Доставай мою водку.
Женя незаметно облегченно вздохнула, достала из холодильника водку.
Бритвин взял бутылку, плеснул в бокал ей, налил себе.
– Ну, давай, Марченко: чтоб у нас все было, а, нам с тобой за это – ничего не было.
Он чокнулся с ее бокалом и единым духом, не дожидаясь Жени, выпил.
Выдохнул. Скривился. Пробормотал:
– Ну, ладно. Надо идти?
– Надо, – твердо ответила Женя.
– Остаться нельзя?
– Лучше не надо.
– Ну ладно… Я же обещал без херрасмента – значит, без херрасмента…
А то ты на меня еще в суд подашь… Приеду домой, подрочу…
Женя поморщилась. Бритвин махнул рукой и решительно пошел в прихожую.
Стал натягивать дубленку.
– Ты на машине? – спросила Женя.
– Нет, на вертолете, – зло ответил он.
– Отдай мне ключи, – приказала она. – Поедешь на такси.
– Фигушки тебе. Я за руль в первый раз сел, когда ты еще на горшок ходила.
– Отдай ключи от машины. Завтра вечером вернешься, заберешь свою тачку.
– Хрен тебе. Я осторожно. А если вдруг ГАИ – мы его купим.
– На машине ты не поедешь. Отдавай мне ключи.
– Не поеду на машине – значит, останусь?
– Оставайся – я постелю тебе на раскладушке. На кухне. Давай ключи.
Тебе нужны деньги на такси?
– Какая же ты настырная, Марченко!.. – скривился Бритвин и достал из кармана дубленки ключи от машины.
Женя протянула за ними руку. Он поднял руку с ключами, словно играл в «собачки». Она шагнула за ними – и оказалась в его объятиях. Бритвин облапил ее обеими руками, лез к губам, кололся бородой, сопел, обдавал перегарным дыханием. Женя с силой толкнула его кулачками в грудь. Он отшатнулся. Женя отошла на три шага.
– Вот ты как… – Лицо Бритвина исказила пьяная, злобная гримаса. – Ну и сиди тут!.. Вот тебе мои ключи!.. – Дима швырнул связку на туалетный столик – она зазвенела среди флаконов с духами и дезодорантами. Бритвин повернулся к двери, сделал шаг. Затем полуобернулся и сказал:
– И забудь, Марченко, все, что я тебе тут говорил. Все – вранье! Ничего не было! Ни с дочкой, ни с «Глобусом»! А если станешь трепаться – убью!
Бритвин сам открыл замок, распахнул дверь. Обернулся на прощанье:
– Гуд бай, Марченко! До завтра! Спасибо за теплый прием!
И так шандарахнул дверью, что упала пара кусочков штукатурки.
Женя устало выдохнула. Слава богу. Ушел.
Десять минут четвертого. Завтра на работу.
«Слабый, хлипкий человек. Зачем он меня мучил полночи?!»
Женя подошла к окну, выглянула. Вот Бритвин вышел из подъезда. Постоял, покрутил головой. Закурил. Потом решительно двинулся в сторону улицы.
«Слава богу, я отняла у него ключи… Как же все-таки трудно с пьяными… Ничего убирать не буду, посуду мыть не стану», – решила она. Прошла в комнату, разобрала постель.
Разделась. Нацепила любимую пижамку. Завела будильник. Думать ни о чем не хотелось. Спать оставалось меньше четырех часов.
Едва она устроилась в постели поудобнее, как тут же провалилась в сон.
Ночью ей опять снились кошмары.
Глава 6
Утром Женя наспех выпила кофе в неубранной кухне. Все, что случилось ночью, казалось дурным сном.
Она поставила в раковину вчерашние плошки с черной водой из-под маслин, бокал с отпечатками бритвинских жирных губ. Мыть не было ни сил, ни времени.
Выглянула в окно. В серой краске неохотного рассвета торопились к остановкам укутанные люди. Клубы пара поднимались над ними.
День обещал быть морозным. Сверху, с седьмого этажа, Женя видела свою крошечную, всю засыпанную снегом «Оку». Неподалеку стоял старый «Пассат»
Бритвина.
Слава богу, он уехал вчера на такси. Плохо, что он опять явится вечером – забирать машину.
После короткого сна, ночных кошмаров, ранней побудки, утренней головной боли Женя почему-то не чувствовала ни капли жалости ни к Бритвину, ни к его несчастной дочке.
«У всех в шкафах – свои скелеты, – отстранение подумала она. – И еще неизвестно, у кого скелет страшнее…»
Не хотелось даже думать о том, что наговорил вчера Бритвин: как безумный, закрылся в ванной комнате, пустил воду…
«Наркобароны… „Пиар“ наркотиков… „Глобус“ – отдел пропаганды при мафии… Какая все чушь!.. Пьяный бред!..»
Женя выскочила на улицу, задохнулась от мороза-и даже не попыталась завести свою «Белку».
«Все равно аккумулятор сел, а провода заиндевели. Буду возиться – и намучаюсь, и ни фига не сделаю, и на работу опоздаю. И маникюр испорчу».
Она побежала к остановке маршрутки.
В «Глобус» Женя приехала с десятиминутным опозданием, умученная толчеей в метро, полубессонной ночью – словно целый день уже отработала.
Секретарша Юля скептически оглядела ее с головы до ног, но ничего не сказала.
Бритвина пока не было.
Женя разделась, юркнула в свой закуток. Говорить ни с кем не хотелось, никого видеть – тоже.
Включила компьютер. Проверила свой электронный почтовый ящик. В нем оказалось письмо от Миши Боброва. В окошке «Subject» значилось: «Для самой прекрасной девушки на свете». Женя открыла послание. В нем говорилось:
Любить иных – тяжелый крест.
А ты прекрасна без извилин.
И прелести твоей секрет Разгадке жизни равносилен.
Обращения не имелось, подписи – тоже. «Бедный гонщик, гонщик-перегонщик, – улыбнувшись, подумала Женя. – Для него хрестоматийный Пастернак – наверно, откровение. Наткнулся вчера на стихи в какой-нибудь компьютерной библиотеке, восхитился, переписал… Мне послал… Вот чудак».
Стало тепло на душе. Оглянувшись – не видел ли кто из коллег присланных стихов? – она стерла послание из компьютера.
«Надо позвонить ему, – решила она. – Чуть позже. В обед…»
Вчерашний рассказ Бритвина отзывался в душе скользкой мутью.
Покуда срочной работы не было. Женя решила прочитать сценарий фильма «Картечь», о котором вчера толковал Бритвин. Наверняка то, что он рассказывал ночью, окажется бредом. Плодом больного воображения. Сейчас, при свете дня, самое время этот бред развеять. 'Сто пудов: будущий фильм – это просто фильм.
Мода сейчас в кино такая. Какой боевик без чемодана с героином!'
