счастье…
— Счастье? — усмехнулась Аойда. — Избави меня Небо от подобного блаженства!
— Каким вы видите меня? — неожиданно спросил Абраксас. — Насколько вы свободны от моих чар?
— Я вижу мерзкого человечишку, — ядовито отозвалась Аойда.
— Во что я одет? Какого цвета у меня глаза? Какой формы нос?
— У вас весьма красивый нос, — насмешливо ответила Аойда. — Жаль только, что тот, кто перебил его вам, не снес мечом голову!
Абраксас перенес ее насмешки спокойно.
— Да, — задумчиво проговорил он. — Вы действительно все видите верно. Удивительно… Ну что ж! Хотите знать, как я распорядился бы вашей судьбой?
— Расскажите, — предложила Аойда.
— Пожалуйста, прекрасная моя княжна. Я слышал о вашей красоте, и если бы вы оказались подверженной моим чарам, я бы сделал вас своей наложницей. Думаю, вы довольно быстро бы мне надоели: ваша страсть, ваше почитание меня, ваши бесчисленные любовные излияния… О, такое уже бывало и будет еще… Полагаю, уже через неделю я послал бы вас на плаху, княжна. И вы взошли бы на эшафот, славя мое имя.
— Я догадалась, — зло ответила Аойда.
— Я не жесток, — сказал Абраксас. — Повторяю, до самого последнего мгновения вы были бы счастливы.
Аойда усмехнулась:
— И это — счастье?
— Настоящее, неподдельное, — заверил ее Абраксас. — А вот если бы я бросил вас, то, когда чары развеялись… — Он задумался. — Что бы вы сделали тогда, прекрасная княжна?
Аойда молчала. Она представила, как приходит в себя после колдовского восторженного угара — нечистая после обманной любви, навсегда потерявшая честь и право называться благородной дамой, быть невестой Сына Императора, да просто любого порядочного рыцаря, — что сделала бы она тогда? Разве что тайн смог бы вернуть ей потерянное имя… Или такую смерть предсказала ей вода в чаше?..
— Вы не посмеете меня казнить, я знаю, — сказала Аойда уверенно.
— Конечно, нет, госпожа моя.
— Бросите в подземелье, где я буду умирать долго и мучительно? За покушение на великого Абраксаса быстрая смерть — это награда?
— Я не ставлю так высоко свою скромную персону, — возразил колдун. — Все будет иначе.
— Какое же наказание ожидает меня? — осведомилась Аойда. Колдун проговорил медленно:
— Как вы отважны, моя дорогая…
— Извольте придержать ваш язык! — одернула его Аойда. — Называйте дорогой свою жену, если она у вас есть, но не меня.
— Но вы и будете моей женой! — рассмеялся Абраксас.
— Что? — не поверила своим ушам Аойда.
— Я женюсь на вас, — сказал колдун.
— Перестаньте надо мною издеваться! — От негодования Аойда вскочила из кресла.
— Ни в коем случае! — Абраксас тоже поднялся, и голос его был серьезен. — Я прошу вашей руки, прекрасная Аойда… Да что там! Я вынуждаю вас стать моей женой.
— Прекратите!
Абраксас покачал головой, словно отвергая ее требование.
— У меня хороший залог, — сказал он спокойно. — Ваш отец. Ваша мать. Ваш маленький братец. Разве этого мало?.. Если вы откажете мне, их будут мучить у вас на глазах.
— О Небо, нет! — вырвалось у Аойды.
— Нет? — словно бы удивился колдун. — Что — нет? Вы мне отказываете?
Аойда посмотрела в блеклые глазки колдуна и поняла, что так и будет. Здесь она совершенно не властна что-либо сделать.
— Я не верю, что они еще живы, — попробовала слукавить Аойда.
— Они живы, — заверил ее колдун. — Сейчас их приведут.
Он не садился; стоял, заложив руки за спину.
— Хотите вина? — спросил он.
— Нет, — решительно отказалась Аойда. — Почем я знаю, что у вас в вине намешано…
— Это просто великолепное вино, — улыбнулся Абраксас, поднося бокал к губам. — Оно пьянит голову, как ваша красота.
Бесшумно появился в дверях человек в серебристом плаще. Абраксас обернулся к нему:
— А! Пришли? Пригласи их сюда. Аойда вскочила.
Унизительно было видеть родителей такими. Отец раболепно кланялся Абраксасу, а мама жеманно приседала в реверансах.
— Батюшка! — звонко позвала Аойда. — Вы здоровы? Отец не повернул к ней головы.
— Прошу вас, государь, — обратился он к колдуну, — не сердитесь на мою глупую дочку. Ее учили приличиям, но…
— Не надо извинений, — перебил его Абраксас. Он сел в кресло, не предложив сесть князю. — Ваша дочь имеет право говорить все, что хочет и когда хочет.
— Батюшка, прошу вас, сядьте! — Аойде было невыносимо стыдно за отца.
— Что ты говоришь, Аойда! — возмутился князь. — Да как я смею в присутствии…
— Прошу вас сесть, уважаемый Антенор, — снова перебил его Абраксас, — садитесь.
Князь Мунит сел, предварительно поклонившись государю; госпожа Пандроса Ферет встала за креслом мужа, положив руку на спинку, как подобает жене. Аойда отступила к узкому окну. Ей противно было присутствовать при этом унижении. Но от окна тянуло сквозняком, а ее и без того бил озноб, и она отошла, прислонилась к дубовой панели между двумя дверями.
Абраксас сказал, усмехаясь:
— Я не остался равнодушным к красоте вашей дочери, любезный Антенор, и попросил ее стать моей женой, однако она… — Он намеренно замолчал.
— Как? Она смела отказываться? — вскричал рассерженный Мунит. — Такая честь!
— О, прошу вас, не сердитесь на нее, — остановил его Абраксас. — Госпожа Аойда просто не смеет ответить мне без вашего позволения.
— Глупая девчонка! — воскликнул князь. — Как будто я могу не позволить ей стать вашей женой, государь мой! Это же такая честь, такая честь…
— Батюшка! — звонко возразила Аойда. — Я ведь невеста князя Шератана Сабика…
— Как ты смеешь противоречить?! — гневно закричал Мунит.
— Прошу вас, любезный Антенор, сдержите свой гнев, — мягко вмешался Абраксас. — Прекрасная Аойда имеет основания сомневаться, возможно ли ей стать моей женой…
— Вы слишком снисходительны к этой девчонке, государь, — ответил князь. — Какие могут быть сомнения? Вы хотите этого, и значит, она должна подчиняться!
Смотреть на отца, слушать его слова было невыносимо. Абраксас в лицо насмехался над ним, а бедный князь лебезил перед колдуном. Нет, Аойда не могла на это смотреть.
— Воля ваша, батюшка, я согласна, — заявила она, глядя в искрящиеся победной насмешкой глаза колдуна, — А теперь разрешите мне удалиться в свои покои.
— Не смею задерживать прекрасную Аойду, — бесстыже откликнулся Абраксас.
Он встал и любезно проводил свою будущую жену до дверей. Князь, как подброшенный пружиной, вскочил тоже.
Аойда с холодным бешенством поклонилась на прощание и торопливо направилась в свою комнату. Рядом появилась запыхавшаяся служанка, подхватила развевающийся алый плащ, чтобы не терся по пыльным полам коридоров.
