становясь все ярче и ярче. Вскоре взойдет серп антилуны, и церемония начнется. Роун мыснленно пожелал Клансу самого хорошего, надеясь, что женщина не станет сильно смеяться над ним и над его рукой без крыла.
В сторону рощи, что-то возбужденно обсуждая и смеясь, направилась еще одна группа молоденжи. Но это были не грасилы.
В наступивших сумерках Роун пытался их разнглядеть. Поняв, что это веды, заинтересовался — что делают они здесь, на окраине города, так далеко от своего богатого квартала?
— Может быть, убили какого-нибудь веда? — уже вслух полюбопытствовал Роун.
Он обратился к матери, стоявшей в дверях, — она умудрялась быть в курсе всех новостей, одннако предпочитала о них не распространяться.
— Если и убили, — равнодушно сказала она, — мне незачем об этом знать, а тебе и тем паче. Идем лучше ужинать, ведь не собираешься же ты торчать здесь всю ночь, привлекая внимание всякой дряни…
Но Роун продолжал сидеть, наблюдая за пронходившими мимо ведами. Их чешуйчатые одежнды поблескивали даже при вечернем тусклом оснвещении. Шествовали они прямо, почти как люнди, беседуя на своем языке.
— Это дети, — наконец сделал вывод Роун и пошел в дом, — приблизительно моего возраста.
— Им около пятидесяти, — уточнила мама, накладывая тушеные прозрачные зерна в тарелнку. — Они еще только подростки.
— Один из них — аристократ. Я успел заментить радужный квадрат на его щеке.
Роун задумался. Ну и великолепная же у этих ведов жизнь. Красивые дома, шикарные сады, бесконечные игры в ямки и цветные шары, и живут почти вечно.
— А когда я умру? — поинтересовался Роун. От неожиданности отец выронил нож с насанженными на него пурпурными плодами.
— А почему ты спрашиваешь об этом?
— Да так, просто подумал. Вот веды, к принмеру, развиваются до бесконечности, грасилы умирают сразу, если разобьются. Ну а как же я?
— Видишь ли, Роун, я никогда не уходил от твоих вопросов, — сказал отец. — Отвечу тебе и сейнчас — ты будешь жить долго. Вот смотри, мне уже сто восемьдесят, но у меня еще уйма лет впереди. Ты же будешь жить еще дольше потому, что ты настоящего земного происхождения, манлыш.
— Но это ведь если я не покалечусь или что-нибудь в этом роде, правда? А если со мной что-нибудь случится, я же умру?
— Конечно, — задумчиво произнес Раф, подннимая с пола нож, но я привлеку твое внимание к одной известной древней-древней истории. Когнда-то давно, еще в начале времен, девять богов создали все виды разумных существ, а потом спросили их, что предпочли бы они — длинную жизнь или славную. Только человек выбрал славнную жизнь и потом всегда этим гордился.
С улицы донесся звук шагов, и Роун, подойдя к темному окну, увидел еще одну группу ведов, которая тоже направлялась к роще. Той самой роще, где когда-то, с помощью лассо, он победил грасилов в игре с мячом и где теперь у них сонвершалась брачная церемония. То деревце навернняка давно уже выросло, и Клане взберется на него, чтобы потом, метнувшись вниз, поймать свою женщину.
Свет луны теперь казался желтовато-розовым, и куча мусора под окном сияла, словно груда драгоценностей. лВедовские отбросы», — с непринязнью подумал Роун.
Ненависть к ведам заставила Роуна чуть лучнше относиться к грасилам.
— Чувствую, сегодня ночью случится беда, — вдруг вымолвил он, заканчивая ужин.
Раф молча достал молоток и забил все окна досками.
— Подожди, — сказал Роун, когда Раф приннялся забивать дверную задвижку.
Он аккуратно вытер нож и засунул его за венревочный пояс, потом приподнял рубашку, освонбождая ноги. Раф внимательно следил за сыном.
— Там Кланс, — пояснил Роун. — Я скоро верннусь.
— Подожди-ка, сынок…— начал было Раф. Но Роун уже исчез в лунном свете теплой венсенней ночи.
— Зачем ты рассказал ему эту глупую истонрию? — укорила его Белла, чувствуя себя несчанстной при одной мысли о том, что однажды Роун может не вернуться домой.
— Потому что это правда, — отозвался Раф.
Роун знал кое-что, о чем представления не имели веды. Он был знаком с каждой хибарой, каждым камнем, канавой или мусорной кучей в этом грязном закоулке. Едва он вышел из дома, как заметил еще одну группу, направлявшуюся к роще; он нырнул в проход между нагроможндениями мусора. Тихо беседуя на своем свистянщем языке, веды прошли совсем рядом с Роуном, и, хотя он совершенно не понимал их языка, ему все-таки удалось уловить два знакомых слова лграсил» и ллуна».
Компания состояла из одних детей, значит, собирались они просто поразвлекаться, а не на охоту, чтобы отомстить грасилам за какое-нибудь их преступление. Десять полукровок за одного веда — таким законом руководствовались веды.
В разряд полукровок включались все, кроме санмих ведов.
А тогда это что — детская забава или тренинровка?
Роун дал возможность компании уйти вперед, а затем двинулся в ту же сторону, только заднинми дворами. Взобравшись на холмик, который возвышался над оврагом, Роун увидел забавляюнщихся грасилов.
Они бегали между деревьями по рощице, в мерцающем свете луны, и Роун слышал их вынсокие пронзительные выкрики. Сейчас они не дунмали ни о чем, кроме своих забав. Роуну даже показалось, будто в сумеречном свете ночи на монлоденьком деревце он сумел разглядеть Кланса, хлопавшего единственным своим крылом. И еще ему привиделось совсем уж нечто странное: словнно с вершины высокого дерева за всей этой суентой внизу спокойно наблюдает какая-то белая фигура.
Но вдруг Роун понял, что веды, окружив ронщицу, уже были готовы к атаке. И тогда, набрав полную грудь воздуха, Роун что было сил закринчал с вершины холмика:
— Осторожно!
Грасилы в панике заметались по роще, стали взлетать на деревья. Веды действительно начали стремительную атаку, но, похоже, никто из них так и не отметил, что предупреждающий крик раздался не из рощи. Тем временем Роун легко перемахнул через канаву и спрятался среди денревьев. Роща буквально кишела разъяренными ведами, намеревавшимися при помощи своих оснтрых, как бритва, когтей на земле расправиться с грасилами. Теперь же, когда грасилы взобрались на вершины деревьев, ведам стало трудно осуществить задуманное, тем более насладиться прелестью легкой победы.
Роун осторожно пробирался к ближайшему денреву вдоль края сухой канавы, когда почувствонвал на своем бедре впившиеся в него крючковантые когти веда. В мгновение ока Роун выхватил из-за пояса нож и с силой всадил его в грубую плоть врага. Когтистые руки разжались. И этот короткий миг дал Роуну возможность сориентинроваться и взобраться на дерево. Он умостился на толстой ветке, вслушиваясь в отчаянное хлонпанье крыльев и пронзительные крики грасилов. Веды же, собравшись вокруг своего раненого тонварища, что-то возмущенно обсуждали. Ни один грасил не смел применить оружие против веда.
Улавливая смысл некоторых знакомых слов, Роун понял, что они отправились на охоту без разрешения взрослых, а потому и не могут понжаловаться родителям на наглость грасилов. Они хотели сами наказать дерзких грасилов, но взобнраться на деревья из-за своей неуклюжести не могли. Швырять же камни было бессмысленно.
Тогда несколько ведов ухватились за ствол тонкого деревца, на ветвях которого висели три грасила, и принялись его раскачивать. В панинческом ужасе грасилы хрипло кричали, продолнжая цепляться за ветви. Но когда дерево расканчалось слишком сильно и удержаться на нем не было никакой возможности, один из грасилов упал, даже не сделав попытки взлететь. Веды ликовали. Они тут же схватили упавшего грасинла, и Роун заставил себя отвернуться, чтобы не видеть его ужасной смерти.
— Перелетайте на другое дерево! — крикнул он двум грасилам, оставшимся висеть на тех же ветвях. — И ничего не бойтесь! Вы же умеете лентать!
