1890 год, а также 1911…
— О, это уже лучше, чем ничего! — воскликнул я. — Давайте быстрее проверим! Институт Галилея? Будем надеяться, он еще существует.
В институте Галилея нас встретил пожилой мужчина с желтоватыми усами.
— 1871 год? Это было довольно давно, сеньоры, — удивился он нашим поискам. — С тех пор в институте обучалось довольно много студентов. Многие выдающиеся ученые проходили под его арками.
— Пожалуйста, сеньор, — прервал я его, — мы пришли не просить вас о принятии нас в институт. Все, что нам нужно, это взглянуть на данные о Джулио Максони. Конечно, если ваш архив в таком состоянии, что их нельзя отыскать, то вы так и скажите, и я использую этот факт в своей статье, которую сейчас пишу.
— Так сеньор — журналист? — заинтересовался он, поправляя галстук и быстро что-то пряча в ящик стола. «Что-то» издало при этом легкий звон.
Потом он быстро вышел и вскоре опять появился с объемистым томом, похожим на регистрационную книгу муниципалитета. Он водрузил ее на стол и сказал:
— Вы говорите, Максони? Какой год? Ага. 1872-й… Так какой Максони вам нужен? Джулио Максони? Тот самый Джулио Максони? — он подозрительно посмотрел на нас.
Я на всякий случай кивнул.
— Так вам нужен Джулио Максони, выдающийся изобретатель? Изобретатель телеграфного ключа, маслобойки и гальванического элемента?
Я улыбнулся, как ревизор, которому не удалось найти ошибку в проверяемых отчетах.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Вижу, что у вас здесь, в институте, порядок. Позвольте взглянуть.
— Вот, пожалуйста. Он был первоначально зачислен в электромеханический колледж. Тогда он был простым писарем из бедной семьи. Здесь он начинал.
Я не слушал его болтовни, перелистывая записи. Здесь тоже был его адрес на улице Карлотти. Здесь же было указано, что во время поступления в институт ему было двадцать четыре года, сообщалось, что он был католиком и холостяком. Да, я вынужден был признать, что этого очень мало.
— Известно ли сеньору, где он жил, когда сделал свой гигантский вклад в науку? — обратился я к служителю.
— Как? Вы шутите, сеньор? Местонахождение Музея известно, по-моему, даже туристам! — Архивариус как-то странно посмотрел на нас.
— Музей? Какой музей?
— Тот самый Музей, который находится в бывшем доме и лаборатории Джулио Максони. Там, где находятся свидетельства его замечательной карьеры!
— А у вас случайно нет под рукой адреса этого Музея?
Он улыбнулся нам с выражением превосходства:
— Улица Алланцио, номер двадцать восемь. Любой ребенок покажет вам дорогу.
Мы поблагодарили служителя и повернулись, чтобы уйти.
— Кажется, нам повезло, — сказала Оливия.
— А… Как называется газета, которую вы представляете, сеньор? — клерк догонял нас. — Не мог бы синьор сказать это?
Мы остановились, и служитель, запыхавшись, подбежал к нам. Оливия хихикнула. Надо было быстро отвечать.
— Видите ли, приятель, мы представляем лигу умеренности, — симпровизировал я. — Вопрос о Максони был просто уловкой. На самом деле мы пишем статью под названием «Распитие спиртных напитков на работе и во что это обходится налогоплательщику». Вам все понятно?
Клерк обалдело кивнул головой.
В дверях я оглянулся: он все еще стоял, хлопая глазами.
Музей Максони был солидным зданием с латунной табличкой, извещавшей, что дом-музей- лаборатория изобретателя Джулио Максони открыт с 10 до 16.00, а по воскресеньям — с 13.00 и до 18.00.
Я позвонил.
Через несколько секунд дверь открылась, и оттуда выглянула заспанная женщина.
— Вы что не видите? Закрыто! Сейчас же убирайтесь!
Я успел вставить ногу в пространство между дверью и косяком.
— Но на табличке написано… — начал я.
— Мало ли что там может быть написано. Приходите завтра.
Я засмеялся и налег плечом на дверь. Женщина попыталась воспрепятствовать мне и уже было открыла рот, чтобы сказать что-нибудь нелицеприятное.
— О, не говорите этого! — остановил я ее. — Графиня не привыкла к выразительности здешней речи. Представьте себе женщину, которая очень долго прожила на берегу озера Констанс. — При этом я многозначительно показал глазами на стоявшую за моей спиной Оливию.
— Графиня? — выражение лица у женщины изменилось. — О, если бы я знала, что ее милость окажет нам честь своим посещением…
— Вход, охраняемый драконом! — усмехнулась Оливия. — Но вот является добрый рыцарь, который уничтожает этого огромного дракона одним словом.
— Я воспользовался маленькой ложью. Теперь вы — графиня. Смотрите немного свысока и улыбайтесь.
Мы прошли по коридору и вошли в зал с высокими потолками и окнами, застекленными матовыми стеклами. Вдоль стен тянулись стеллажи, гнувшиеся под тяжестью огромного количества книг. «Интересно, где находится лаборатория?» — шепнул я Оливии.
Она пожала плечами, и я продолжал свой обзор комнаты.
Взглянув на корешки книг, я заметил одну с названием «Эксперименты с перемещением токами высокой частоты». Автор Никколо Тесла. Очень интересно! Я взял книгу в руки. Сплошная бредятина — одни, вернее, почти одни, математические знаки.
Я посмотрел остальные книги. Вряд ли здесь можно было найти то, что нам нужно.
«Дракон» вернулся, успев переодеться и нанести слой косметики на лицо. Она подобострастно посмотрела на Оливию, которая довольно холодно ей улыбнулась. Я подмигнул своей спутнице и обратился к смотрительнице:
— Ее милость хотела бы осмотреть лабораторию великого ученого. Она хотела бы видеть то место, где Максони совершал свои открытия.
Служащая, стараясь держаться поближе к «графине», провела нас через сад к дверям лаборатории.
— Мастерские еще не полностью отреставрированы, — предупредила она, открывая замок.
Зажегся свет, и мы различили какие-то запыленные, бесформенные предметы, закрытые брезентом, немытые окна и пыль. Всюду пыль.
— Он здесь работал?
— Конечно, в те времена лаборатория была не так захламлена. Но, видите ли, ваша милость, нам решительно не хватает средств и мы не можем составить описание всех предметов, которые были у него в лаборатории, избавиться от хлама и восстановить лабораторию в прежнем виде.
Почти не слушая ее, я незаметно осмотрелся. Где-то здесь может быть… что-то, что нам так нужно. Я не знал, что я ищу, это мог быть журнал наблюдений, рабочая модель или что-нибудь еще.
Я приподнял край брезента, покрывавшего стол и увидел неуклюжие тяжелые трансформаторы, примитивные электронные лампы, мотки проволоки.
Массивный объект в центре стола привлек мое внимание. Я попытался придвинуть его поближе.
— Но, сеньор, я настаиваю, чтобы вы ничего не трогали, — обратилась ко мне привратница. — Здесь все сохраняется в том виде, в каком оставил комнату профессор в тот фатальный последний
