немногим более часа».
Некоторым членам команды ничего говорить было не нужно, они и без того уже знали обо всем. Примерно в 0 часов 45 минут матрос первого класса Джон Поингдестр покинул шлюпочную палубу, чтобы взять свои резиновые сапоги. Он отыскал их в надстройке на носовой части палубы Е и отправился было снова наверх, когда деревянная перегородка, отделявшая его кубрик от какого-то помещения для пассажиров третьего класса на правом борту судна, внезапно рухнула и в кубрик хлынула забортная вода; очутившись в ней по пояс, Поингдестр с большим трудом выбрался наружу.
Ближе к корме стюард обеденного салона Рей пошел в свой кубрик на палубе Е, чтобы взять там пальто и одеться потеплее. Возвращаясь наверх, он направился по «большой шотландской дороге» в нос «Титаника» к парадной лестнице. Теперь здесь уже не было шумливой толпы кочегаров и пассажиров третьего класса; в этом широком рабочем коридоре царила тишина, если не считать хлюпанья воды, которая текла по коридору.
Еще ближе к корме помощник второго стюарда Джозеф Томас Уит спустился в свой кубрик на правом борту палубы F, чтобы забрать там кое-какие ценные вещи. Кубрик находился рядом с турецкими банями – сверкающими показным великолепием покоями, в интерьере которых викторианский стиль соперничал с «периодом» Рудольфо Валентино11. Мозаичные полы, покрытые сине-зеленой плиткой стены, золоченые балки на красноватом потолке, колонны с облицовкой из резного тикового дерева – все это было еще абсолютно сухим.
Но когда Уит прошел по коридору несколько шагов и стал подниматься по трапу, его взору предстала странная картина: с находящейся выше палубы Е вниз по ступенькам стекали струйки воды, покрывавшие лишь каблуки зашлепавших по трапу ботинок Уита. Поднявшись на палубу Е, Уит увидел, что вода поступает откуда-то справа и спереди.
Тут он догадался, что происходит. Вода в носу на палубе F встретила преграду в виде водонепроницаемой двери между отсеками и поднялась до уровня палубы Е, где водонепроницаемых переборок не было, и теперь затопляла следующий, расположенный ближе к корме отсек.
Котельное отделение Э5 было единственным помещением, где людям казалось, что аварийная ситуация находится полностью под их контролем. После того как были потушены топки, старший кочегар Бэрретт велел большинству кочегаров отправляться наверх. Он сам и еще несколько человек остались в котельной помогать механикам Харви и Шеферду работать с насосами.
По распоряжению Харви Бэрретт снял стальную крышку с горловины второго дна по правому борту с тем, чтобы Харви, регулируя работу насосов, мог иметь доступ к клапанам. Котельное отделение было теперь заполнено паром от воды, которой заливали топки, яркий электрический свет с трудом пробивался сквозь эту завесу, и неясные очертания работающих людей, казалось, плавали в тумане.
Механик Шеферд, перебегая через котельную, упал в открытый лаз и сломал ногу. Харви, Бэрретт и кочегар Джордж Кемиш ринулись ему на помощь. Они подняли и перенесли его в насосную выгородку в конце котельной.
Времени хватало лишь на то, чтобы уложить Шеферда поудобнее, затем люди бросились обратно в клубы пара. Скоро с мостика поступило распоряжение всем подняться наверх и занять свои места по шлюпочной тревоге. Когда люди полезли наверх, Шеферд продолжал лежать в насосной, а Бэрретт и Харви продолжали работать с клапанами. Прошло еще 15 минут, и эти двое мужчин почувствовали новый прилив бодрости: помещение продолжало оставаться сухим, насосы работали попрежнему быстро и ритмично.
Внезапно в отсек с грохотом хлынула забортная вода: переборка, разделявшая котельные Э5 и Э6, не выдержала ее напора.
Харви крикнул, чтобы Бэрретт бежал к аварийному трапу, и когда тот полез наверх, его. ноги окутало поднимавшимся снизу паром. Сам Харви бросился к насосной выгородке, в которой лежал Шеферд. Он все еще спешил туда, когда его с головой накрыл поток затопляющей отсек воды.
Тишина в радиорубке нарушалась лишь треском искр в работающем передатчике: Филлипс передавал просьбы о помощи и принимал ответные радиограммы. Брайд попеременно то выскакивал на мостик, то снова возобновлял попытки одеться.
Пока поступали обнадеживающие известия. Первым отозвался пароход «Франкфурт» судоходной компании «Северогерманский Ллойд». С этого судна в 00.18 было принято лаконичное сообщение:
– О'кей. Ждите, – но координаты не указывались. В следующую минуту на Филлипса посыпались «квитанции» – подтверждения в приеме радиограмм – с парохода «Маунтин Тампль» компании «Кэнэдиен Пасифик», с лайнера «Вирджиния» компании «Аллен», с русского трампового судна «Бирма».
Ночь, казалось, была переполнена треском искровых разрядов радиотелеграфа. Суда, находившиеся за пределами дальности прямого радиообмена с «Титаником», узнавали о катастрофе от других судов, которые находились в пределах прямой радиосвязи с терпящим бедствие лайнером. Новость о том, что «Титаник» терпит бедствие, распространялась, словно рябь от брошенного в воду камня, постепенно расширяющимися кругами. Радиостанция мыса Рейс получила сообщение о случившемся непосредственно с «Титаника» и передала эту сенсационную новость дальше на материк. Молодой радиолюбитель Дэвид Сарнов на крыше универмага Уонамейкера в Нью-Йорке поймал слабые сигналы с «Титаника» и передал их дальше. Весь мир, казалось, замер и прислушивается в тревожном внимании.
А не так далеко от «Титаника» шла в южном направлении ничего не подозревавшая кунардовская «Карпатия». Когда Филлипс послал сигнал CQD, единственный радиотелеграфист «Карпатии» Томас Коттэм находился на мостике. Теперь он вернулся в свою рубку, снова уселся за аппарат и решил продемонстрировать «Титанику» свою любезность. Знает ли «Титаник», как бы между прочим отстукал Коттэм, о том, что на мысе Рейс для его пассажиров есть сообщения?
Часы показывали 00.25, когда Филлипс отстукал ответ, заставивший радиооператора «Карпатии» забыть свои любезные намерения:
– Немедленно идите на помощь. Мы столкнулись с айсбергом. Это, старина, сигнал бедствия. Наши координаты 41,46 норд, 50,14 вест.
Радист «Карпатии» был потрясен и после непродолжительного молчания запросил Филлипса, следует ли сообщить об этом капитану. Филлипс ответил:
– Да, и побыстрее.
Через пять минут пришел желанный ответ: «Карпатия» находится всего в 58 милях от «Титаника» и спешит на помощь «изо всех сил».
В 00.34 снова заговорил «Франкфурт». Он находился в 150 милях от «Титаника».
– Идете ли вы к нам на помощь? – спросил его Филлипс.
– Что с вами? – осведомился «Франкфурт».
– Скажите своему капитану, чтобы он шел к нам на помощь. Мы наскочили на айсберг, – стучал в ответ Филлипс.
В радиорубку зашел капитан Смит, желая самолично узнать обстановку. В это время на связь вышел «Олимпик» – гигантский однотипный с «Титаником» лайнер. «Олимпик» находился в 500 милях от своего «брата», он был оснащен мощной радиостанцией и, поскольку между двумя лайнерами существовали тесные «родственные» узы, мог координировать усилия по оказанию помощи «Титанику». Филлипс периодически поддерживал с «Олимпиком» связь и в то же время не переставал обращаться с просьбой о помощи к судам, находящимся ближе к «Титанику».
– Какой сигнал вы посылаете? – спросил капитан Смит.
– CQD, – не вдаваясь в подробности, ответил Филлипс.
У Брайда возникла блестящая идея. Хотя CQD являлся традиционным сигналом бедствия, на одной международной конференции не так давно было решено вместо старого сигнала использовать буквы SOS – их легко может принять даже самый никудышный любитель. И вот Брайд предлагает:
– Пошли SOS, это новый сигнал, а то тебе, может быть, больше никогда не придется посылать его.
Филлипс посмеялся над этой шуткой и сменил сигнал. Часы в радиорубке показывали 0 часов 45 минут, когда с «Титаника» был послан первый в истории SOS.
Ни одно из судов, с которыми у Филлипса состоялся радиообмен, не таило больших надежд, чем судно, мерцающие огни которого виднелись в десяти милях от «Титаника» слева по носу. Четвертый помощник капитана Боксхолл в свой бинокль ясно видел, что это пароход. Когда он попытался снестись с
