рисковал заниматься ею постоянно, подрабатывая от случая к случаю. Не то чтобы не было возможности, просто настоящего дела на Отмелях не подворачивалось, По крайней мере до сегодняшнего дня. Знал об этом, как видно, и Волантис.
— Ну, тогда у тебя есть прекрасная возможность разбогатеть! — сказал он с воодушевлением. — Хочешь заработать сразу две тысячи?
Менкар поднял голову и внимательно посмотрел на Волан-тиса. Две тысячи фунтов, да если их обратить в реальный шелк или крупный жемчуг — Наверху, в Империи, это фантастическое богатство. Тогда он сможет жить как князь и с князьями ровней быть. Неплохо, конечно. Вот только работенка наверняка соответствует сумме. Придется шкурой рисковать. Но такая овчинка выделки стоит.
— Сколько будет аванс? — спросил он спокойно.
— Пятьсот фунтов, — ответил Волантис. — Только что же ты, чудак, не спрашиваешь, что за дело предстоит?
— А получу аванс и исчезну, — доверительно сообщил Менкар. — Вы меня в Империи не достанете.
Волантис в ответ рассмеялся:
— У тебя здоровое отношение к деньгам.
— К жизни, Волантис, — поправил Менкар. — К жизни. — Он насторожился и поднял палец. — О! Слышишь?
Откуда-то издалека доносились звуки туманной дудки.
— Наш плот на подходе, — объяснил Менкар. — Мне пора.
— А что же денежки? — спросил Волантис.
— Ты мне прямо скажи, не крути, — сказал Менкар, вставая. — Что я должен сделать? Стереть в песок Жуткую Пустыню?
— Песка в Пустыне и без тебя хватает. Просто надо проводить в Империю одного человечка, — проговорил Волантис, — побыть ему нянькой и кормилицей, защитой и опорой, родным отцом и воспитателем.
— Ага, — кивнул Менкар. — Пока. Может быть, увидимся. Волантис не стал ему перечить.
Менкар взял у хозяйки харчевни загодя приготовленный ею мешок с едой для всего экипажа плота и поспешил к легкой лодочке, чтобы встречать плот.
У него было много времени пораскинуть мозгами, пока руки выполняли привычную работу.
Да, Волантис, как Менкар об этом давно догадывался, оказался шпионом. Еще раньше, размышляя о золотарях, партнерах в контрабандном промысле, Менкар не без основания подозревал, что эти парни интересуются на только «душистым золотом» — слишком уж они казались смышлеными для такого ремесла и вдобавок слишком любопытными ко всему, что творится на Краю и в самой Империи. Менкар никогда не отказывал им в новостях, общительность только полезна в таких обстоятельствах, но теперь… О-ох, если поймают на шпионаже в пользу Таласа, четвертуют. Или колесуют. Или живьем в масле сварят. Или то, другое и третье вместе. Или по очереди. Веселенькая перспектива. Но и платят-то, платят по-княжески!.. Думая об этом, Менкар понимал, что уже готов согласиться на предложение Волантиса. Да чего там, был согласен еще до того, как тот его сделал. А названная сумма просто расставила все на свои места. Шпионить против Империи? Почему нет? Он же сам бежал в Талас после переворота, и, следовательно, так и так уже находится вне закона. А если прибавить к этому пособничество в бегстве Наследника… Двум смертям не бывать, а одной не миновать. К тому же, если подумать, по всем законам он так и так должен был уже погибнуть — если не в самом замке Ришад, то после опознания трупа Императрицы точно. Тут уж выходит, что две смерти его минули. Так почему не попробовать в третий раз?..
Так же, судя по всему, полагал и Волантис, хотя и не знал всех его резонов.
Плот еще не успели завести в затон и поставить на якоря, как из сторожки, уже окутанной ночной тьмой, огнем отсигналили, что ужин из принесенных Менкаром продуктов готов. За ужином отправился Канис и, быстро вернувшись, доставил большой термос с похлебкой и два конверта. Одно письмо было адресовано Офиухосу, второе — что удивило всех, кроме самого адресата, — Менкару. В темноте прочесть письма было невозможно, и их отложили до утра, а утром, как обычно, рабочий день начался затемно, и Менкар получил возможность вскрыть свой конверт не раньше, чем плот вышел в канал.
В конверте были две карточки почти одинакового формата. Одна была из обычной плотной бумаги и содержала несколько строк, отпечатанных типографским способом бледно-синей неразмокающей краской. По виду это была самая обыкновенная визитная карточка, но не содержащая, однако, ни чьего-то имени, ни названия учреждения, а только адрес в Искосе и приемные часы — «круглосуточно». Вторая была плотнее и запаяна в прозрачную шелковую пленку; она являла собой таласское представление о подорожной. Такая карточка давала предъявителю возможность в течение двух недель путешествовать в направлении Искоса бесплатно на любом виде транспорта, вдобавок предоставляя право на «государственный стол», что означало бесплатную кормежку в любом трактире. В верхнем правом углу стоял регистрационный номер.
Менкар повертел обе карточки в руках, с уважением провел пальцем по рубчикам на шве пленки (рубчики определенной формы были одной из степеней защиты документа), подумал, вздохнул и пошел под навес к Офиухосу — получать расчет.
Офиухос был несколько неприятно удивлен решением своего матроса, однако не стал цепляться за букву закона и требовать, чтобы Менкар отработал неделю, пока ему не подыщут замену, — плот уже порядком уменьшился и оставшиеся вполне могли с ним справиться. Менкару даже не пришлось предъявлять шкиперу присланные документы; в принципе шкипер был дядька невредный, хотя и не без причуд.
Менкар собрал свои вещички и уже вечером испытал удовольствие поужинать за «государственным столом». Вообще-то ничего особенного: Менкар как-то раньше не обращал внимания на то, что в меню трактиров содержатся блюда двух списков. «Государственный стол» разрешает заказывать что угодно и сколько угодно из первого, при условии, что все будет съедено за один присест. Второй же список содержит деликатесы и их надлежит оплачивать из собственного кармана. Менкар, впрочем, ничего другого от Таласа не ожидал; здесь от государственных людей требовалась прежде всего личная скромность.
С последней переменой трактирщица подала Менкару счет и попросила собственной рукой надписать номер подорожной. Менкар ее просьбу выполнил и в свою очередь поинтересовался, что она намерена делать со счетом.
— Отдам в банк, — ответила та. — В банке оплатят.
Рядом с Менкаром ужинал бедолага, отработавший долги на уборке ушек. Бумаги у него, разумеется, никакой не было, а только печать на руке, и в счете, предъявленном ему, хозяйка трактира попросила просто написать полное имя. Так началась Для Менкара работа на Талас.
Он особенно не торопился в Искос, раз в его распоряжении было две недели, и жалел только о том, что зимой погода не очень располагает к путешествиям на планере, а то бы он непременно испытал удовольствие от полета. Однако в слякотную, дождливую и туманную погоду это было неприятно и опасно, а посему, припомнив свой единственный не совсем удачный полет из замка Ришад, он решил все же не рисковать.
Он шел на запад с торговой шхуной. Дабы не бороться с сильным прибрежным течением, несущим свои воды на северо-восток, шхуна выходила далеко в океан и только здесь можно было наслаждаться настоящей таласской зимой. На Краю Земли в это время с неба сыпалась неприятная слякоть — мокрые хлопья снега, рождаемые встречей холодного муссона с континента и теплого влажного воздуха, поднимающегося от Отмелей вдоль Стены; на самих Отмелях дождик накрапывал практически непрерывно, и все пропиталось особой зимней сыростью, — а вот в открытом море почти всегда сияло солнце и не было жары, которая так иногда досаждала летом.
Шхуна шла неспешно, бросая якоря и делая длительные стоянки у каждого более или менее значительного поселения, и конец путешествия Менкару пришлось проделать на почтовом водомете. В столицу он прибыл аккурат накануне последнего дня, который был указан в сроке действия подорожной.
Место, указанное в визитной карточке, находилось несколько на отлете. Пока Менкар уточнял, как
