но я всё-таки получу твой талисман.
– Меня нельзя убивать, я уже четыреста лет не причиняю зла!
Вади знал, как отпугивают иных пришеьцев эти жуткие слова, но Хаген только улыбнулся слегка презрительно.
– А сколько лет ты не делал добра, почтеннейший?
Вади склонился головой к рассыпанным у ног камешкам, потом вздёрнул подбородок навстречу насмешливому взгляду великана.
– Добра я тоже не творил четыреста лет, но в том нет моей вины! Я честно предупреждаю всякого идущего, что дальше он не пройдёт, но почему-то никто не хочет слушать меня.
Хаген согласно кивнул.
– Тех, кто смог добраться сюда, не так просто свернуть с дороги. Если бы ты знал, сколько препятствий мне пришлось преодолеть…
Спорить было бессмысленно, но всё же Вади предложил:
– Хочешь, я покажу путь в обход Ожогища? И научу, как обмануть Сладкую топь…
– Это лишнее. Лучше бы ты помог мне идти дальше.
Вади молчал.
– Тогда я возьму талисман сам. Такой поступок трудно назвать добрым, но я и не стремлюсь к совершенству. Ведь меня в любую минуту могут убить, и тогда всё несделанное мною зло вырвется на свободу. Не бойся, я постараюсь не причинять тебе вреда, хотя меня так и тянет взглянуть, во что выльются несовершённые тобою злодейства. Впрочем, боюсь, что даже за такой срок ты не смог бы натворить достаточно бед. С твоими силами, да ещё голыми руками…
– Главное зло делают не руками, а словом, которое у нас одинаково. К тому же, я вооружён. Меча у меня нет, но есть кинжал.
Толстые пальцы потянулись к поясу Вади.
– С такой булавкой только на жука ходить…
– Осторожней! Там яд! Когда-то я ходил с этой булавкой на чешуистого аспида. Кинжал до сих пор в крови.
Хаген отдёрнул руку. Козявка, сидевшая перед ним, оказалась смертельно опасной. С таким оружием коротышка и впрямь мог совершить бесчисленные злодейства. И сейчас все они, несовершённые, посаженные в хрупкую тюрьму добродетели, ждут гибели своего тюремщика, чтобы обрушиться на того, кто окажется всех ближе, а это значит – на убийцу. Так что двойное предупреждение оказалось как нельзя кстати.
Вади гордо выпрямился, и в это мгновение здоровенная лапа обхватила его за туловище, а другой рукой Хаген выдернул из-за пояса Вади кинжал. В руках великана отравленное оружие и впрямь смотрелось булавкой. Зажатый жёсткой хваткой Вади захрипел, но нашёл силы укорить Хагена:
– Зачем ты это делаешь? Ведь ты знаешь, что я не нападу на тебя…
– Я и не боюсь твоего ножика. Но мне нужен талисман и поэтому, на всякий случай, я заберу всё, что у тебя есть. Возможно, волшебной силой обладает нож, или пряжка на ремне… – пальцы Хагена сноровисто обшаривали Вади, – а быть может, талисман висит на цепочке…
– Не тронь, это моя амулетка!
– Но я и ищу амулет, спасающий от безвременья.
– Это не оберег, это амулетка! Она никому не пригодится, кроме меня!
– Не злись, почтенный Вади, но ты сам вынудил меня на это. И не тревожься, я верну твоё добро в целости, как только вернусь с Пустых холмов.
– Ты не вернёшься.
– Не каркай. Лучше сними кольцо. Я боюсь сломать тебе палец.
– Это колечко подарила мне одна знакомая. В нём нет никакой волшебной силы.
– Я не могу рисковать. Что у тебя в карманах?
– Медный грошик.
– Я вижу – ты богач. Ты получишь его обратно вместе со всеми твоими сокровищами. А это я оставляю тебе в заклад, чтобы ты не беспокоился о своих вещах, пока я буду искать меч.
Хаген опустил Вади на землю и стащил с пальца витой перстень с мелкоогранённым адамантом. Вади мог бы носить этот заклад вместо браслета.
– До скорой встречи, почтеннейший! Пожелай мне удачи.
Хаген повернулся и размеренной походкой воина двинулся к холмам. На мгновение Вади почудилось, что безвременье уже осветлило его кудри немощной белизной, но, конечно, такого не могло быть. Граница лежала неподалёку, но ещё не здесь.
Несколько минут Вади сидел неподвижно, стараясь ни о чём не думать. Потом выбрал камешек и кинул его в небеса, где по-преждему кружил вишнёвый дракончик. Камешек поднялся совсем невысоко, но плавный ход дракона изменился, зверь дрогнул в сторону, готовясь отпрянуть с возможного пути камня.
Зоркая тварь! Суметь с его высот углядеть такую крупинку… Не так просто будет сельским стрелкам подбить его. Ещё не день и не два вишнёвый красавец станет радовать взоры глядящих в небо. А заодно, соревнуясь с ястребами, таскать со дворов кур и индюшат. И, если лучникам не удастся прикончить малыша, то вскоре дракончик начнёт хватать овец, а когда-нибудь – почует свою силу и упадёт на человека. К тому времени его будет уже не пронзить стрелой и не увадить рогатиной. Тогда выручить людей сможет только герой. Но герой ушёл к Пустым холмам и больше не вернётся. В этом тоже своя правда, отличная от той, первой, которая не велела давать оберег.
Вади нагнулся, выбрал среди россыпи гальки ещё один камешек – невзрачный и угловатый, но тоже подходящий, зажал его в кулаке и пошёл следом за Хагеном.
В лицо пахнуло недвижным, застарелым холодом, но оберег налился теплом, запульсировал, прожигая пальцы, и Вади продолжал идти. Ещё через минуту он нашёл Хагена. Великан лежал лицом к холмам – даже почуяв беду, он не повернул обратно. Отполированный непрошедшими веками череп выкатился из шлема и лежал чуть поодаль, пристально разглядывая мир. Вади присел рядом, наклонившись к глазницам.
– Ведь я сделал всё, что мог. Я честно предупреждал тебя…
Череп улыбался широкой, ничего не понимающей улыбкой.
Вади вздохнул и принялся за дело. Отыскал свою амулетку и кинжальчик – по-прежнему опасный, ибо даже безвременье не могло обезвредить кровь чешуистого аспида. Нашёл кольцо, подаренное знакомой, и позеленевшую пряжку от ремня. Дольше всего не находился грошик, а Вади не хотел уходить без него. Ведь это была плата за последнее из добрых дел. Четыреста лет назад к границе подошёл человек, и Вади удалось его остановить. Человек не был героем – он искал пропавшую козу. Вади предупредил путника об опасности и указал, куда ускакала сбежавшая коза. В благодарность получил грошик – единственную ценность, что ему удалось скопить за четыре столетия. Наконец, отыскалась и монетка. Вади снял с руки перстень, надел его на хрусткие фаланги истлевших пальцев Хагена.
– Вот твой заклад. Возвращаю его тебе.
Больше делать тут было нечего, но Вади зачем-то начал подниматься дальше по склону.
В ложбине между двумя холмами тускло поблёскивало асфальтовое озерцо. Если не врут легенды, то это останки смоляного чудовища. Тогда, где-то в глубине, залитый липким гудроном, лежит меч Шолпан. И даже будь у Хагена оберег, всей его жизни не хватило бы чтобы вычерпать и процедить смоляную густоту. А может быть, предания врут, и Пустые холмы действително пусты. Но ведь это ничего не изменит: герои всё равно будут искать тут свою гибель.
Больше в ложбине ничего не было: два холмика и лужа смолы между ними. Даже Вади мог бы облазать Пустые холмы за полчаса. И вряд ли страшное царство Синевалки в центре Закатных земель много больше чем проклятые Пустые холмы. Почему людей так тянет именно сюда? И зачем здесь сидит маленький Вади? Кого и от чего он хочет охранить? Или, вернее, что он хочет охранить и от кого?..
Вади неторопливо шёл к дому, туда где по-прежнему вершил круги уцелевший драконыш. Горячий камень жёг пальцы. Нестерпимо хотелось подбросить его в воздух, поймать, снова подбросить. И не для того, чтобы остудить натруженнную руку, а чтобы хоть немного остудить больную душу. Но Вади не смел
