролог отвечает, тщательно подбирая слова: «Я понимаю, что мы живем в очень христианской стране, где каждый заключенный вынужден разыгрывать из себя Христа. Но сказать тебе по правде, я не имею к этому никакого отношения. Я ирландско-кельтский язычник.»
Нейролог испытывал к нему жалость и меньше всего хотел причинить ему зло.
Позже, во дворе Фолсома, он вступил в разговор с Бобом Хайдом, ветераном тюремной системы, атлетически сложенным, мудрым и суровым.
«Почему Мэнсона держат в изоляции?»
«Если он выйдет в тюремный двор, его будут бить. И не из-за того, что он сделал на воле. Здесь это никого не волнует. Заключенные друг друга не судят. Мы смотрим на человека здесь, когда он приходит сюда. Он пудрит мозги: пришел сюда со своими библейскими разговорами. Может, на воле это кого-то пугает, но здесь этот номер не проходит. Уж больно парнишка заигрался, даже сам поверил в свои библейские испытания.»
Вновь слышится голос Чарли.
«Эй, я снова хочу тебя кое-что спросить. Ты там? Ты меня слушаешь?»
«Да, слушаю.»
«Насчет „кислоты“. Когда принимаешь кислоту. И весь мир, и все твое тело превращается в вибраций. И пространство становится временем и остается лишь чистая энергия, не за что уцепиться. Ты знаешь, о чем я говорю?»
«Да.»
«Это ведь момент истины, верно? Но что это такое? Как ты это называешь?»
Поставлен высший космологический вопрос. В карцерном блоке тюрьмы особо строгого режима воцарилась тишина, прерываемая лишь жужжанием генератора, гудением воды в трубах, шумом сливаемой воды в унитазах и отдаленным звяканьем ключей.
«Чарли?»
«Да?»
«А что тебе открывается в этот момент?»
«Ничего. Похоже на смерть. Верно? А разве у тебя по-другому?»
«Смерти нет. Тебя обманули, и ты купился. В этот момент приостанавливается действие биохимических импринтов. Ты можешь взлететь с того места и отправиться куда хочешь. Туда, где миром правит не страх, а любовь.»
Глава 22.
Рассказ бывшего члена секты
Еще совсем маленьким ребенком я отличался самостоятельностью и независимостью суждений. Мне хотелось стать писателем или поэтом. Заканчивая школу, я мечтал о профессии, которая приносила бы мне солидный доход и одновременно позволяла творчески реализовать мечты. Я испытывал глубокий внутренний конфликт и запоем читал книги по философии и психологии. Познакомившись с книгами Г. И. Гурджиева и П. Д. Успенского, я понял, что мы не живем, а существуем, как роботы, совершая набор механических действий. Этот «сон разума» скрывает от нас истинную реальность, и чтобы «пробудиться» и расширить границы сознания, нужно найти духовного Учителя или школу, которые помогут достичь высших уровней сознания. Искатель должен не замыкаться в себе, а примкнуть к какой-нибудь школе духовного знания.
Поступив в институт, я окончательно понял, что не смогу заниматься бизнесом в погоне за финансовой состоятельностью. Мне не терпелось решать глобальные проблемы. Я жаждал получить ответы на главные вопросы: Есть ли Бог? И если да, то почему он допускает страдания людей? Зачем я пришел в эту жизнь? С какой целью? Что я могу сделать, чтобы изменить существующий порядок вещей и уменьшить
