замаскированная водой.
Громкого удара не последовало – “опелек” ехал слишком медленно. Но скрежет все равно вышел знатный.
– Поддон как пить дать погнул! – констатировал Мутный.
– Заткнись! – досадливо буркнул Стилет.
Стилет был не в духе. Он ненавидел просиживать штаны в тухлых засадах. Разве это задание для него – париться в “месте вероятного появления”? А Стилет ведь не салага, а профи. Его уровень – работать наверняка. Неужели тот идиот снова сунется туда же, где его пару часов назад пытались убрать?
Мутный послушно заткнулся. Он с интересом наблюдал, как из “Опеля” выбрался отутюженный, ухоженный хер, как принялся приседать, совать морду под днище машины, пачкать ботинки и руки.
Фраер оглядывал свою тачку минут десять, не меньше. Потом почистил щеточкой ботинки, отер ручки белоснежной салфеточкой, пригладил волосы, вытащил с заднего сиденья букетик цветов и направился к подъезду.
– Давай за ним, – коротко приказал Стилет.
– За каким?.. – пискнул Мутный.
Стилет наградил его таким взглядом, что оспаривать приказ сразу же расхотелось. Мутный выскочил из “девятки” и потрусил вслед за чистеньким фраером. Тот оказался шустер – когда Мутный домчал до лифта, двери уже закрывались.
В кабине пахло розочками и мужской туалетной водой.
– Какой вам этаж? – вежливо спросил баклан.
– А тебе? – буркнул Мутный.
– Мне – девятый, – вежливо ответил тот и повел носом – то ли цветочки свои нюхает, то ли прочухал, что Мутный в душе давно не был.
– Жми, – велел Мутный.
Лифт остановился. Фраер вальяжно протопал к квартирам. Мутный придержал дверь лифта ногой, дождался звонка в дверь, радостного бабского писка: “Ой, пу-сик! Пришел! Ой! Цветуечки!'
Вот коза.
Мутный сплюнул и нажал кнопку первого этажа.
Как и предупреждал Полуянов, Ирка с девятого этажа оказалась болтушкой-хохотушкой. Но роль свою отыграла превосходно. Даже, на взгляд Сани, слегка перестаралась: прыгать ему на руки и обвивать ногами было вовсе не обязательно.
Она провела Сашу в комнату и немедленно забросала вопросами: “А зачем тебя Дима прислал? В шутку? Ха-ха-ха! И цветы можно оставить? В натуре? Вот мой Васька прибалдеет! Ха-ха-ха!'
Саша спросил разрешения пройти в кухню, окном выходившую на подъезд. Здесь он долго пил предложенную хозяйкой кипяченую воду и незаметно поглядывал во двор. Вот его попутчик по лифту вышел из подъезда.., прошаркал к своей “девятке”.., уселся. Но с места машина не двинулась. Ждут, гады. Не уезжают. “А я не верил Димону, подкалывал его… Но и правда следят! “Девятка' – то во дворе действительно, похоже, про нашего Полуянова. Бандитская. Стекла тонированы. Номера, гады, заляпали”.
Саша попрощался со словоохотливой Ирочкой и пешком пошел по черной лестнице на восьмой этаж. Шагал почти бесшумно – по системе буддийских монахов. Спустившись, выходить к лифтам не спешил. Остановился, прислушался. Кажется, на площадке действительно никого нет – звуков не слышится, людской ауры не чувствуется.
Саша осторожно выглянул с лестничной клетки. Пусто. Похоже, враги заняли единственный пост – у подъезда. А непосредственно за квартирой никто не наблюдал, чтобы не привлекать внимания соседей. С чего бы иначе бандюган из “девятки” поперся за ним на девятый этаж?
Саша без труда отомкнул дверь полуяновской квартиры. В нос бросился запах пыли, а в ноги ему мохнатым шариком выкатился кот. Саша быстро оттеснил животину обратно в квартиру, проскочил в коридор и запер за собой дверь. Ну и грязища у Полуянова! “От такой пыли я весь исчихаюсь!” – огорченно подумал Давыдов.
Разуваться он не рискнул – полы, кажется, здесь не мылись неделями. Прошел в комнату, поднял с пола – “где-то в углу валяется” – дорожную сумку. Принялся скидывать в нее с дивана записные книжки и блокноты. Кот крутился у его ног и жалобно подмяукивал.
Давыдов открыл шкаф. “Оп-па, а моль-то тут явно водится, нюхом чую. И бардак какой! Самое подходящее место для хранения огнестрельного оружия”.
Давыдов покинул полуяновскую квартиру через пятнадцать минут. На его плече болталась туго набитая дорожная сумка. Саша незаметно придерживал ее и слегка придушивал кота, чтоб тот не дергался.
Проходя мимо “девятки”, он достал из кармана мобильник и прокричал в ни с кем не соединенную трубку – так громко, чтоб могли расслышать пассажиры за тонированными стеклами:
– Взял, взял я у Ирки твою передачку!! Домой везу!..
Дима расстегнул сумку. Развязал коту лапы и принялся вытаскивать из пасти свернутый цилиндриком носовой платок. Дима заранее приготовился, что Бакс издерет его в кровь – тот никогда не отличался покладистым нравом. Но тварь после перенесенных приключений даже не пыталась царапаться. Покорно ждала, покуда Дима избавит ее от кляпа. Куда только подевались нахальный взгляд и громогласный, противный голос? Бакс робко высунул из сумки морду и жалобно, тоненько мяукнул.
– Кончается, – с затаенной надеждой сказал Саша.
– Типун тебе, – огрызнулся Дима. И встревоженно добавил:
– Что-то он даже не орет. Ослаб от голода.
Полуянов вынул Бакса из сумки, уложил на колени, запустил руки в пушистую шерсть. Кот ткнулся в его ладонь мокрым носом и робко, вполголоса, замурлыкал.
– Он машину мне не обгадит? – озабоченно спросил Саня.
– Сначала он обгадит мне джинсы, – пожал плечами Дима. – Так что езжай быстрей. Только у палатки остановись, я ему харчей куплю.
– Да взял я ему харч. В сумке лежит. Под бумагами, – досадливо сказал друг.
– Спасибо, брат, – с чувством проговорил Дима.
– Не брат я тебе, неряха… – проворчал Давыдов. – Ну и бордель у тебя в квартире! Лучше б эти рыла иг “девятки” у тебя порядок навели.
– Чего ж ты их не попросил? – усмехнулся Полуянов.
Гости чувствовали себя неуютно. Пили мало, поглядывали на часы и разошлись быстро, еще девяти не было. Надя никого не удерживала. И только Ленке, уходившей позже всех, сказала с упреком:
– На днях рождения-то чуть не до утра сидишь! Ленка вспыхнула, ее глаза засуетились.
– Да у меня коллоквиум завтра… – промямлила она.
Надя полсекунды подумала, вспомнила и процитировала:
– Коллоквиум – лучший предлог.
Неужели Ленка не помнит, что сама со смехом рассказывала, как ловко ей удается отделываться от скучных поклонников? “Не могу, дорогой, нужно учиться, коллоквиум на носу…'
Подруга совсем смешалась, неловко затопталась в прихожей.
– Ладно. Спасибо, что пришла, – ледяным тоном сказала Надя и распахнула ей дверь.
Ленка пулей вылетела из квартиры и пропищала уже с лестничной площадки:
– Надюша, мне очень жаль… Правда… Но Надя ее не слушала, шваркнула входной дверью с такой силой, что Родион в страхе уши прижал. Она опустилась на пол, обняла собаку и разрыдалась. Это не может быть правдой! Все, все, все ошибаются! Невозможно поверить в то, что мамули нет, что ее больше нет!
Родион принялся скулить, тыкаться мордой в Надино лицо. Она всмотрелась в его тоскливые глаза –
